Наша трагическая вселенная

При чем тут варенье? Ви не знает больше никого, кто варил бы варенье, кроме меня. Я стала читать дальше и скоро окончательно убедилась, что Джош был прав — Ви читала мою статью на прошлой неделе. Я улыбнулась. Герои в истории без истории, писала Ви, не придают значения тому, что на них надето, что они говорят и что делают. Они — Дураки, которые ради всех нас шагают в пропасть, чтобы и мы могли выйти за ограничивающие нас рамки современного западного повествования. Нет никакого сомнения, писала она, что мы нуждаемся не в таких историях, которые учат нас жить и превращают нашу жизнь в копию этих самых историй, но в таких, которые мешают нам стать вымышленными персонажами. Мауи — пройдоха, он учит нас тому, что в мире нет никакого смысла. Возможно, обманщики, то есть те персонажи, с которыми себя не принято отождествлять, на самом деле представляют собой куда более интересные ролевые модели, нежели сказочные принцы и принцессы или герои американских сериалов, существующие лишь для того, чтобы нам казалось, будто мы должны стать такими же безупречными, как и они. Завершая статью, она рассказала китайскую сказку о тигре, который поймал лису. Лиса говорит тигру: «Меня нельзя есть, потому что я навожу страх на всех животных в этом мире. Вот пройди некоторое время за мной следом, и ты увидишь, как все меня уважают». Тигр соглашается, и они отправляются в путь. Все звери при виде страшного тигра в ужасе разбегаются. Тигр пристыжен и отпускает лису.

А в самом конце Ви писала, что заканчивает работу над книгой, которая будет посвящена не только истории без истории (то есть ее теории фольклора и народных сказок), но также литературе без литературы, рыцарскому роману без рыцарства, недоказанному доказательству и неопределенной определенности. Идея книги состояла в отрицании того, что Ви называла «тоталитарным устройством естественных и гуманитарных наук», и в допущении парадокса во всех существующих дисциплинах. Литература без литературы, подумала я, это ведь именно то, что писатели-реалисты вроде меня мечтают создать: что-нибудь абсолютно настоящее и с таким подлинным чувством, что это уже и не похоже ни на какую литературу. Я вспомнила, как Чехов писал, что одно из отличительных качеств хорошего писателя — это «объективность сплошная». Впервые встретив эти слова, я не поняла, как можно достичь такой объективности. Но в литературе без литературы будет как раз та самая сплошная объективность, иначе просто никак.

— А для меня новости есть? — спросил Джош, вернувшись.

Я положила распечатку на стол.

— Есть, хорошие, — ответила я. — Отныне ты официально являешься Зебом Россом.

— Ух-ты! — просиял он. — Прекрасно! Большое спасибо. А я инвалид?

— Да, инвалид. Надеюсь, ты на меня не разозлишься… Твоя инвалидность связана, только не подумай, сама я не считаю тебя инвалидом, в общем, твоя инвалидность — обсессивно-компульсивное расстройство. Просто совпадение. Они уже успели решить, что это «романтично» и «круто», но в то же время нечто такое, что вполне может помешать Зебу появляться на публике. Если честно, я рассказала им, что ты действительно страдаешь таким расстройством, — и, думаю, это помогло мне их убедить. Ничего?

— Да вроде бы ничего. А ты будешь моим начальником?

— Нет-нет. Так получилось, что я вообще ушла из «Орб букс» в пятницу. Так что ты остаешься один. Если тебе не захочется с ними работать, ничего страшного — ты вполне можешь отказаться. Но это неплохая работа, и платят они хорошо.

— А ты почему ушла?

— Хочу больше времени уделять роману. Своей… — я бросила взгляд на распечатку со статьей Ви, — «литературе без литературы». А еще у меня прибавилось работы в газете, и это значит, что какое-то время я вообще могу обходиться без того, чтобы писать всякую беллетристику. Думаю, это пойдет мне на пользу. В отличие от Келси Ньюмана я не считаю, будто мы бессмертны, и хочу постараться сделать что-нибудь стоящее, пока еще жива. Не для того, чтобы перейти в другое измерение, а просто потому, что, возможно, это мой единственный шанс. Я не говорю, что Зеб Росс — совершенно бессмысленное явление, и думаю, ты немало повеселишься в его роли, но, пожалуй, мне от него стоит отдохнуть.

