Злом за зло (СИ)

Отец Эмиль спешно ушел в жилые помещения храма, а Тобиус, следуя своей собственной мысли, стянул с левой руки кожаную перчатку, скрутил ее и аккуратно, чтобы не сломать клыков, расцепил челюсти Сабины бронзовой рукой. Скрученная перчатка была засунута внутрь после того, как язык принял правильное положение.

Велев посторонним покинуть зал и закрыть двери, волшебник остался один на один с богом, не считая дрожащей на полу под алтарем Сабины. Все-таки был у искусной резной статуи один существенный изъян - Молотодержец смотрел в потолок. Этим художник, наверное, хотел показать близость мессии с его небесным отцом в момент истины перед лицом неминуемой мучительной смерти. С другой же стороны, пастве могло не хватать взора своего спасителя. Подумав об этом, Тобиус напомнил себе, что Молотодержец прежде всего был человеком и, восходя на костер, наверняка испытывая страх, как и любой другой, под которым вот-вот займется безжалостное пламя. Ему не обещали вознесения, и ангелы не спустились с Небес, дабы спасти сына Господа-Кузнеца. Он взошел на костер и сгорел, давясь дымом и запахом собственной паленой плоти. И верно, при таких обстоятельствах не захочешь смотреть вниз.

- Я... готов? - Отец Эмиль вернулся в церемониальном облачении, в котором обычно читал вознесенные проповеди.

- Больше уверенности, отче, если не вы, то кто?

- У меня складывается мнение, что вы. И двух часов не прошло с тех пор, как вы вошли в мой храм, и вот... Как так получилось, что я теперь действую по вашей указке, хотя не знаю, кто вы на самом деле?

- Просто я знаю как надо, - излишне уверенно и неискренне ответил тот. - Начинайте.

Не прошло и четверти часа, как внутри церкви раздался оглушительный взрыв, и волшебник вывалился наружу, шатаясь под весом священника. У Тобиуса были слегка безумные глаза, и он очень громко говорил, что ничего не слышит, а потому не надо задавать ему вопросов. Летье вбежал в храм и перелез через кучи поваленных скамей к алтарю, где лежала его дочь, неподвижная, но все еще живая.

- Это был полный крах, - говорил Тобиус, не прекращая морщиться от поселившегося в ушах противного писка, - и я не знаю, что пошло не так. Кажется... все получалось, на нашей стороне были стены, реликвия и священник, который верил в свою связь с Господом-Кузнецом, и... можно было просто-напросто видеть, как скверна покидает ее тело, но когда все почти случилось, - маг громко хлопнул в ладони, - как будто в самой голове бочка с порохом взорвалась. Он еще не пришел в себя?

После того, как удалось навести в церкви некое подобие порядка, мага и священника отвели в дом одного из дворовых помощников Летье, который жил неподалеку. Бессознательного отца Эмиля уложили на кровать и обеспечили компрессом на лоб, Тобиус же, потихоньку глотая вино, пересказывал случившееся.

- Я уверен, что у нас почти получилось, вашей дочери возвращался человеческий вид, и клянусь, она звала мать. Но в самом конце что-то... не знаю. Мне нужно подумать, извините.

Отказавшись от помощи, Тобиус самостоятельно вышел на свежий воздух во двор. Прохаживаясь вдоль забора в тени деревянного каркаса, увитого виноградной лозой, он взывал к Талботу Гневливому через сигнарий. Архимаг ответил не сразу, но довольно скоро.

- У тебя все в порядке, Тобиус? - спросил голос в голове.

- У меня - да, но не у всех все так же прекрасно под ярким солнцем.

- Неприятности?

- Столкнулся со случаем одержимости демоном, попытался помочь местному священнику провести ритуал экзорцизма, провалился.

- Тобиус, ты намерен вступать в каждую кучу навоза, которая встречается тебе на пути, или же будешь выбирать только самые большие и зловонные? - очень спокойно осведомился Талбот Гневливый. - Ни один волшебник в здравом уме не станет связываться с чем-то подобным, не являясь подготовленным демонологом, и я в том числе. Где ты? Хотя я и так вижу, что в Архаддире.

- Не стоит вам сюда являться, это лишнее, - ответил Тобиус, стоически перенося то, что его отчитали как ребенка.

- И не собирался. Подожди, я постараюсь найти того, кто смыслит в этом поболе нашего.

