Исповедь восточной женщины

Месяц Рамадан, священный месяц, когда мусульмане от восхода до заката солнца не должны есть, пить, курить, ссориться. Месяц всепрощения.

В начале месяца семья собирается в нашем доме, потом поочередно то у Вахида, то у Джамили. У матери, когда собираются все невестки, дочки, руководит приготовлением обеда Сильва. Готовятся вкусные блюда, много, чтобы всем хватило. Сильва «колдует» над кастрюлями, котлами: туда добавила какой-то приправы, туда долила воды, в одну из кастрюль кладет кубик магги. Никому ничего не объясняет, не показывает — не хочет, чтобы у нее учились? Все остальные на подхвате — почистить, что-то поджарить, принести, унести. Я внимательно наблюдаю за приготовлением блюд — хочу быстрее научиться готовить арабскую еду — очень уж любит ее мой муж. Свекровь и Фатми щедро делятся своими познаниями.

Сильва никого к себе в этот месяц не приглашает, она христианка; на большой обед ходит только к матери, к остальным Башар ходит с детьми; мне кажется, ему неудобно, что не приглашает к себе. И еще мне кажется, что вся семья, во всяком случае, ее женская половина, сочувствует Башару, как-то негласно осуждая Сильву.

Собравшись вместе, все ждут пушечного выстрела (и по времени знают начало трапезы, но выстрел как-то надежнее, он вдохновляет). Не спеша, в приятной беседе приступают к еде. Здесь тоже соблюдается определенный ритуал: сначала съедают немного фиников, запивают стаканом воды, поговорив немного, продолжают. Едят руками, помогая себе кусочками лепешки, у них это получается очень аккуратно и быстро. Я пользуюсь столовыми приборами, когда мы едим дома, Валид присоединяется ко мне. В этот первый месяц поста свекровь подарила мне накидку для молитв — молись, если захочешь, и как захочешь. Что не знаешь пока молитв, не страшно, ты разговаривай с богом. А я, действительно, не знаю молитв. Но в урочный час (никто меня не принуждал, никто в это время не видел) я надевала накидку и горячо просила у бога здоровья моей сестре Томаше. И вот заканчивается священный месяц рамадан, приближаются праздники. В их предверии тщательно убирается дом, стираются шторы, пылесосятся ковры, чистится посуда, фарфор, хрусталь. Приобретаются обновки, детям обязательно верхняя одежда, обувь. Взрослым — в зависимости от бюджета, но что-то новое обязательно!

Закупаются фрукты, готовятся вкусные блюда, приобретаются конфеты, печенье с орешками. Все в больших количествах, потому что закупается не только для семьи, но и для гостей, а, сколько их придет поздравить вас с праздником, предугадать невозможно.

Наступает праздник. С утра мужчины идут в мечеть. На улицах чисто, двери окна блестят. Все нарядные, красивые.

Посещение гостей — это тоже годами отработанный ритуал: приветствия, беседа, угощения. Гостеприимные хозяйки чистят вам фрукты, с улыбкой подают — не обессудьте, чем богаты, тем и рады. И по угощению чувствуется, что и богаты и рады. В течение 3х дней нужно и тебе всех посетить, и у себя всех принять. Интересный праздник.

А вот Новый год мусульмане не отмечают. Поэтому в нашей семье мы были первооткрывателями этого праздника: купили елку (искусственную, естественно) гирлянды, игрушки. Украсили елку и комнату, приготовили салаты, конфеты, фрукты и колу. И отмечали Новый год трижды. В первый раз в 8 часов, позвонили родителям в Казахстан. С Новым годом, любимые! В 11 часов включили телевизор, нашли Москву, послушали бой курантов. С Новым годом белокаменная! Как мы за тобой скучаем! И в 3ий раз все повторилось в 12 часов. С Новым годом, дорогой! С Новым годом, хабиби! Чокались колой, желали себе благополучия, счастья, здоровья, богатства и безграничной любви!

Приходит время и мы расстаемся с арабским домом. Семья снимает нам квартиру на 2ом этаже. 3 маленькие комнатки, малюсенькая кухня. Уходим из арабского дома не потому, что не прижились, а потому, что надо привыкать жить своей семьей, на свой бюджет, учиться быть хозяевами своей жизни. Мы отпочковались от большой ветки и сразу стали самостоятельными.

Прощай, арабский дом, мы будем всегда тебе благодарны, мы будем помнить твое добро, мы будем часто навещать тебя. Прощай!

II. Горе и радость

1. Горе.

