Гранатовые джунгли (ЛП)
Гранатовые джунгли (ЛП) читать книгу онлайн
Я узнала, что сотни тысяч людей, а теперь и миллионы, меня прочли, и многие из них были достаточно великодушны, чтобы сесть и написать мне об этом. Я никогда не ждала таких теплых откликов. То, что больше всего меня поразило при этом - как некоторые люди не могли смириться с фактом, что героиня стала лесбиянкой. Я все время недооцениваю недостаток сексуальной изощренности в нашей стране. С одной стороны, кажется, что мы все одержимы сексом, в его непривлекательной и незрелой форме; с другой стороны, мы наказываем людей за то, что они им наслаждаются. Это было для меня бессмысленно, когда я писала «Гранатовые джунгли», и пятнадцать лет спустя это все еще не имеет для меня смысла. На самом деле эта моя первая повесть – о цене свободы. Ее центральная тема - та цена, которую личность платит за свою свободу. Поскольку героиня молода, и я была молода, когда писала о ней, счет не слишком высок. В более поздних повестях я продолжала писать о личной свободе, но я смогла уже вырасти как личность и, надеюсь, как художник, до той степени, на которой можно исследовать цену, которую платит за свободу все общество. Как американцы, мы с вами знаем только сильнейшее противоречие между личной свободой и стабильностью общества. Это настолько является частью нашей жизни, что, может быть, мы иногда забываем об уникальности опыта своего народа. Мы, то есть наш народ, никогда не определялись до конца, каким путем мы пойдем. Другие общества, например, японское, приняли свое решение. Для Японии стабильность превыше всего. Эта постоянная борьба американцев между истинной индивидуальностью и истинной общностью – то, что делает нас такими подвижными и, очевидно, такими творческими. В «Гранатовых джунглях» у меня впервые возникли еще две темы. Одна – это простой вопрос: необходимо ли для организации общества, чтобы в нем присутствовала группа изгоев или низший класс? По-моему, для нашего общего будущего эта тема будет становиться все важнее и важнее. Другая тема, та, которую большинство людей не заметило в «Гранатовых джунглях», и, может быть, в других моих повестях, такова: что значит быть христианином? Сцена рождественского спектакля в «Гранатовых джунглях» для христианской традиции гротескна. Я не уверена, что значит быть христианином (я лютеранка), даже когда я «знаю», чему меня учили. Мне удивительны те люди, которые абсолютно уверены в ответе; и мнение Бога у них на удивление похоже на их мнение. Эта проблема стоит минуты вашего времени. Важно помнить древнейшие корни нашей цивилизации, и это Афины, а не Иерусалим, который был внесен в нашу культуру позже. Наши древнегреческие матери и отцы (отцы забрали себе всю славу) разрабатывали религиозные празднества, когда они не только восхваляли своих богов, но и посмеивались над ними. Они, наверное, ожидали, что бессмертные не прочь иногда посмеяться, хотя бы даже над самими собой. Поэтому я спрашиваю, зачем же Богу было давать мне чувство юмора, если Он(а) не хочет, чтобы я им пользовалась? Если Аристофан мог схулиганить, не вижу причин, почему бы мне этого не сделать. Насколько я знаю, гром с ясного неба не разразил Аристофана, когда он писал в пятом веке до нашей эры, в Афинах. Я считаю, что должна изучать религию в комических терминах. Если мы не можем найти смешное в религии, разве это не значит, что наша вера настолько слаба, что не выдержит такой проверки? И что это тогда за вера? Как говорила моя мама: «Когда нет веры, волей-неволей появляются дьяволы». Она оказалась почти пророком, моя мама. Я верю, что смех – это еще один путь найти свою веру. Желаю вам многих лет смеха. Если «Гранатовые джунгли» заставили вас немного посмеяться, я счастливая женщина. Если нет, я все равно счастливая женщина. А вы, может быть, найдете повод посмеяться где-нибудь еще. Надеюсь, что еще через пятнадцать лет я напишу еще какое-нибудь предисловие к этой книге. Надеюсь, что я буду делать это до ста лет, а потом, наверное, успокоюсь. Я отчаянно хочу дожить до ста лет, потому что Жизнь хороша, волшебна, чудесна, и даже когда она не такая, я все равно не хочу упустить из нее ни одной минуты. Учитывая альтернативу. Наслаждайтесь жизнью, милые мои. Это все-таки не репетиция в костюмах. С любовью, Рита Мэй Браун. Февраль 1988 года, Шарлоттесвилль, Вирджиния.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
- За кого ты выйдешь?
