Наша трагическая вселенная

Вообще-то мне прислали не семь, а шесть наборов карт таро, но я решила не беспокоить Джоша по пустякам.

— Ясно. Кстати, моя теория объясняет также то, почему я всегда во всем виноват.

— Ну, было бы странно, если бы она этого не объясняла, ведь это теория всего!

— Короче, смотри. Тут дело вот в чем. В общем, в прошлый раз, когда мы с тобой разговаривали, ты была права. Действительно, не очень-то приятно представлять себе, что нам придется все время рождаться заново во Втором Мире, чтобы отправляться в разные там приключения до тех пор, пока мы не добьемся успеха, и после этого нас засосет в точку Омега, чтобы мы целую вечность жили в этом, в этом…

— Аду? Моральном вакууме?

— Да. Ну что-то вроде того. Правда, это не совсем вакуум. В аргументации Ньюмана с самого начала были кое-какие огрехи, и самый главный из них — утверждение о том, что точка Омега — бесконечный момент бескорыстной любви и полного всеведения. В таком случае почему же она заставляет нас проходить через все это дерьмо? Ладно, я понимаю, что этот же вопрос задают все люди, когда говорят о Боге, и в каком-то смысле это доказывает либо то, что Бога не существует, либо то, что он твердо уверен, будто в конце концов все мы попадем в рай и все будет хорошо. И вот я снова начал перебирать в голове разные представления о загробной жизни и реинкарнации и осознал, что большинство из них переносит человека в пустоту, в ничто — в некое космическое пространство, загадочное «туда-не-знаю-куда». А с точкой Омега ты, получается, застреваешь на целую вечность у входа в эту пустоту — в конце времен и начале небытия. Так что, мне кажется, ты права: что-то тут не так.

— Я сказала, что тут что-то не так?

— Да! Ну, может, не прямо такими словами. А еще меня знаешь что зацепило? Ньюман говорил, что люди постоянно превращаются в героев, чтобы достичь просветления и ступить на Путь к Совершенству. Ты ведь помнишь, у него там остаются одни только пожиратели пиццы? И вот я задумался, как увязать это с тем, что население все растет и растет, раз уж это Второй Мир? Ведь перед нами такая система — народ то уходит из нее, то возвращается обратно, — прямо там ведь никто не рождается. Все, кто «когда-либо мог существовать», уже были созданы точкой Омега в конце времен, а значит, больше не осталось людей, которых еще можно было бы сотворить. И тут до меня дошло. Ты ведь помнишь, я тоже все ломал голову над вопросом, отчего одни люди могут творить чудеса, а другие — нет, и почему одни люди мудрые, а другие — глупые, меня всегда это очень волновало. Ну и, в общем, сейчас я объясню тебе все с самого начала, с начала времен, и ты скажешь мне, что думаешь. Полагаю, в моей теории осталось не так уж много логических нестыковок.

Нам принесли пиццу.

— С начала времен? — переспросила я. — Ого!

— Не смейся, сейчас сама все увидишь. Ты, наверное, знаешь, что первым элементом во вселенной был водород — он поэтому и в периодической таблице стоит под номером «один». Все в мире берет свое начало в пустоте, как утверждают даосисты, однако одновременно с этим все происходит из водорода. Это тот самый атом, на котором основаны все остальные элементы.

— Может, проще сказать, что в основе всего лежат кварки?

