Наша трагическая вселенная

Он снова заглянул в свои записи. Где-то вдалеке за окном раздался вой — должно быть, ветер. Потом послышался сильный хлопок, похожий на выстрел или взрыв петарды, но Джош увлеченно продолжал искать что-то в своих распечатках. Вой продолжался еще несколько секунд, и наконец все стихло.

— Итак, — продолжил Джош. — Каждое несовершенное существо среди окружающих нас людей содержит в себе духовную мешанину из самых разных основополагающих стихий. Нас влечет к людям, которые, как нам кажется, могут помочь нам сбросить часть этого хлама или добавить что-то свое к нашему духу, тем самым немного его очистив. Взаимодействие с людьми можно в таком случае считать чем-то вроде духовных реакций или духовных взрывов, похожих на химические. Особенно интересны трагические взаимодействия, потому что они приводят к уничтожению компонентов и освобождению энергии — об этом еще Ницше писал. И вот так оно и происходит на протяжении длительного времени: одни высшие духи очищаются, другие обрастают все большим количеством элементов. А возможность вечной жизни предполагает еще большее смешение элементов и еще большее количество уз, если ты понимаешь, о чем я.

Джош перелистнул несколько страниц распечатки.

— Следующую часть я пропущу, она довольно длинная. Я потом пришлю тебе полную версию. Так вот. У вселенной есть две «оперативные системы», или две «природы». Одна — это физический мир в том виде, каким его описывают ученые. В нем есть земное притяжение, кварки, эволюция и все такое прочее. Но, как я всегда утверждал, одновременно с физически постижимым миром существует и мир магии, невидимый мир энергии — Ци, Силы, называй как хочешь. Этот мир представляет собой альтернативное воплощение физической вселенной. Точно так же, как свет обладает одновременно свойствами и волны, и частицы, вселенная тоже проявляет себя в чем-то как мир физический, или «существующий», а в чем-то — как энергетический, или «несуществующий». Ведь она, как мы уже убедились, создана как из материи, так и из духа. Так вот магия — это когда кто-то использует невидимую, нефизическую энергию, чтобы выработать еще одну энергию, или вибрацию. Эта вибрация едва ощутима. Она может оказывать физическое воздействие, но сама не является физической по своей природе. Вот, например, у состояния влюбленности есть свои физические проявления: влюбленный человек худеет, он вырабатывает большее количество гормонов, у него возникает эрекция, ну и все такое прочее. Но ведь в основе всех этих физических изменений не лежит никакого ощутимого физического взаимодействия осязаемых физических тел: это всего-навсего результат нефизического воздействия на нефизический же дух, которое, однако, вызывает вполне физические изменения в физическом же теле. В этом смысле внятной причинной связи между энергией и материей обнаружить невозможно. Энергия по большей части воздействует лишь на другую энергию, и в результате этого воздействия происходят едва заметные перемены в окружающей энергию материи. Поэтому всякие там фокусы и сгибание ложек силой мысли — это чистой воды надувательство. А вот гомеопатия, цветочные настои и рэйки — вполне реальные вещи, которые действительно работают и помогают. И чем ближе ты подходишь к «одуховливанию» — как тебе этот термин? Я пока в нем не уверен… Ну или, другими словами, чем больше мудрости ты обретаешь, тем доступнее для тебя становятся энергия и магия. Но в то же время ты испытываешь не такую уж большую потребность ими воспользоваться, потому что тебе не очень-то нужна помощь магии. Ты ведь сама говорила примерно то же самое? В какой-то момент я подумал, что стоило бы сделать веб-сайт, куда можно было бы вносить свои основные параметры, признаки и все такое, и он бы подсчитывал, что ты, скажем, Отшельник 10000-го уровня или Хитрец 783-го уровня. Но потом я решил, что от этого теория, возможно, покажется менее серьезной, а мне бы этого совсем не хотелось. Ну, что ты думаешь обо всем этом?

— Слушай, — восхитилась я. — Ну ты неслабо поразмышлял.

