Пустяки и последствия (СИ)

Подруги по несчастью понимали и сочувствовали. По крайней мере, на словах. На деле каждая радовалась подобным признаниям товарок, потому что её тоже на время отпускала боль - "не я одна такая". И как сладко в эту минуту утешать, говоря правильные, якобы мудрые и подбадривающие банальности, будто тебя подобные проблемы не касаются, но ты сопереживаешь и озабоченно цокаешь языком, как бы удивляясь тому, что слышишь. Эдакая игра, правила которой всем известны по умолчанию. Одна жалуется, другая сочувствует, завтра роли могут перемениться. Но всё это помогает выжить, не взвыть от тоски, в этом польза именно такого коллектива, когда все одного поля ягоды. Зато нет почвы для зависти и ненависти. Некому завидовать, если только бабочкам, случайно запорхнувшим на время из совершенно иного мира, где живут счастливые существа "чуть за 20", у которых пока что много шансов не изгадить собственную жизнь так, чтобы колл-центр стал последним пристанищем.

Эти женщины тихие и мирные - здесь, друг с другом. Нет ни времени, ни возможности проявлять свои дурные черты, если они есть. А они есть... Многие обозлены на судьбу и мироздание. Даже злы. Это не та злость, что агрессивна, шумна, яростна и на людей кидается. Но тихая, обречённая, усталая, иногда ироничная. Дух обречённости витал в помещении, и его ощущал любой, кто по какой-то причине попадал сюда и вдруг задерживался дольше, чем на полчаса. Тусклые женщины, унылые спины, уставшие лица... висящие на стульях китайские дамские сумки с потёртыми ручками, запихнутые под столы пластиковые пакеты то ли со сменной обувью, то ли с какой-нибудь едой для перекуса, то ли с термосом, то ли с книжкой для чтения в метро.

Женщины разделены пластиковыми стенками-ширмами, чтобы продуктивнее работать и не мешать друг другу. Каждая в наушниках, чтобы спокойно говорить с клиентами, не отвлекаясь на посторонние звуки. Всё предусмотрено, современно и организовано. И от этого всего хочется бежать, как ошпаренному, на край географии.

Конечно, большая ошибка, что Лена работает здесь уже четыре года! То есть, застряла. С первого дня она мечтает вырваться отсюда, но ведь Лена уже не бабочка, а ситуация с работой в столице такова, что привередничать не приходится. Поэтому Лена Птичкина ежедневно покорно отсиживала положенный срок каторги и звонила, звонила, бесконечно звонила по телефонным номерам, светящимися унылыми короткими строчками в базе, впаривая, втюхивая, напирая, наседая и каждый раз надеясь, что ей удастся уговорить кого-то наивного заплатить большие деньги за пластиковую чушь или китайские БАДы. Изредка везло. Но чаще приходилось выслушивать грубости и хамство, которые надо терпеть, молчать и даже извиняться.

Противная работа, унизительная и совершенно неподходящая. В сознании Лены кипел котёл с малоприятным варевом обиды, уязвлённого самолюбия и тоски по несостоявшейся жизни, которая должна, обязана была быть у неё. У неё - такой умной, образованной. Ей ведь так и обещали.

Обещали мама и бабушка, на два голоса справедливо хвалившие её внешность, ум и способности, ведь она прекрасно училась в школе до самого аттестата. Золотоволосая, зеленоглазая, почти отличница. Мама и бабушка уверяли, что стоит ей получить хорошее образование, как весь мир ляжет к её ногам, ей останется только выбирать лучшее для себя, просто показывая на это пальчиком. Надо лишь чуточку поднажать и поднапрячься в самом начале, а потом всё само польётся в руки, как по заказу, по протекции, по волшебству. Лена закончила, между прочим, тот же, что и мама, институт стали и сплавов, куда честно поступила после школы.

Почему не получилось? Где, в какой момент вкралась ошибка в идеальную программу?

Загадочные сбои начались в институте сразу же. В МИСиСе учёба вдруг стала даваться с трудом, даже "тройки" вползли в её зачётку. Куда-то подевалась копна золотых волос - они клочьями выпадали весь первый курс, на лицо неожиданно набежали прыщи, а стройная доселе фигура стала предательски расползаться.

- Гормоны! - объяснила мама, а бабушка что-то прошептала маме прямо в ухо, отчего та покрылась красными пятнами. - Ну, ты как скажешь! Рано ей ещё. Не может быть из-за этого.

