В канун Рождества

— Остались кое-какие личные вещи, которые вы могли бы забрать. Если бы вы смогли…

— Ну, разумеется.

— А также заняться приготовлениями к…

Сестра тактично оборвала фразу, но Оскар сразу понял, что она имеет в виду.

— Разумеется. Благодарю вас. Спасибо за то, что вы заботились о нем. Я с вами свяжусь.

— Спасибо, мистер Бланделл. Очень сожалею. До свиданья.

— До свиданья, сестра…

Оскар положил трубку. Ему сразу же захотелось сесть, и он сел на нижнюю ступеньку лестницы, что вела в мансарду Люси. Билликлиф умер, и он, Оскар, не только его «ближайший родственник», но также и душеприказчик. В голову полезли недостойные и мелочные мысли, и он был рад, что Элфриды нет дома, а то он мог бы высказать их вслух.

Ну как это характерно для старого идиота: взять и умереть сейчас, именно сейчас. В доме полно народу, Рождество на носу и дороги в Инвернесс занесены снегом. Да, если бы Билликлиф сам запланировал время смерти, он не смог бы выбрать более «подходящего» момента.

А потом Оскар вспомнил, как он уходил из больницы, оставив майора в одиночестве, и злость прошла. Ему стало грустно при мысли, что старик умер один-одинешенек, а они, Оскар и Элфрида, несмотря на благие намерения, так и не смогли добраться до госпиталя и навестить его, загладив тем самым свое прежнее нелюбезное отношение.

Оскар задумался о предстоящих хлопотах. Мяч в его воротах, и ему следует проявить инициативу, а он понятия не имеет, с чего начать. И вдруг он вспомнил, как сидел у подножия лестницы, беспомощный, словно выброшенный на берег кит, узнав о гибели Глории и Франчески. Он мало что помнил о последовавших за тем вечером днях. В день похорон церковь в Дибтоне была полна народу, и не очень красноречивый викарий все искал подходящие слова, а он, Оскар, в своем добротном черном пальто стоял в первом ряду. Однако он не мог бы сказать, как там очутился, и совершенно не помнил о предшествовавших похоронам обстоятельных, трудоемких приготовлениях. Он знал только, что в какой-то момент появился Джайлз, старший сын Глории, и все взял в свои руки, а он, Оскар, совершенно раздавленный случившимся, онемевший от удара, просто исполнял чужие указания. Джайлз, который никогда не нравился Оскару, тем не менее был чрезвычайно активен и очень полезен. Все шло как по маслу, и кошмарное действо быстро скользнуло мимо и стало свершившимся фактом.

Когда все было кончено, Оскар жил как зомби, с ощущением, что с ним уже никогда ничего не случится и дни просто-напросто шелестят, как опавшие листья, и уходят в небытие. А затем Джайлз снова появился в Грейндже и сообщил Оскару, что ему придется выехать из дома, который, как бывшая собственность Глории, будет выставлен на продажу. И Оскар не ощутил ни обиды, ни недовольства. Джайлз опять взял дело в свои руки, а Оскар избрал путь наименьшего сопротивления и плыл по воле волн, соглашаясь на все. И лишь когда зашел разговор о приюте для престарелых, Оскар почувствовал первые симптомы беспокойства.

Однако сейчас все иначе, и настала его очередь действовать. И как же он сподобился сам себя загнать в угол? Он снова припомнил то холодное утро, когда привез майора Билликлифа в госпиталь Инвернесса. И как старик все болтал, все барахтался в потоке бессвязных смутных воспоминаний. А затем сказал: «Готовься к худшему, но надейся на лучшее» и попросил Оскара стать его душеприказчиком.

Адвокат. В своем ежедневнике Оскар записал имя адвоката. Он поднялся с лестницы, прошел в гостиную, увидел ежедневник на своем так называемом письменном столе и перелистал страницы. Мурдо Маккензи. Только Билликлиф мог выбрать себе адвоката с таким невообразимым именем. Мурдо Маккензи, фирма «Маккензи и Стаут», Саут-стрит, Инвернесс.

Оскар заглянул в телефонный справочник и переписал номер в ежедневник. Вернувшись на лестничную площадку, он снял трубку.

