Не хлебом единым

Ага, вот,похоже, его клиент. У рыбного прилавка стоял полноватый гражданин церковноговида, с бородой и затянутыми на затылке в хвост волосами. Он расплачивался,отделяя купюры от тоненькой пачки.

— Простите,Христа ради, — осторожно подступился Алексей, — мне в Печеры к отцу Адрианусрочно надо. Не могли бы дать на дорогу? Всего десять рублей.

Полноватыйтут же дал десятку и попросил помолиться у Печерских преподобных за раба БожияСергия. Алексей благодарно кивал, комкая купюру в кулаке. Отойдя, онперекрестился и сказал про себя: “Помяни, Господи, раба Твоего Сергия, даруйему здоровья и благополучия”. Он всегда так просил за даятелей: и труд невелик,и совесть не так тревожит. А на счет Печер... Ну что ж, когда-то может быть ибудет там, тогда непременно помянет.  Пока же и так сойдет. Ему казалось, чтоБог его всегда и непременно слышит во всяком месте. Когда укоряла совесть искребло на сердце, он просил простыми словами: “Прости меня, Господи, Тызнаешь, я не со зла, а по немощи. У них много, с них не убудет, а у меня ничегонет. А за ложь прости... За правду-то они и не дадут ничего...”. Так он просил.В отличие от многих своих знакомых, он считал себя верующим, иногда бывал и наслужбах в храме, правда, не совсем это у него получалось...

Алексей вышелна улицу, по-прежнему сжимая десятку в кулаке. Но что-то было не так, что-товорочалось внутри, рождая чувство дискомфорта. Хотя, что кривить душой, зналон, конечно, что это за червь неугомонный кусает его за уголки сознания, нохитрил... Тем более, кто-то притаившийся прямо за лобной костью явственнопроизнес: “Совесть надо иметь, Петрович, стыдно!..” — “Да ладно! — рассердилсяон сам на себя. — Что такого и сделал-то?” Но десятку надо было срочноупотребить. Факт. А то, еще чего, нищему какому отдашь, например Витьке Хребту?Вот ведь дела! Алексей вздохнул и в ближайшем киоске купил бутылку настойки,присовокупив к испрошенной мятой купюре несколько своих рублей.  Показалосьему, что из-за стекла глянул на него с укоризной давешний бородатый благодетельи даже пальцем погрозил. Похолодев, пригляделся: фу-ты, обманулся, вовсе не тоттам сидел, а какая-то расфуфыренная незнакомая бабуля. Алексей с досадой махнулрукой: нет, сегодня его голова явно фортелит, надо срочно лечиться.

Он заспешилмимо вытянутого в длинный ряд мини-рынка, пугающего проходящих дешевымиполусинтетическими колбасами,  гуманитарной тушенкой и отечественными крупамипо среднеевропейским ценам. Плыли мимо одноликие фруктовые прилавки с парящиминад ними улыбчивыми кавказскими лицами, будто нарочно налепленными кем-то прямона воздух, но кое-где уголки этих афиш отгибались, обнажая клинки кинжалов иржавые кандальные цепи. Окрестные старушки испуганно притулились в самыхневыгодных местах, готовые, чуть что, побросать свои скромные кучки огурчиков ипучки зелени и дунуть прямиком в свои деревни. А по другую сторону балагуриламестная люмпенская братия, торгующая ржавыми болтами, разномастным инструментоми прочим хламом, бывшим в многократном употреблении. Алексея тут знали ипытались остановить, но он не сбавлял шага. Тем более голос за лобной костьюнудно твердил: “Доиграешься ты сегодня, Петрович!”

— Эй,мужчина! Мужчина! — развязно кричала молодая, но изрядно  потасканнаялотерейщица, с темным от безпрерывных кутежей лицом. — Потяните номерок, эй,вам говорю!

Это, конечно,не Алексею, хотя он несколько и замедлил шаг— какой он для нее мужчина? — этотолстому в дорогом адидасовском костюме. Но тот сам не промах, тут же отбрил:

— Сама тяни,лахудра.

Но нашелсянекий простак, потянул...

— Вы выигралителевизор, — заученно выдала лахудра-лотерейщица, не взглянув даже на кусоккартона в руке гражданина, — поставьте на кон еще сто рублей...

ДальнейшееАлексей знал наверняка. Он опять заспешил, краем глаза заметив, как нависаютнад доверчивым гражданином сумеречные фигуры подельников лотерейщицы.

А вот впередизамаячил знакомый силуэт: необыкновенно высокий, чудовищной худобы, сутулый исогнутый знаком вопроса Витька Хребет — тут не спутаешь. Алексей догнал приятеляи ухватил под руку:

— Документы!— пошутил, изменив голос до глухого хрипа.