К врачам Лена не сообразила пойти, а мама с бабушкой не посоветовали. Они были уверены, что "пройдёт в своё время". Не прошло. Всё так и осталось, скатившись в невезенье из надежд и перспектив, к такой же в точности доле, что у бабушки и мамы. Институт закончила с трудом. Потом годы нелюбимой работы, которой, впрочем, в новейшие времена не стало вовсе; постоянное шаткое балансирование на грани между обычной и ужасающей бедностью и, наконец, женское одиночество.

Лена выросла в бабьей семье, без мужчин. С отрочества Лена пристально вглядывалась в лица своих родных женщин и недоумевала: почему у них всегда такой потухший, если не сказать протухший, взгляд? Ну, ладно, бабушка старенькая, но мама... Сколько Лена помнила мать, столько та была обычной советской тёткой с авоськой, несмотря на диплом инженера и любовь к поэзии. А не в том ли причина её женского одиночества - вот в этом протухшем взгляде? Или наоборот: такой взгляд потому, что она одинока? Как и бабушка... Разобраться непросто, что появилось раньше - курица или яйцо.

Любопытно, странно и печально: Лена почувствовала, что в ней что-то потухло или протухло, ещё учась в институте, то есть, совсем молоденькой. Иногда она подходила к зеркалу и с удивлением видела, как усталость с безысходностью уже появились в её глазах. Отражение смотрело на неё маминым взглядом. В душе она чувствовала утомлённость, скуку, будто бы вся будущая жизнь заранее сконструирована и предопределена, и она обречена жить, как ей положено, как назначено для таких, как она, её мама и бабушка.

Кстати, помню, что на журфаке были у нас девчонки, которые со второго курса начинали вдруг стремительно стариться, тухнуть, превращаться в тёток. Их было совсем немного, это вовсе не правило, но феномен поражал, удивлял и привлекал своей жутковатой странностью: прямо на глазах без всяких причин юность распадалась и увядала, как трёхдневный тюльпан в вазе. Меня живо интересовало, что происходит, и всякий раз, когда я, по возможности, исследовала проблему, вызнавая про судьбу "молодой старушки", то натыкалась на некую потомственную семейную женскую историю, с занудливым постоянством повторяющуюся из поколения в поколение.

Видимо, Птичкина Лена была из тех же потомственных неудачниц. Веками проложена колея тоскливой реальности, и не думай пытаться свернуть с этой колеи, зря, что ли, предки старались и буровили её для тебя! Ступай себе мирно и спокойно по предначертанному пути, не рыпайся в сторону, там всё равно страшно и совершенно непонятно, что делать и как жить. А золотую копну волос и быстрый ум тебе по ошибке вручили поначалу, не твоё это, придётся вернуть, а тебе самой вернуться в нашу колею.

Современная и образованная женщина, уверенная в себе и своей самодостаточности, с гневом отвергнет подобные рассуждения! Очевидно же, что все проблемы от нереализованности личности в отсутствии порывов и желаний, в том, что нет навыка искать себя и совершенствоваться в своём деле. И женщина эта, возможно, феминистка по убеждениям, совершенно права, я полностью разделяю её пафос, хотя сама отнюдь не являюсь примером реализованности и самодостаточности. Но я - не все, не большинство, не такая, как другие, и вовсе не в хорошем смысле. Что же касается проблемы вообще, то наша условная феминистка бесспорно дело говорит. Но проповедуемое ею не имеет ни малейшего отношения к советским тёткам, самым освобождённым в мире аж с 1917 года де юре и самым пришибленным реальностью де факто. Поэтому забудем на время про достижения феминизма и женской борьбы, вернёмся в эту самую реальность, где царит если не патриархат, то уж точно обычные деревенские нравы. Хоть и в Москве.

А что - Москва? Столица самой огромной в мире деревни, эдакой особенной мегадеревни, где регулярно прицельно "выбивают" мужиков - то войны затеваются, то намеренно гробятся сильные и чересчур свободные, да плюс главная национальная забава - пьянство - косит мужчин нон-стоп и веками. Мужчин не хватает и уже давно. И даже не в количестве дело, хотя поначалу в этом и крылся подвох. Но теперь проблема куда глубже и серьёзнее, даже если с количеством всё не так плохо - давненько не было большой войны... Впрочем, пьянство справляется с задачей уничтожения ничуть не хуже. Но всё-таки допустим, что их, мужчин, ненамного меньше. Допустим...