— Самое крутое в моей теории то, что она, пожалуй, полностью опровергает теорию Ньюмана, — сказал Джош. — Если «настоящих» героев постоянно отсылают на Путь к Совершенству, а всякие там уроды, придурки и трагические неудачники удаляются с игрового поля и болтаются без дела вместе с пожирателями пиццы, то в конце концов во Втором Мире останется одна лишь Периодическая Таблица Стихий, исключительно самые выдающиеся сверхсущества, которые не желают заниматься нелепым геройством, и эти сверхсущества смогут объединиться в одну из главных стихий и свергнуть точку Омега. Вот только маловероятно, что эти главные стихии, которые в преобразованном виде станут стражами вселенной, вообще допустят создание точки Омега. А это значит, что загробная жизнь будет совсем не такой, какой рисует ее Ньюман, а намного лучше — ведь правда?

— Намного лучше, — согласилась я. — А чего это ты так взъелся на героев?

— Ну я просто понял, что сам героем никогда не стану. — Джош перевел взгляд на стену, а затем снова на меня. — Но, по-моему, это даже хорошо. Мне нравится то, как Ви пишет о глобализации, и о власти, и о сказках, которые рассказывают западные правительства о том, что они, мол, герои, сражающиеся с терроризмом или с чем там еще. Кроме этого, она права и насчет того, что само представление героя — это парадокс, особенно в христианском демократическом обществе. Ведь герой — это кто? Человек, который имеет право убивать ради того, чтобы достичь желаемого. Кто дает ему такое право? Очевидно, это должен быть Бог, иначе всякий стал бы наделять себя этой привилегией — и многие, конечно же, так и делают, но вот только остальные с ними не согласны. Культура тоже не может давать такого права, потому что культура — явление непостоянное. Но хорош же получается Бог, если он считает, что людей можно разделить на тех, кому разрешается убивать, и на тех, кого убивают. Ведь Бог должен любить всех нас одинаково, правильно? А значит, никакого героя не может быть. Ну, как тебе моя теория? Мне удалось тебя убедить?

— Честно?

— Да.

— Мне кажется, тебе надо положить ее в основу романа. Поработай немного в «Орб букс», а потом предложи Клавдии сериал. По-моему, это было бы круто.

Я увидела, как улыбка сползает с его лица.

— Послушай, — поспешила я его успокоить. — Я — писательница. И считаю, что литература — отличное место для таких идей. Если я говорю, что из твоей идеи получится прекрасная книга, это вовсе не означает, будто эта идея кажется мне негодной. И то, что я предлагаю «Орб букс» на роль издателя, тоже не означает, будто мне ничего из того, что ты тут рассказал, не нравится. Просто я думаю, тебе хотелось бы, чтобы как можно больше людей узнало про твою теорию, — не зря же ты проделал такую серьезную работу. Один из парадоксов писательства заключается в том, что, когда ты пишешь нехудожественную прозу, каждый спешит доказать, что ты неправ и твои идеи ошибочны, но если изложить те же самые идеи в художественном произведении, все готовы поверить в то, что каждое твое слово в нем — правда.

Я прикусила губу и, подумав несколько секунд, продолжила:

— Из всех теорий о вселенной, которые попадались мне на глаза, твоя, пожалуй, самая лучшая. Честное слово. Но я считаю, что в теориях о вселенной нет смысла. По-моему, вселенная слишком велика, чтобы пытаться ее теоретизировать.

— Но разве мы живем не для того, чтобы пытаться ответить на большие вопросы?

Я покачала головой:

— Нет. Я считаю, мы живем для того, чтобы понять, какие они — эти большие вопросы.

Мы доели пиццу. Джош хотел заказать мороженое, и еще у нас оставалось вино.

— Слушай, — сказала я. — А прогони-ка через свою теорию странные вещи, которые происходили со мной в последнее время, и посмотри, что получится.

— Но ты ведь в это не веришь.

— А ты не обращай на меня внимания. Я ни во что не верю. А тебе, может, понравится.

— Ладно, давай, что за вещи с тобой происходили?

— Хорошо. Так… Ты знаешь, что Роза Купер — знаменитая актриса, которая недавно умерла и которая встречалась с Дрю, — была моей давней подругой, еще с детства?