Голубой бриллиант (Сборник)

живи в свое удовольствие", - заключил Евгений. Но Таня не

получала удовольствия, когда абсолютное большинство людей

было обездолено. Таков уж ее характер, такое воспитание.

В свои служебные дела и проблемы Евгений не

посвящал Таню - сама же она не лезла с расспросами, решила

оставаться в стороне после того, как однажды

поинтересовалась, откуда же такие деньги. Тогда он, не

вдаваясь в подробности, несколько элементарно пояснил:

"Отцовские сбережения (отец Евгения много лет работал

281

директором универмага) да плюс кредит, который я взял в

Центральном банке, разумеется, под определенный процент.

Потом к нам поступают деньги от населения. Тоже под

процент. Мы эти деньги вкладываем в производство, в частный

сектор и тоже под процент. Но уже высокий, гораздо выше того,

что возвращали по кредитам госбанку. Разница остается нам". -

"Но ты же выплачиваешь дивиденды вкладчикам очень

высокие. Я не понимаю, откуда берутся деньги на выплату

вкладчикам?" - недоумевала Таня. "У тех же вкладчиков: у

одних берем, чтоб рассчитаться с другими. Такая вот цепочка

получается", - с наигранной веселостью отвечал он, желая

закончить неприятный для него разговор. Но Тане не все было

ясно. "Когда-нибудь цепочка должна оборваться? Я правильно

понимаю?" - "А зачем ей обрываться? У одних занимаем, чтоб

рассчитаться с другими, - торопливо отвечал Евгений. -

Знаешь, дорогая, у бизнеса свои законы, и они не всегда

понятны не искушенному, как например, тебе. Так что лучше не

ломать над ними голову, а заниматься тем, в чем ты силен". -

"Своей медициной, ты хотел сказать?" - "Это уж кто в чем

силен. Кстати, Танюша, ты все-таки решила уходить с

работы?" - поспешил он уйти от неприятной темы. "И не

подумаю. Зачем? Мне моя работа нравится". - "Но, дорогая,

какой тебе смысл из-за жалких грошей надрываться? Разве

тебе недостаточно того, что я зарабатываю? Ты в чем-то

нуждаешься? Бери, сколько тебе нужно, и трать. Трать и не

жадничай, ни в чем себе не отказывай". - "Боюсь я, Женя, этих

денег. Когда-нибудь цепочка оборвется", - печально вздохнула

Таня. Интуиция трезвомыслящего человека ей подсказывала

авантюрность "цепочки", делающей деньги из воздуха.

Учиненная "демократами" смута внесла разлад в

супружескую жизнь Соколовых. Если раньше, до

"перестройки", у них были общие интересы, взгляды, а иногда

и вкусы - во всяком случае серьезных противоречий не

наблюдалось, то теперь произошло резкое размежевание. И

вовсе не в том, что Евгений опрометью бросился в бизнес.

Таню тревожило, а потом и возмущало, что он бездумно

принял веру "демократов", стал попугайски повторять их

измышления, отвергать и поносить все советское прошлое,

чего прежде за ним никогда не замечалось. Как-то она прямо в

лицо ему сказала: "Да ты же настоящий оборотень". Но он не

возмутился, даже не обиделся, он рассмеялся, заметив при

этом: "Ты повторяешь слова Василия Ивановича, живешь его

мыслями. А пора бы заиметь свои".

282

В какой-то мере Евгений был прав: Таня действительно

придерживалась взглядов своего отца на то, что происходит в

стране, разделяла его позицию. Отставной полковник и

коммунист Василий Иванович находился в самой гуще текущих

событий, ходил на митинги патриотов, обладал большой

информацией, внимательно следил за прессой и старался

делиться своими наблюдениями с дочерью и зятем. На этой

почве у Василия Ивановича возникали острые конфликты с

Евгением, Таня всегда старалась в их споре быть арбитром и в

душе разделяла позицию отца. Это было ее твердое

убеждение.

