Спасибо, что ты рядом со мной

В горле снова зацарапало, словно туда песка насыпали, но я постарался сдержать очередной приступ кашля, дабы не тревожить и без того раздраженного Юна. Вот уже почти неделя, как я слег с простудой, когда в очередной раз умудрился попасть под дождь и насквозь промокнуть. Обычно мне удавалось избежать последствий, но не сейчас. Первые дни ускользнули из моих воспоминаний, оставив лишь подернутые дымкой размытые образы, возможно, являющиеся отголоском бреда, а может, все-таки и реальности. Одно я помню хорошо: мне было очень больно дышать, казалось, проникающий в легкие воздух состоит из бесчисленного множества крошечных иголок, оставляющих внутри ужасно саднящие порезы.

Я то терял сознание, то на краткие мгновения возвращался, но комната перед глазами была тусклой и размытой. Иногда я чувствовал, как что-то ледяное касается моего лба и мне неудержимо хотелось от этого избавиться, но я не мог пошевелить даже пальцем. Тело казалось невесомым, тряпичным, чужим, и его проедал зверский холод, от которого можно было спастись, лишь ускользнув как можно глубже в беспамятство. Даже сейчас при воспоминаниях об этом пробирает дрожь, хотя последние пару дней я чувствую себя вполне сносно, только все еще немного зябко и постоянно чешется горло, от чего даже наложенные горячие повязки, пропитанные настоем из коры, не спасают. Вот и теперь его так саднит, что я все-таки не сдержался и зашелся скрипучим кашлем, свернувшись калачиком на сбитой постели.

– Ик-су? – Юн взвинчено подскочил из-за стола, за которым до этого сидел уже не один час, сгорбившись над какой-то книгой и думая, что я сплю, и, приблизившись к кровати, коснулся ладонью моего лба, настороженно хмурясь. – Вот болван, одни от тебя проблемы. Я сейчас приготовлю лекарство, должно снять раздражение.

Все еще ворча, он скрылся в коморке, где хранил собранные травы и разные вещи, которые, по его мнению, могли пригодиться для лечения меня, «вечно неуклюжего оболтуса», как сказал однажды Юн. Глядя на его недовольный вид, я не смог сдержать улыбки: пускай он часто хмурится, я знаю, что дорог ему. Пусть Юн и злится порой, постоянно меня попрекает и частенько брюзжит, он заботится обо мне.

Без него мне было бы очень одиноко.

Из-за постоянных странствий у меня никогда не было места, в котором бы я задерживался дольше, чем на несколько дней, поэтому слово «дом» не имело для меня глубоко значения, наполненного особым, согревающим душу смыслом. Я не умел привязываться ни к конкретным людям, ни к городам, они были для меня интересными, но… все равно чужими. Я уходил и вскоре все они становились лишь отдаленными воспоминаниями, которые со временем было не отличить одно от другого. Однако в очередную особенно тяжелую для страны осень я встретил ребенка-сироту, что спустя несколько месяцев отправился в дальнейшее странствие вместе со мной, как бы я и не хотел брать его в эту полную лишений дорогу.

Спустя несколько лет мы нашли заброшенный домик неподалеку от озера и спрятанной от остального мира густым, многовековым лесом. Здесь мы и обосновались на последующие годы, можно даже сказать, пустили корни, точно измученное растение, угодившее в плодородную почву. Странное это чувство – привязанность к месту. Но еще более необычной для меня стала привязанность к человеку. Мне нравятся люди, я всегда стремился защищать их и помогать им, однако подлинной теплой привязанности не знал никогда. Не знал, что такое действительно бояться за дорогое тебе существо. Я вырос среди чужих людей, братьев и сестер у меня так же не было, поэтому с появлением Юна я впервые обрел друга.

В моей жизни появился смысл.

Да, скорее это меня всегда приходилось защищать, помогать мне и заботиться, однако я все же надеюсь, Юн рад, что однажды встретил меня, что я хоть чем-то да помогаю ему и скрашиваю медленно текущее время. Но даже если так и есть, он мне в этом ни за что не признается. Я перевел взгляд на распахнувшуюся дверь кладовой, откуда появился с мрачно нависшим над ним молчанием Юн, держа в руках несколько холщовых мешочков. Бросив на меня недовольный взгляд, он отвернулся к столу, откуда почти сразу раздалось звяканье посуды. Когда закипела вода в котелке, он вылил ее в чашу, что-то неразборчиво пробубнив себе под нос, отряхнул руки и подошел ко мне, протягивая деревянную кружку, наполненную кисло пахнущим отваром, от которого поднимался едва различимый в полумраке комнаты бледно-сизый пар.

– Раз ты проснулся, сейчас суп приготовлю.

Я приподнялся и сел, спиной прислонившись к прохладному камню стены, за которой на улице уже наверняка солнце заходило за неровные края скал, погружая лес в голубовато-серые сумерки наступающего вечера. Юн суетился у плиты, иногда приглушенно ворча, и вскоре комнату наполнил вязкий запах аппетитно булькающей в котелке похлебки. Аромат был такой теплый и вкусный, что в животе у меня невольно заурчало, на что Юн только фыркнул и, наполнив две глубоких тарелки, бухнул те на стол, умудрившись при этом ни капли не пролить. Закутавшись в одеяло, так как еще чувствовал легкий озноб, я перебрался за стол, склонившись и вдыхая будоражащий запах специй и лука. Ухватив ложку, я зачерпнул немного бульона и подождал, пока тот чуточку остынет; на вкус он оказался таким же приятным и согревающим жаром разлился у меня внутри, отчего по телу пошла рябь мурашек.

– Эх ты, – буркнул Юн, не сводя с меня взгляда. – Помер бы уже без меня.

Мне ничего не оставалось, как по-детски рассмеяться и кивнуть, ведь он, если вдуматься, был совершенно прав. Быть может, я бы и смог сам позаботиться о себе – лечил и кормил ведь я себя до встречи с Юном – но точно могу сказать, без него я бы погряз в бессмысленности жизни, однажды потеряв радость проведения времени в странствиях и молитвах. С ним моя жизнь стала глубже и интереснее, цвета вокруг неожиданно обрели более сочные оттенки, да и погода как-то враз стала намного теплее, даже если на дворе стояла суровая, промозглая зима. Эти ощущения, это чувство я хочу сохранить навсегда, я боюсь потерять их, поэтому буду оберегать и дорожить ими. Я счастлив, что смог узнать как это – полагаться друг на друга, доверять, ценить. И сейчас с удивлением понимаю, что этот крошечный домик – единственное место, где бы мне хотелось остаться навсегда.

Поймав встревоженный взгляд Юна, я добродушно улыбнулся и произнес:

– Спасибо, что ты рядом со мной.