— А? —вздрогнул тот и дернулся всем телом, но, обернувшись, в сердцах ругнулся: — Дачтоб тебя...

— Не ждал? —рассмеялся Алексей, довольный эффектом. — Колись быстро, чего меня вчера ментыприголубили. Ты что ли попросил?

— Да нет, —смутился Хребет, — не просил я. Они пристали, намекали, что надо платить заместо. Я им, что, мол, уплачено вперед. Они, мол, кому? Крыше. Какой? Я иговорю, что, мол, крутой, круче нет, сейчас вас тут быстро накроют и уложатрядком, и погоны не помогут. А тут ты, в аккурат, мол, здорово братаны, вот,мол, и я. Соображай, за кого они тебя, не разглядев, приняли? Но тебе одногоудара хватило. Они поняли ошибку, плюнули и ушли, а я тебя до дома дотащил.Что, не помнишь?

— Нет, —почесал затылок Алексей, — ну, раз так, пойдем лечиться.

— Это дело, —оживился Хребет.

 Они обогнули“Универсам” и во дворе расположились на скамейке. Бутылки, правда, хватилоненадолго и вскоре, они уже присоединились к небольшой кампании для дальнейшеговремяпрепровождения. Хребет тут же безцеремонно втиснулся между их общимзнакомым Санькой Ершом и каким-то пришлым бомжом, а Алексей скромно осталсястоять рядом, ожидая пока заметят и нальют. Но мужики за разговором неспешили.

— Вотгенерал-губернатор бы порядок быстро навел, будь президентом. Все же боевойофицер, — рассуждал Петр Петрович, местный дворовый пенсионер, — кого надо быпод суд и к стенке, а кого метлой поганой из страны. А то все разворовали, ироды...

— Да ну тебяс твоим генералом — это та еще птица! Продался он давно американцам иличеченам. Был когда-то боевым генералом, но и для него нашлась цена, — Ершпрезрительно сплюнул сквозь зубы. — Вспомни Чечню? Сдал он наших ребят и не затак душу свою продал — выторговал чин губернатора.

— Да брось,он же победил на выборах, — авторитетно встрял малознакомый бомжеватый мужик,даром что синюшного вида.

Но Ерш своедело знал туго.

— Сиди, —отбрил он синюшного, — мне бы дали сотню миллионов зеленых, я бы тоже победил.Это как гипноз, тут целая наука промывания мозгов. Если тебе, Хребет, будут, кпримеру, отовсюду твердить, что ты торшер, зуб даю, через неделю два пальцасунешь в розетку. Народ облапошить нынче не вопрос, были бы спонсоры.

Хребет что-тонедовольно пробубнил, мол, сам такой, и быть бы ссоре. Но тут вдруг разговорпресекся по, как говорится, объективным причинам.

— Здорово,мужики! — прервал политбеседу чей-то хриплый бас.

Мужикиприумолкли и потупили глаза, а подошедший в упор их рассматривал, чуть растянув толстые губы в нагловатой ухмылке. Это была известная здесь фигура,некто по кличке Угрюмый, мытарь, собирающий дань с побирающихся бомжей иторгующих всяким хламом люмпенов. Бандитская группировка, в которую он входил,“опекала” территорию “Универсама” с прилегающим к нему мини-рынком. ИмелУгрюмый вполне характерную для выбранного рода занятий внешность: широкий,надутый, с толстой шеей и бычьим затылком. Маленькие, широко расставленныеглаза всегда смотрели недобро, застыла в них какая-то глубинная звериная тоска.Возможно, эволюция в нем однажды повернула вспять и двигалась себе обратнымходом, внешне пока незаметно, но внутренне вполне определенно меняя структуруего личности: кое-что стирая, кое-что вытаскивая из подсознательных глубин ипрописывая в те места коры полушарий, где зарождались поведенческие мотивы....

Лет тридцатьназад людей с таким выражением глаз надолго запирали в психушку, но теперь всепеременилось: сегодня там просто не хватило бы места, да и сам медперсонал иногдатак нездешне поглядывал по сторонам... Алексей не так давно бывал средитамошних белых халатов и испытал все на своей шкуре. Богданово ему частоснилось, а наутро болела внутренность, безнадежно испорченная дрянными и, малотого, безполезными лекарствами. А, может быть, ему там и самое место — вБогданово-то?.. Ну а лет тридцать назад... Алексей тогда был значительно моложе— этак лет на тридцать? Людские лица тогда действительно были другие. Можетбыть, нынешнее — это следствие быстротекущей генной мутации после Чернобыля?Кто его знает? Будто кто-то взмахнул палочкой, и открылись запертые доселедвери, а оттуда повалили реликтовые гоминиды со свиными рылами, а один из них —Угрюмый...   Тут Алексея сильно встряхнули, и он был вынужден вернуться в действительность.