Ночь - царство кота

— И явился мне Гермес… «Не отчаивайся, Менелай», — сказал Гермес. — Все происходит в этом мире по воле Зевса. Наутро корабль египетский доставит тебя в Мемфис. Там ты должен искать Елену в Храме Хацор, войди в храм Хацор и откройся жрице ее, и снова обретешь ты свою Елену. «Я сделал все, как велел Гермес, и здесь в Храме преклонил я колени мои…»

— Она не отдаст ей Елену! — Мишка оторвал голову от подушки.

— Это почему же? — слегка опешил Артем.

— Все любят нашу тетю Лену, и эта царица тоже ее любит и не хочет отдавать, а я тетю Лену никому не отдам, а когда вырасту, я на ней женюсь, она такая красивая.

— Ты, Мышка, вырасти сначала, а там уже женись.

— Сколько раз говорить, что я не Миша, а Эяль!

— Не Мишка, а Мышка. Хоть ты и Эяль, но маленькая Мышка, а если не будешь ночью спать, то заберет тебя кошка. Артемона вот спроси: правда, Артемон?

— Никто меня не заберет, Артемон не даст! А тетя Лена — одна, ее кто хочешь заберет.

И точно, взял бы ее кто, наконец, подумал Артем.

— Не заберет, мы ее никому в обиду не дадим, слушай дальше. Сказку дочитаем, и спать пойдем, поздно уже.

— А все хорошо кончится?

— Хорошо, хорошо, в сказках все всегда хорошо кончается.

— А в страшных сказках?

— И в страшных — тоже. Слушай дальше:

— О, Царь Спарты, — сказала Тусерт, — на все воля Великого Ра, кого вы зовете Зевсом. Семнадцать лет назад, когда еще был Фараоном мой отец, появился здесь принц Парис из Трои, а с ним — Царица Елена. Но Бог Мудрости Тосс, кого вы зовете Гермесом, повелел, что останется Елена здесь, и хранить ее будет Богиня Хацор, и почести царские ей надлежит воздавать, пока не придешь ты за ней.

— Но, Жрица!! Елена отправилась в Трою на корабле Париса! Повергли мы Трою, и взошла Елена на мой корабль. Лишь два дня назад исчезла она с острова, где нашли мы убежище от бури. Как можешь ты утверждать, что была она здесь все то время?

— Бог Мудрости Тосс, по воле Великого Ра, создал образ Елены и привел на корабль к Парису. Здесь же Елена, за кого вы пошли войной и победили Трою.

И пока говорила Тусерт, распахнулся занавес, и вышла из-за него Елена — прекрасная Царица Елена, которую не тронули ни долгие годы, ни лишения осады, ни ненавистная любовь Париса. Как во сне, обнял Елену Менелай, пытаясь понять, не явился ль пред ним лишь образ любимой. «Елена, — шептал он, — и ты провела здесь все годы, пока вероломный Парис, увез своем корабле твою тень в презренную Трою? И мы умирали, выходит, всего лишь за образ прекрасный? Поистине, чудо Египта сильнее, чем все, что я видел, и пережил все эти годы!»

— Мой царь и господин, любовь моя, — сказала Елена, — не закончились наши испытания. Прожила я здесь все годы в почете и уважении, но грозит мне великая опасность — молодой Фараон Рамзес, сын моей покровительницы Жрицы Храма Хацор пожелал взять меня своей женой и сегодня он должен придти за ответом: добровольно пойду за него, или силой своей он возьмет меня в жены.

— Ну а царица Тусерт, желает ли она этого брака?

— Напротив, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам бежать из Египта.

В полдень того же дня Рамзес Третий, Фараон Верхнего и Нижнего Египта, пожаловал в Храм Хацор объявить Елену своей невестой. Он нашел ее в покоях Храма в черных одеждах и с распущенными в трауре волосами, в то время как Менелай, небритый и в рванине почтительно стоял поодаль, а Царица Тусерт пыталась найти слова утешения.

— Что происходит?! — потребовал Рамзес ответа.

— Боги услышали твои молитвы, мой сын, — ответила Тусерт, — приветствуй сего посланца, моряка, пришедшего из Трои на корабле Менелая из Спарты. Поведал он, что разбился корабль близ острова Фарос, и погиб Менелай.

— Правду ли говоришь ты, чужестранец? — спросил Рамзес.

— О, Фараон, да умножится твоя жизнь, сила и здоровье! — ответил Менелай, преклоняя колени. — Своими глазами я видел, как он разбился о камни, и поглотила его морская пучина.

— Отныне, Елена, ничто не стоит между нами! — воскликнул Рамзес.

— Только память о том, кто был моим мужем.

— Твоя печаль не может быть столь уж сильна после всех этих лет.

