Особый дар

Нельзя сказать, чтобы бракосочетание прошло весело. Присутствовали Тоби с Мейзи (они уже считались «прочной» парой); полицейский, рослый хмурый человек, и его жена — нервная, трепещущая от волнения; мать Боба, такая же круглоголовая, как он сам (ее явно раздирали противоречивые чувства: умиление и досада), и Маркем, который провел ряд финансовых переговоров и доложил сто фунтов из своего кармана, чтобы все было как полагается. Отец Боба не смог отлучиться с работы — так он, во всяком случае, просил передать. Одна только Рита держалась непринужденно. На голове у нее была шапочка из белых матерчатых цветов, такие же цветы были приколоты к лацкану жениха. Церемония регистрации показалась Тоби удручающе поверхностной.

После регистрации был ленч в кафе «Дороти», где подавались только безалкогольные напитки. Атмосфера была довольно напряженная. Хотя Тоби, Мейзи и Маркем усердно старались веселиться, единственным, кто веселился от души, был сам Боб. Как только он надел Рите на палец кольцо, его словно подменили. Боба наполняло гордостью сознание, что он женится. Что он станет отцом. Рита была ни весела, ни печальна, участвовала в общем разговоре, и только.

Молодожены договорились, что на каникулы Боб домой не поедет, а проведет их у Чемпиенов; затем им с Ритой предоставят просторную спальню в глубине дома, и там они поживут, пока не смогут устроиться получше. Ну и тощища, подумал Тоби, страшное дело. Но сам Боб, с тех пор как решение было принято, выглядел вполне счастливым. А что касается Риты, то, хоть Боб и отзывался об ее уме пренебрежительно, Тоби находил, что держится она тактично; как бы далеко Боб ни пошел, она не повиснет на нем камнем. Тоби и сам не мог бы сказать, нравится она ему или нет, но некоторое уважение она внушает, это бесспорно.

— А теперь, может, пойдем в пивной зал, — без особого энтузиазма предложил папаша Чемпиен, после того как ленч был окончен и счет оплачен. — Надо бы отпраздновать это дело как следует.

Пивные вот-вот должны были открыться. Они пошли в «Красного льва»; мужчины пропустили по нескольку кружек пива, дамы — включая Мейзи — выпили джину с тоником, и от него у миссис Чемпиен вдруг развязался язык.

— Не так-то часто выдаешь дочурку замуж, — объявила она, и это была первая сентиментальная сентенция, изреченная кем-либо из участников церемонии.

— Надеюсь, тебе не придется выдавать меня замуж слишком часто, — пошутила Рита.

— Только посмей, живо схлопочешь у меня, — подхватил Боб. — Это я тебе гарантирую.

Нет, если я когда-нибудь женюсь, решил Тоби, на моей свадьбе все будет по-другому.

— Славная у вас шляпка, Рита, — сказала Мейзи, просто чтобы сказать что-нибудь приятное.

— От Джошуа. Вам нравится?

— А мне в вас все нравится, — сердечно ответила Мейзи, и Рита радостно вспыхнула — она не привыкла к таким комплиментам, да еще чтобы их делали в глаза.

Но в целом процедура была весьма тягостная, и Тоби с Мейзи обрадовались, когда представилась возможность уйти.

— Эйдриан такой свадьбы не одобрил бы, — сказал Тоби. — Даже учитывая всю ситуацию.

— А что, ей надо было быть в белом, по всей форме?

— Ну, против этого он, пожалуй бы, возразил. Он у нас в некотором роде пурист, Эйдриан.

— Откровенно говоря, все было довольно уныло.

— Надеюсь, на твоей свадьбе или на моей, — объявил Тоби (он умышленно не сказал «на нашей»), — будет несколько оживленней.

Но сейчас он особого оживления не испытывал. Мысль о будущем ребенке давила на него тяжелей, чем на Боба.

А вот Мейзи, как и всякую женщину, свадебный обряд взбудоражил. К тому же джин с непривычки ударил ей в голову: прощаясь с Тоби, она крепко его обняла.

— Кажется, я тебя люблю.

Тоби не растерялся.

— Дай тебе бог здоровья, малыш, — здоровья и долгой — долгой жизни, — ответил он уклончиво. Но любящее сердце ждет только прямого ответа, и он это знал.