- Еще не знаю.
- Почему бы тебе не выйти за меня? Я не то чтобы красивая, но ничего.
- Девочки не могут пожениться.
- Кто это сказал?
- Это правило.
- Ну и глупое правило. Все равно я тебе нравлюсь больше, чем все остальные, правда? А ты мне нравишься больше, чем все остальные.
- Ты мне нравишься больше всех, но я все равно думаю, что девочки не могут пожениться.
- Слушай, если мы хотим пожениться, то поженимся. Неважно, что там говорят. А потом, мы с Лероем собираемся убежать, чтобы стать знаменитыми актерами. У нас будет куча денег и одежды, и мы сможем делать все, что захотим. Никто не смеет тебе указывать, когда ты знаменитый. Ну так что, разве это не лучше, чем сидеть тут в этом фартуке?
- Да.
- Хорошо. Тогда давай поцелуемся, как в кино, и мы будем помолвлены.
Мы обняли друг друга руками и поцеловались. В животе у меня стало как-то странно.
- У тебя в животе есть что-то странное?
- Вроде того.
- Давай еще раз.
Мы поцеловались снова, и в животе у меня стало еще хуже. После этого мы с Леотой ходили туда вдвоем каждый день после школы. Почему-то мы понимали, что не стоит целоваться на виду у всех, так что мы заходили в лес и целовались до тех пор, пока не надо было идти домой. Лерой на стенку лез, потому что я больше не провожала его домой. Однажды он выследил нас в лесу и набросился на нас, как торжествующий сержант полиции.
- Ага, целуетесь! Значит, вы сюда целоваться приходите! Теперь всем про это расскажу.
- Ну и зачем тебе это, Лерой Денман? Может быть, стоит самому попробовать, прежде чем рот раскрывать? Может, ты еще сам захочешь сюда ходить после школы.
Глаза Лероя сверкнули, он явно не хотел бы упустить что-нибудь хорошее, но отрезал:
- Я не хочу с девчонками целоваться.
- Тогда целуйся с коровами. Больше тут целовать некого. Это же приятно. Ты многое теряешь.
Он начал поддаваться.
- А когда целуешься, глаза надо закрывать?
- Да. Нельзя целоваться с открытыми глазами, от этого навсегда останешься косой.
- Я не хочу закрывать глаза.
- Ну и не закрывай, дурак. Мне какое дело, что ты окосеешь? Хочешь окосеть, так это твои трудности.
- С кем я первым буду целоваться?
- Да с кем хочешь.
- Сначала с тобой, ведь я тебя лучше знаю.
Лерой, волнуясь, подошел и поцеловал меня так, как Флоренс целует на ночь.
- Лерой, так не годится. У тебя весь рот сжат в куриную гузку. Не сжимай так губы.
Леота засмеялась и потянулась к Лерою, прижала его к себе и от души поцеловала. Лерой начал кое-что улавливать.
- Посмотри на нас, - посоветовала ему Леота. Когда мы закончили поцелуй, тогда я еще раз поцеловала Лероя. Он уже стал целоваться несколько лучше, хотя все равно неуклюже.
- Как у тебя с животом?
- Есть хочется, а что?
- А ничего странного не происходит? - спросила Леота.
- Нет.
- Может, у мальчиков это по-другому, - сказала она.
После этого мы все втроем ходили туда после школы. Было неплохо, что Лерой ходит с нами, но он так и не научился целоваться как следует. Бывало, я чувствовала, что поцелуев с Леотой мне мало, но какой следующий шаг, я не знала. И пока не узнала, я остановилась на поцелуях. Мне было известно, что значит трахаться и путаться, как собаки, и такого я не хотела. Это было очень неудобно. Леота всегда что-нибудь придумывала. Однажды она легла на меня, когда мы целовались, и я поняла, что это шаг в верном направлении, пока Лерой не навалился сверху и чуть не расплющил мне грудь. Я подумала, что, может быть, надо это сделать, когда Лероя здесь не будет.
Лерой убедил меня, что не надо никому говорить, как мы целуемся и как собираемся стать знаменитыми. Он догадывался, что это очередное правило, и взрослые не дадут нам убежать, чтобы играть на сцене. И взрослые, в самом деле, не дали нам троим сбежать, хотя и не потому, что мы целовались в лесу.