В марте мы переезжаем. Диане 9 месяцев. Ну хоть кто-нибудь помог бы собрать вещи! Сама! Валид на работе, свекровь занята домом, да на ней еще Шушу и Джуди.

Посуда, одежда, белье, обувь — коробка за коробкой, запаковала; следующая — собрала — запаковала, следующая … В комнате сразу становится грустно — неуютно. Прощай, наше гнездышко!

Мы с Муной и Фатми с Любной уходим на нашу квартиру. Скребем, оттираем, моем с порошком, хлоркой. Стены, двери, ручки, полы. Чисто! Приятный запах. Можно переезжать. Большое спасибо, девочки, что помогли! Когда бы я одна успела?

В течение недели расставили мебель, разложили вещи, книги. Наконец, поставили нашей девочке ее кресло-стол. Посадили. Как ей нравится! Смеется, ручкой стучит по столу. Дали игрушки. Сидит, играет. Замечательное кресло! Читаю инструкцию: можно использовать несколько конструкций: кресло без стола, кресло со столом, кресло напольное, кресло с 2мя ручками, чтобы носить; качели. Ай да кресло! У меня сразу освободились руки. Полчаса в кресле, полчаса в бегунках, бегает за мной по всей квартире, не плачет: мама-то рядом. А я столько успеваю сделать!

Но что-то не так. Что-то меня тревожит. Что? Несколько дней не могу понять. О, боже! Ти-ши-на! Тишина меня тревожит. Мы же привыкли к шуму, ору, топанью. Как же хорошо в тишине! Спокойно! Длительнее и спокойнее сон у Дианы. Она не вздрагивает от неожиданных воплей. И вообще стала спокойнее. В первые дни все осматривалась, искала, где же бабушка, Муна, Шушу, Джуди? Нету! Стала более длительное время играть на ковре. Наступило лето. Девочка в одних трусиках. Самая любимая игра с водой. Бросает в ведерко игрушки, обливается, весело хохочет. Еще бы, в такую жару только и можно спастись от зноя.

Вечерами ходим к бабушке на крышу — там ветерок, прохлада. Вот только теперь я понимаю, почему все стремились сюда летом. Свежим воздухом подышать, освоить пространство на велосипедах, каталках, бегунках. Теперь и мы стремимся туда. Но когда выдается свободный вечер у Валида — идем в сквер, он в квартале от нашей квартиры. У скамеек там высажены розовые кусты, ветерок дует, розочки качаются, пахнут. Тянет ручки к ним доченька, смеется — дайте, дайте мне быстрее! Великолепно!

Ровно в год на бабушкиной крыше наша девочка пошла самостоятельно. Встала с четверенек, смотрит на меня, улыбается, зовет — мама, — а ноги несут совсем в другую сторону; идет не туда, куда хочет, а куда ноги несут. Вот где началась для меня работа: хожу следом, боюсь, как бы не упала — вовремя поддержать; как бы в рот чего не потащила — отобрать вовремя; как бы с кем не столкнулась — подхватить на руки вовремя. Другие мамки смеются надо мной:

- Что ты за ней ходишь, ничего не случится. Нет уж, вы как хотите, а я как знаю. Но они вроде жалеют меня: — Посиди, Наташа, вон Любна, Омар присмотрят. Нет и нет. Была я свидетелем, как старшие девочки нянчили нашу соседку Хелю-Диану. Играли, тащили в разные стороны, да разом и отпустили. Девочка ударилась головой о каменный пол — трещина основания черепа. Теперь ребенок не говорит, не ползает, не ходит. Забегая вперед скажу — девочка стала инвалидом. Поэтому и не сижу, а хожу по крыше следом. Старшая невестка Фатми говорит:

— Ничего, скоро надоест, перестанет ходить.

А свекровь отвечает — нет, не перестанет, Наташа не так ухаживает за дочкой, как вы, она глаз с нее не спускает, даже что-то делает, а вполглаза, вполуха смотрит и слушает — как ее девочка. Она и кормит Диану не так как вы — только рисом. И морковь трет, и с яблоком мешает, и пюре, и каши, и бульоны; а чистенькая она у нее какая; жила с нею видела, трусишки никогда не оденет — не прогладив, а вы и рубашки не гладите. Молчит Фатми, свекровь права, а мне не очень приятно. Прошу не говорить так, боюсь, начнется ревность, а ни к чему хорошему это не приведет. Соглашается свекровь. — Спасибо, мама! Понимающе улыбнулась, погладила меня по плечу.