— Ну, пускай так. Вообще не очень-то важно, потому что это такая как бы метафора. Не очень-то важно, каким образом возник химический мир. Ну то есть для чего-то это, может, и важно, но для нас главное — знать, что он возник из одного основополагающего элемента, давшего начало другим основополагающим элементам. В различных сочетаниях эти основные элементы образуют практически все, что есть во вселенной. Нам может казаться, что «вещей» существует где-то больше, а где-то меньше, но количество вещества во вселенной всегда остается одно и то же. И это самое вещество постоянно меняет форму. Сыр на этой моей пицце в определенном смысле был когда-то травой. А я все это к чему? К тому, что с духом происходило то же самое, и точно таким же образом возникли людские души. Существовал один большой дух, и его разделили на много маленьких духов, которые от этого не стали менее значительными. И вот эти маленькие духи и называются архетипами. Любопытно, что очень многие дисциплины признают существование архетипов, или духов стихий. В гомеопатии архетипы часто неотделимы от стихий. Например, архетип матери связывают с препаратом «натриум муриатикум» — поваренной солью, и сущность этого архетипа — море. Мать — это просторный океан, из которого возникаем все мы. Архетип мудрого старца связывают с серой, а архетип плута — с ртутью. И так далее. Но люди редко представляют собой архетипы в чистом виде. В большинстве из нас есть понемногу от разных архетипов и разных стихий. В индийской философии вселенную считают космическим танцем, в котором все становится хуже и хуже, пока Шива одновременно не разрушит вселенную и не воссоздаст ее для того, чтобы танец начался снова. Так вот люди, как и вселенная Шивы, тоже со временем становятся все хуже. Почему? Ну ты ведь помнишь, что в основе человеческого духа лежат чистые элементы? Так вот, а что если эти элементы начнут объединяться в молекулы, а молекулы, в свою очередь, станут собираться в соединения, и так далее? Основополагающий элемент, или стихия, на первых порах сохраняет свою силу и является важным компонентом или хотя бы воспоминанием живого существа, но со временем содержание его в человеческом духе все больше и больше сокращается, и в конечном итоге выделить основной элемент в человеке становится не так уж легко. В конце концов он просто растекается повсюду, и его так и вовсе не разглядеть. Пожиратели пиццы у Ньюмана — это как раз и есть те самые сильно «разбавленные» души: люди, которые давным-давно растеряли воспоминания о чистоте своей былой сущности. Самый никчемный человек — тот, чей дух «разбавляли» так много раз, что от него почти ничего не осталось.

— Мы с тобой жрем пиццу, — кивнула я на тарелки.

— Не обобщай. Лично я не жру, а ем. В общем, все это сводится к тому, что количество духа во вселенной остается прежнее, но население растет. Основополагающий архетип матери, или духа, теперь распределен, скажем, на миллион человек. И как же можно снова собрать этот архетип воедино? Я выдвигаю вот какое предположение: мы живем для того, чтобы воссоединиться с породившей нас стихией. Сделать это можно разными способами, но ни один из них не задействует наше сознание. Это нечто вроде духовной эволюции, или духовной генетики — хотя и то и другое название не вполне подходит.

Джош вынул из своего портфеля очередной документ.

— Если ты не возражаешь, — продолжил он, — я зачитаю по бумажке — на случай, если что-нибудь забуду. По-моему, это довольно запутанная штука. Итак, каждый Высший Дух, или Дух Стихий, существует в чистом виде в чем-то вроде космической Периодической Таблицы. Каждый человек с рождения наделен чертами, делающими его похожим на те стихии, которые ему особенно близки, точно так же, как мышьяк похож на фосфор, а палладий — на платину. Получается, что твой ближайший космический брат по духу всегда где-то рядом в этой самой «таблице». Но танец вселенной, в первую очередь, влечет за собой разрушение этих духов, расщепление их на части, которое делает их смертными, чтобы они все больше и больше отдалялись друг от друга, до тех пор пока снова не воссоединятся. Когда таблица будет восстановлена, заключительный этап — это монументальный оргазм духа, в котором все духи сольются воедино, прежде чем снова рассыпаться в небытие. Периодическая система Духов Стихий сильно отличается от известной нам периодической системы химических элементов, но на примере таблицы химических элементов можно наглядно представить себе, что происходит в той, высшей таблице. В этой теории вообще приходится прибегать к большому числу аналогий, потому что мы пытаемся описать то, что на самом-то деле описать невозможно.

— Монументальный оргазм духа — это классно! — ввернула я.

— Да, мне тоже так кажется. Вот почему я решил зачитать это по бумажке — чтобы не забыть удачные формулировки.