— Но Менелай был моим мужем и царем в Греции, и я обязана носить по нему траур, да успокоится его душа в Царстве Великого Гадеса. Прошу тебя позволить мне оказать последнюю честь Менелаю, тело которого затеряно в морской пучине.

— С радостью, — согласился Рамзес, — приказывай, и да будет все исполнено, как ты пожелаешь, ибо незнаком я с обычаями Греции.

— Прикажи снарядить корабль, — сказала Елена, — и погрузить на него отборной еды и вина для траурной церемонии, и лучшего быка для принесения в жертву в честь моего мужа, и сокровища, которые Парис украл из дворца Менелая. Этот моряк и его спутники будут сопровождать меня, ибо они знают обычаи Греции, а мне понадобятся мужчины для совершения жертвоприношения. Я же должна вознести молитву в честь моего мужа, чтобы душа его нашла успокоение в Царстве Великого Гадеса. И тогда — смогу я стать твоей невестой.

Предчувствуя близость желанной цели, Рамзес так обрадовался, что согласился на все условия Елены. Тотчас корабль был погружен всем необходимым, включая сокровища, отобранные отцом Рамзеса, Сети Вторым у Париса. Солнце играло лучами с красным Звездным Камнем на груди Елены, стоящей у борта и неотрывно глядящей в мутные воды Нила. Греческие моряки ввели на корабль быка и отплыли вниз по Нилу, минуя устье близ Канопуса.

На следующий день посланец, весь в грязи и пыли, предстал перед Фараоном Рамзесом Третьим:

— О, Фараон, да умножится твоя жизнь, сила и здоровье! — промолвил он, в плаче преклоняя колени, — тот самый моряк, что поведал Елене печальную новость о смерти — оказался самим Менелаем! Как только корабль миновал Канопус и вышел в открытое море, принесли Аквитяне быка в жертву Богам, но только затем, чтобы Боги позволили им с миром вернуться домой в Грецию. А нас, египтян, они бросили в море, наказав возвращаться в Мемфис. О, Фараон, это воля Великого Ра, претворенная Тоссом, и Елена свободна от Париса из Трои и от тебя, Фараона Египта, и вместе с законным мужем своим Менелаем на пути назад в Спарту.

Не было предела ярости Фараона Рамзеса Третьего. Так ослепил его гнев, что хотел он убить Тусерт, когда понял, что знала она о Менелае и помогла ему увести Елену. Но той ночью явился Фараону Тосс в обличье ибиса и сказал:

— Рамзес, Фараон Верхнего и Нижнего Египта, все, что случилось — случилось по воле Великого Ра, отца Фараонов. По его воле появилась Елена в Египте, по его воле пала Троя, по его воле обрела Елена мужа своего Менелая после стольких лет ожидания.

И покорился Фараон Рамзес Третий воле Великого Ра, и воздал великие почести своей матери Царице Тусерт, Великой Жрице Богини Хацор.

5

Мишка спал, несмотря на жару, поджав ноги к подбородку. Рядом с ним, приткнувшись рыжей спиной к Мишкиной попке, свернувшись креветкой, спал Артемон. Артем закрыл книгу. Рыжий хвост дернулся, и креветка мгновенно превратилась в кота, сверкнувшего желтыми глазами. Ночь — царство кота, подумал Артем и направился в ванну.

— …Ехал по степи казак, и была у него сабля…

— Что, бля?

— Спи, бля!

Давешний интернетовский анекдот вертелся в голове Артема, пока он лениво стоял под душем, добирался до постели, стараясь не наступить на путавшегося под ногами кота, читал случайные строки из открытой на случайной странице подаренной Ленкой книги. Перед глазами продефилировал загнутый вопросительным знаком тугой рыжий хвост.

— Тебя мне тут не хватало, — буркнул Артем, на явно намылившегося занять свободное катеринино место Артемона.

Артемон посмотрел на него хитрым желтым глазом и отвалил. Черт знает что, проводил его взглядом Артем, столько в этом животном соображения? И откуда он только взялся, этот кот? После странных событий этого неправдоподобно длинного дня, в голову Артему лезли нелепейшие мысли, которые он гнал взмахом лысой дворницкой метлы: налево вжик — «Что, бля?» — направо вжик — «Спи, бля!» С одной стороны, он убедился, что некоторые занятные вещи действительно происходят, причем по его, Артемову, желанию — августовский дождик и полиция с радаром, — все же доказательства, но, с другой стороны, этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! Что бы там ни говорила Та У Которой Связь С Космосом, он, Артем, Эхуд, кто бы то ни было, с ума еще не сошел и сходить не собирался, а котом себя и подавно не чувствовал. Последней идеей было: подсчитать вероятность неправильной работы полицейского радара, помноженной на летний Иерусалимский дождь, а потом в засыпающем мозгу закачались рыжими пушистыми крючками все те же вопросительные знаки.