5

Во время каникул Тоби получил от Мейзи письмо и удивился. Вообще-то они не переписывались — может быть, потому, что сам он ни разу не написал ей. Мейзи выражала желание вновь побывать у его родителей: у нее наметились кое-какие планы насчет картин миссис Робертс, и она произвела разведку, пока еще очень предварительную. Все рождество она пробыла в Хэддисдоне, а теперь гостит у одних друзей неподалеку от Кембриджа, где ей надо было кое-что уточнить. «Можно, я приеду? Я на машине, и, если твоя мама разрешит мне увезти пяток картин, это поможет делу».

— Что она имеет в виду? — спросила миссис Робертс, явно взволнованная — Хоть бы узнать поскорее, о чем речь, я просто дождаться не могу.

— Но Мейзи же ясно дает понять: пока все это вилами по воде писано. Ты скажи, когда ей приехать. Назови любой день, все равно какой.

— Пожалуй, лучше в будни, — задумчиво ответила мать. — Если дело обстоит именно так, как я думаю, все это только взвинтит папу. Тоби усомнился в том, что отца что-то может вывести из равновесия. Но миссис Робертс возразила на это, что знает его лучше, чем сын.

— Пригласи ее на вторник, вот так. Ко второму завтраку. И уж завтрак будет настоященский. Теперь-то я знаю доподлинно, какой у этой девчонки аппетит.

Мейзи приехала в «фольксвагене», и при виде его Тоби кольнула зависть. В дом она вошла с таким видом, словно бывала у Робертсов постоянно. Щеки у нее разгорелись от холодного январского воздуха.

— Надеюсь, я вам не помешала?

Миссис Робертс поспешила ее заверить, что нет, не помешала. На сей раз стол был накрыт на кухне, и хозяйка принесла свои извинения по этому поводу.

— А по-моему, здесь очень уютно. Я вообще предпочитаю есть на кухне. Дома обычно только там и завтракаю — мама считает, что я встаю слишком поздно.

— Кто рано ложится и рано встает [12]… — машинально проговорила миссис Робертс, всецело поглощенная мыслью о том, что же собирается ей сообщить Мейзи.

Но Мейзи ни о чем таком не заговаривала, пока они не покончили с завтраком и не принялись за чай. (Накануне Тоби дал понять матери, что лучше было бы подать кофе, но она объявила, что не может потакать ему во всем и что кофе варить не умеет. Тоби знал, что кофе она варит прекрасно — как, к слову, и все остальное, — но решил: мать просто хочет продемонстрировать свою независимость пусть даже на такой мелочи.)

Но вот наконец Мейзи заговорила:

— Миссис Робертс, я кое-что поразведала насчет ваших картин, но если вы считаете, что я сую нос не в свое дело, пожалуйста, скажите мне прямо.

Оказывается, она навела справки в Кембридже, в картинной галерее над магазином на Рыночной площади, где время от времени устраивают небольшие выставки — главным образом местных художников. Иной раз какая-нибудь из картин находит покупателя, но по большей части они остаются нераспроданными. Владелец галереи — человек со средствами, и это его хобби. То, что ему рассказала Мейзи (а он, по-видимому, хорошо знал и уважал ее), его заинтересовало, и он выразил желание посмотреть несколько картин миссис Робертс, чтобы решить, стоит ли ему их выставить. Никаких обещаний он, естественно, заранее дать не может.

— Нужно показать ему картин десять, не меньше, — обратилась Мейзи к миссис Робертс. — Но если бы вы дали мне с собою хотя бы шесть, он уже мог бы получить довольно точное представление о том, что вы делаете. Вы много успели написать после того, как я у вас была?

Внезапно появившийся у нее апломб позабавил Тоби. Роль посредницы явно доставляла ей удовольствие, а вместе с тем это было дело, и он сразу понял, что она не оплошает: до сих пор она держалась с миссис Робертс почтительно, как и подобает гостье держаться с хозяйкой дома, но сейчас почтительность уступила место деловитости.

— От ваших слов у меня голова пошла кругом, я как-то не могу собраться с мыслями. Да, за это время я написала еще две уличные сценки и сценку в парке. Но писала-то я, конечно, не в парке. Просто по памяти, из головы.