А сам думал: должны быть похороны. Служба в церкви. И перед этим ночное бдение над телом. Надо оповестить жителей городка. Сообщить Питеру Кеннеди. И дать извещение в газете. Всего несколько строчек. Но в какой газете? В общенациональной или только в местной?..

— «Маккензи и Стаут» слушают.

— Доброе утро. Могу я поговорить с мистером Мурдо Маккензи?

— Как вас представить?

— Оскар Бланделл. Из Кригана.

— Подождите минуту, пожалуйста.

Сердце у Оскара упало. Он и раньше слышал подобные ответы и вынужден был ждать гораздо дольше минуты, слушая какую-нибудь пошлую мелодию. Но его страхи оказались беспочвенны. Мурдо Маккензи взял трубку почти незамедлительно.

— Мистер Бланделл, доброе утро. Мурдо Маккензи у телефона. Чем могу служить?

Хороший, приятный голос с шотландским акцентом, спокойный, внушающий доверие.

— Доброе утро. Извините, что беспокою вас, но мне только что позвонили из госпиталя и сообщили о смерти майора Билликлифа. Он умер сегодня утром. Майор Годфри Билликлиф, — добавил Оскар, словно майоров Билликлифов было двое.

— О, это печальная новость, сожалею, — и в голосе адвоката действительно послышалась печаль, — но нельзя сказать, что неожиданная.

— Они мне позвонили первому, потому что я у них зарегистрирован как ближайший родственник. И к тому же майор Билликлиф просил меня быть его душеприказчиком. Очевидно, больше ему некого было попросить.

— Да. У него не было родных. Он мне рассказывал о вашей договоренности и о том, что вы согласились принять на себя эту обязанность.

— Вот поэтому я и звоню. Должны состояться похороны, но где, когда и как? У него были друзья в Кригане, которые захотят присутствовать на прощании, но, насколько мне известно, дороги сейчас непроходимы и нет надежды, что они сумеют добраться до Инвернесса. Не говоря уж о том, что вот-вот наступит Рождество. И надо бы связаться с похоронным бюро, и сообщить в банк, и регистратору…

Мурдо Маккензи мягко перебил:

— Мистер Бланделл, предоставьте это мне. Во-первых, майор Билликлиф оставил указания относительно кремации, и это уже избавляет нас от многих хлопот. Что касается похоронного бюро, это я тоже возьму на себя. В Инвернессе есть фирма с хорошей репутацией, и я хорошо знаком с тамошними служащими. Как вы отнесетесь к тому, что я свяжусь с мистером Лаггом и оговорю с ним всю необходимую процедуру?

— О, вы чрезвычайно добры… но… когда это будет?

— Я бы предложил назначить похороны на конец следующей недели. Перед Новым годом. К тому времени погода должна немного улучшиться, и вы, и остальные друзья майора из Кригана сможете проехать через Черный остров и присутствовать на церемонии.

— Но разве не должны мы где-то собраться, чтобы помянуть его? Я готов оплатить расходы.

— Мистеру Лаггу нетрудно позаботиться и об этом. Можно устроить поминальный вечер в фойе гостиницы или в другом подходящем помещении. Все зависит от того, сколько соберется народу.

— Но есть еще другие проблемы — надо официально заверить завещание. Заморозить счет.

— Этим мы тоже займемся.

— И его личные вещи. Их нужно взять из госпиталя.

Оскар вспомнил о застиранных старых пижамах Билликлифа, его слуховом аппарате и обшарпанном кожаном чемодане. Все это было так душераздирающе трогательно, что, к своему смятению, он почувствовал в горле комок.

— Я позвоню туда и поговорю с сестрой в отделении, — предложил адвокат. — Вы помните номер?

К своему удивлению, Оскар помнил.

— Четырнадцать.

— Отделение номер четырнадцать. — Наступило молчание. Мудро Маккензи, наверное, делал заметки. — Я попрошу своего секретаря позаботиться об этом.

— Не могу выразить, как я вам благодарен. Вы сняли тяжкое бремя с моей души.

— Насколько я знаю, майор Билликлиф не хотел причинять вам каких-либо неудобств. Я сам позвоню мистеру Лаггу, а потом перезвоню вам, когда узнаю, как он собирается всем распорядиться. Вы дадите мне номер своего телефона?

Оскар назвал.

— Вы живете в Старой усадьбе в Кригане?

— Да.

— Ну, значит, никаких проблем. А если возникнут, я вам сообщу.