Серый магистр терпеливо ждал, разминая бронзовые пальцы. Изредка протез, способный чувствовать почти как живая плоть, давал странное ощущение, будто пальцы затекли, и тогда невыносимо хотелось похрустеть костяшками, что было невозможно. Выставив указательный палец и мизинец, маг заставил возникнуть между их кончиками крошечный электрический разряд. От этого занятия его отвлек голос в голове, громкий и не очень приятный, знакомый, но принадлежащий не Талботу.

- Меня слышно?

- Ваше могущество?

- Здравствуй, отступник, - без намека на такт или вежливость начал Кагерант Копыто, один из лучших демонологов Академии, - ты дурень.

- Я... не склонен отрицать это.

- Вот и правильно. Значит, ты решил пойти на демона с голыми руками? Ты? На демона? Если моя память еще хоть на что-то годится, ты был одним из самых бездарных учеников по части демонологии в прошлом? Что-то изменилось?

- Боюсь, что нет... у меня было несколько стычек с отродьями Пекла, но, по большому счету, побеждал я удачей, а не навыками.

- Ясно. Стало быть, святое слово не помогло?

Тобиус описал происшедшее в самых мелких деталях.

- Осмотри тело девицы, на нем должна быть метка демона, положившего на нее глаз. Это его 'подпись' на их договоре. Если поймем, с кем имеем дело, сможем выстроить линию контрмер.

К церкви Тобиус мчался на пределе сил, едва не летел над землей. Тоном, не терпящим сомнений или промедлений, он приказал двоим сторожившим Сабину выйти и стал искать. К счастью, исследовать места, не предназначенные для взоров иного мужчины, нежели законный муж, не пришлось, как и сбривать с головы волосы - метку Тобиус обнаружил на левой ноге одержимой, между мизинцем и безымянным пальцем. Ему пришлось покинуть святую землю, чтобы вновь связаться с Талботом и Кагерантом. Зрительный образ метки отправился через три страны и предстал перед архимагами.

- Что происходит? - спросил волшебник.

- Подожди, Кагерант оторвался от ментальной связи, шатается по моему кабинету и злословит. Такого я не слышал даже в самых злачных портовых кабаках Шатрада. Где перо и бумага в час нужды?!

- Все так плохо? - спросил Тобиус, когда демонолог вернулся.

- Твоя девочка стала объектом вожделения демона из Великих Падших, отступник!

- То есть... Ага, ну конечно, с моей-то удачей разве могло быть по-другому? Великих Падших?

- Да, дери его ахоги до скончания времен, ты понял верно! Виртуваэль, ныне рекомый Агларемноном. Прежде был одним из Гласов, теперь - один из князей Пекла! Все плохо, очень плохо!

- Что мне делать?

- Что делать? Вот ведь семь несчастий в наперстке1! Беги оттуда, да побыстрее! Мне понадобится время, чтобы собрать отряд, подобрать нужные атрибуты и выступить, один против такой твари не пойду, годы не те!

# # 1 Расхожее выражение, означающее череду невезений, случившихся с короткими промежутками, либо невезучего человека.

- Сколько времени?

- Несколько часов на созыв, объяснения и сборы, нужно экипироваться...

- Я понял.

Некоторое время архимаги молчали, но потом заговорили одновременно, и в речах их оказалось мало ласки, лишь брань и призывы не быть круглым идиотом. Связь оборвалась, и Тобиус закрылся от попыток Талбота ее возобновить.

Он направился в храм, не представляя, что ему делать дальше, как вдруг жестокий и навязчивый страх начал брать за горло. Серый магистр вновь оказался в опасной близости от столкновения с силой, во много крат превосходящей его собственную. Прошлое такое столкновение закончилось его смертью, а повторять тот опыт Тобиус не желал. Стало трудно дышать, и в голове разлился томительный жар, как при лихорадке.

Стремясь спрятаться от немилосердного солнца, маг нашел тень в одном из узеньких проулков и привалился к стене, чтобы перевести дух. Что он мог противопоставить демону? Немногое. Прошлые стычки имели место быть с тварями низшего порядка, которые так и назывались - низшие воплощения. Но теперь, из-за какой-то злой шутки судьбы, он оказался поблизости от сущности, невыразимо более опасной. Великие Падшие, что он знал о них? Мало чего - адепты Академии, не проходящие углубленного изучения демонологии, не имели доступа к самым подробным и ценным трактатам и довольствовались упрощенными атласами.