Как только Евгений возвратился из милиции в свой офис,

к нему в ту же минуту зашла референт-переводчик Любочка

Андреева. Она была одета, как всегда, в белую кружевную

блузку и черную мини-юбку, укороченную до предела, от чего

ее длинные стройные ножки казались еще длинней.

Увидевший однажды ее в компании Евгения, Анатолий

Натанович, ядовитый до неприличия, съязвил: "Она тебе не

напоминает жирафу? Своими диспропорциями? Ну-ну, не

хмурься: она и в самом деле пикантна. На любителя". Сейчас

пухленькие подрумяненные щечки Любочки выражали тревогу.

Подведенные длинные ресницы напряженно трепетали. Она

устремила свои круглые, как у птицы, глаза на Евгения и

заговорила таинственным полушепотом:

- Дорогой мой, ты в порядке? Ничего не случилось?

Ее вопрос удивил Евгения: откуда слух? И он, сделав

недоуменный вид, ответил вопросом:

- А что должно случиться?

- Дело в том, что час тому назад позвонил какой-то тип и

гнусавым голосом попросил к телефону тебя. Наташа сказала,

что тебя нет и передала трубку мне. Я попросила его

представиться. В ответ он прогнусавил: "Передай своему

Соколу, что это только начало. А закончит он ощипанным

петухом". И бросил трубку.

На людях Любочка обращалась к Евгению на "вы" и не

афишировала интимность их отношений. Она не скрывала

своего волнения и продолжала сверлить Евгения цепким

взглядом, не веря его хладнокровию. За два года интимных

отношений она хорошо его изучила, знала его силу и слабость,

плюсы и минусы. Любочка была у Евгения первой и

единственной любовницей, сумевшей своими искусными до

изощренности сексуальными способностями приворожить его

всерьез и надолго. Нельзя сказать, что она была

283

единственной, с кем Евгений изменял свой жене. Были у него

и до нее легкие, "одноразовые" флирты, которые угасали так

же легко, как и вспыхивали, и Евгений думал, что так будет и с

Любочкой, когда однажды, проводив гостей поздним вечером,

он попросил ее задержаться в офисе под предлогом убрать

посуду. Любочкины чары основательно вскружили голову

молодого банкира, так что вскоре на юную страстную

любовницу посыпался град подарков, в числе которых была и

однокомнатная квартира. И если Таня не была посвящена в

служебные дела Евгения Соколова, то от Любочки у банкира

не было секретов. Анонимная угроза превратить Сокола в

общипанного петуха всерьез встревожила Любу Андрееву,

создавала опасность далеко задуманным ею планам. Евгений

с безмятежным хладнокровием выслушал сообщение об

анонимном звонке, жестом руки пригласил Любочку сесть и

сам сел в кресло за письменный стол. И начал перебирать

положенные секретарем утренние газеты: "Коммерсант",

"Известия" и "Московский комсомолец". Не отрывая взгляда от

газет, спросил:

- Чему сегодня учит нас "Комсомолец"?

- Как пользоваться презервативом. Но мы и без них

знаем, - ответила Любочка, не сводя с Евгения

вопросительного взгляда. Она догадывалась, что он должен

сообщить что-то важное, связанное с анонимным звонком, но

почему-то преднамеренно тянет, словно хочет показать, что его

это вовсе не беспокоит. А Евгений тем временем начал

звонить по телефону Яровому.

- Анатолий Натанович, добрый день. Как вы вчера

добрались? Нормально? А мы не совсем, с маленьким ЧП.

Меня, то есть, нас, машину нашу, обстреляли. На ходу. Две

пробоины. Никого не задело. Сегодня заявил. Да, слушаю,

Анатолий Натанович... В субботу? У меня?.. Хорошо, будем

рады вас видеть. - Положив трубку, он пояснил Любочке: -

Яровой напросился в гости. Татьяна ему приглянулась,

старому коту.

Но Любочке сейчас было не до жены Евгения и Ярового -