Однажды гнусной февральской ночью, когда печь была включена, и все горелки работали, взрослые собрались на кухне и позвали нас. Нам сказали, что мы переезжаем во Флориду, как только кончатся занятия в школе. Там тепло круглый год, и можно собирать апельсины прямо с деревьев. Я, конечно, не верила. Круглый год тепло - такого не бывает. Это была очередная уловка, но я ничего не сказала. Кэрри уверяла, что нам понравится, ведь мы сможем купаться в океане, и работу легче найти, так что все будут в выигрыше. Потом они отправили нас всех спать. Переехать во Флориду было бы неплохо. Не обязательно им было врать, чтобы заставить меня уехать. Просто я не хотела расставаться с Леотой, вот и все.
На следующий день я все рассказала Леоте, и ей это понравилось не больше, чем мне, но мы явно ничего не могли поделать. Мы пообещали писать друг другу и до самого последнего дня ходить в лес.
Весна в этом году пришла поздно, и дороги были грязные. Кэрри и Флоренс уже обшарили весь дом, выбрасывали разный хлам, упаковывали то, что нам не нужно было на каждый день. К маю все было собрано, не считая кое-чего на кухне, той одежды, которую мы носили, и кое-какой мебели в гостиной. С каждым днем мне становилось от этого чуть хуже. А от поцелуев в лесу - еще хуже. Даже у Лероя стало щемить сердце, и он не обращал такого внимания на Леоту или на поцелуи, как я. Мне казалось, если уезжать, то надо испытать что-нибудь большее, чем поцелуи. Леота приближалась к тому же заключению. За неделю до того, как школа кончилась, она попросила меня провести с ней ночь. Она спала совсем одна, и нам не приходилось бы делить комнату с сестренкой, поэтому ее мама сказала, что я могу остаться на ночь. На этот раз все было в мою пользу. О том, чтобы попросить Лероя остаться на ночь, даже вопрос не стоял. Если Кэрри не позволяла мне спать в комнате Лероя, ясно, что никто не позволил бы Лерою провести ночь у Леоты. Лерою было все равно. Спать для него и значило - спать.
Я взяла зубную щетку, пижаму и расческу в бумажном пакете и пошла по дороге к Бисландам. Дом их можно было видеть издалека, потому что на нем была антенна. Мы сидели и смотрели шоу Мильтона Берле {11}. Ему в лицо швыряли торты, и все думали, что это очень смешно. Я не думала, что это так уж смешно. Лучше бы они их съели, чем друг в друга швыряться. Если уж они сошли с ума, то лучше бы начистили друг другу рожи. Здесь не было никакого смысла, но смотреть было забавно. Мне было все равно, раз уж Мильтон Берле лучше не умел.
После шоу мы пошли в кровать и укрылись простынями. Мама Леоты закрыла дверь и потушила свет, потому что они все еще смотрели телевизор. Это нам было в самый раз. Как только дверь закрылась, мы начали целоваться. Мы целовались, наверное, часами, но я не могла бы сказать точно, потому что не думала ни о чем, кроме поцелуев. Мы услышали, как ее родители выключили телевизор и отправились в постель. Тогда Леота решила попробовать так, чтобы мы лежали друг на друге. Мы так и сделали, только в животе у меня было ужасное чувство.
- Молли, давай снимем пижамы и сделаем так же.
- Хорошо, только надо не забыть их надеть до утра.
Без пижам было куда лучше. Я чувствовала ее прохладную кожу всем телом. Это и правда было намного лучше. Леота начала меня целовать открытым ртом. Теперь мой желудок чуть не выскочил на пол. Здорово, меня найдут мертвой в доме Бислендов, с желудком, вывалившимся изо рта.
- Леота, у меня в животе еще сильнее болит, но это даже приятно.
- У меня тоже.
Мы продолжали. Если уж умирать от боли в животе, то мы решили умереть вместе. Она стала меня везде трогать, и я вправду чуть не умерла. Леота была смелой. Она нигде не боялась трогать, и, неизвестно откуда, она знала, что должно быть потом. И я тоже скоро узнала.
На следующее утро мы пошли в школу, как две обычные шестиклассницы. Я засыпала на переменах. Лерой тыкал меня под ребра и ухмылялся. Леота сонными глазами глядела на меня, и у меня опять все внутри болело. Мы не могли переехать во Флориду, просто не могли.