— Значит, ты больше не будешь вести семинары в Торки?

— Видимо, нет.

— И трехактную структуру тоже бросаешь?

— Не знаю. Может быть.

Я вздохнула и отхлебнула вина.

— Знаешь, я никак не могу понять, зачем Ви написала отзыв на обложке книги Келси Ньюмана, если она — а это же абсолютно очевидно — против его теории. Прямо какая-то загадка.

— Загадка, которая в самое ближайшее время будет разгадана. Или прямо сейчас, если хочешь.

— А? — не поняла я.

— Ви Хейс тоже будет на лекции Келси Ньюмана. Она собирается опровергнуть его доводы.

— Что значит опровергнуть? И откуда ты это знаешь?

— Я поискал ее в «Гугле». С тех пор как ты дала мне «Второй Мир», я без конца его перечитывал, и ее цитата все время попадалась мне на глаза. Поэтому, когда я увидел ее статью в газете и понял, что она пишет вещи, которые противоречат теории Ньюмана, я решил послать ей письмо и спросить, почему она написала такой хороший отзыв на его книгу, а сама упоминает ее в своей статье как совершенно никудышную. Я написал, что знаком с тобой, извини. Она мне ответила и сказала, что ее цитата была выдернута из контекста.

Джош вынул из портфеля еще один лист бумаги.

— На самом деле она написала издателям вот что: «Нет сомнения, многие решат, что эта книга дает нам подсказку, как жить теперь, когда мы прочли такое количество романов. Но для того, чтобы жить, нам не нужны подсказки. А огромное количество романов учит нас лишь одному: будто высокие моральные ценности способны защитить от чего угодно, будто для того, чтобы выжить в этом мире, непременно нужно пойти и уничтожить какого-нибудь монстра — неважно какого, главное — что он тебе не нравится, и к тому же, если ты его убьешь, тебе достанется сокровище и принцесса — деньги и секс. Я изучала различные литературные жанры в течение тридцати пяти лет — на островах Тихого океана, в России, в Северной Америке и даже на кухне дома престарелых в Брайтоне — и обнаружила, что Путь Героя далеко не везде оказывается одинаковым, что бы ни утверждали Джозеф Кэмпбелл и теперь вот еще Келси Ньюман. Путь Героя — это не что иное, как путь колонизатора, путь Американской Мечты. В мире существует множество самых разных моделей повествования, где нет привычного нам героя, который приходит от плохой жизни к жизни хорошей, преодолевая на своем пути какие-либо трудности. Да, сейчас на каждом углу прославляются эти героические мифы, и рассказчики утверждают, будто любой миф с незапамятных времен был именно таким. В действительности же избыток историй подобного рода в современном мире существует только в культуре, но не в жизни. А постоянное упоминание в книге о необходимости „преодолевать“ разнообразные преграды кажется просто навязчивой идеей автора! В мире хватает морализаторствующих неолибералов и без Келси Ньюмана с его космическими идеями, не оставляющими никакой надежды на спасение от глобализации».

Добравшись до конца, я начала хихикать.

— Молодец Ви! — сказала я.

— Да, она крута. Интересно, что она скажет о моей теории всего.

Я улыбнулась.

— Ну, давай, — сказала я, отодвигая от себя листок. — Рассказывай, как устроена твоя вселенная.

— Для начала хочу тебя обрадовать: мы все-таки бессмертны.

— Ну, неизвестно еще, радостная ли это новость.

— Ладно, там будет видно. Я знаю, что ты сечешь в периодический таблице, но с Юнгом и архетипами не дружишь. Поэтому, может, эту часть мне лучше опустить.

— Ничего, давай, — подбодрила его я. — Благодаря тебе я стала лучше разбираться в архетипах.

— Почему благодаря мне?

— Потому что благодаря тебе я написала рецензию не на ту книгу. А из-за этого мне заказали статью, в связи с которой мне прислали не один и не два, а целых семь наборов карт Таро. Архетипов в них хоть отбавляй, и к каждой колоде прилагается книга, так или иначе упоминающая Юнга. Конечно, все гораздо запутаннее, но в любом случае без тебя ничего бы этого не было.