Слой 3

Кротов выдернул из рук остолбеневшего шофера свой портфель и пошел к майору, взяв левее, чтобы не перекрывать ему директрису прицеливания. Майор опустил ствол пониже и рявкнул:

– Кругом! Бегом!

– Об стену лбом, – добавил Кротов, вдруг развеселившись.

Он поравнялся с майором и оглянулся в тот самый момент, когда широкая шоферская спина исчезла в сумраке подъезда.

– Беги за дом, – сказал майор, не отрывая глаз от точки наблюдения. – Там синий «жигуль», вот ключи, садись за руль и заводи. И не дури, пожалуйста.

– Не буду, – сказал Кротов. – За деньгами приехал?

– Беги же, твою мать! – сердито выкрикнул майор.

«Жигуль» действительно был синим, старая бойцовская «шестерка». Двигатель завелся с полуоборота, Кротов слегка погазовал, прислушиваясь к музыке мотора, и подумал про майора с уважением: умеет содержать автомобиль, хоть тому лет пятнадцать, не менее, осталось убедиться на ходу в хорошем состоянии подвески.

Машину качнуло, Кротов глянул направо и увидел обезглавленное автомобильной крышей дергающееся у двери туловище майора, потянулся и выдернул черную «пипочку» фиксатора замка, майор с руганью свалился на сиденье, и Кротов рванул наобум, куда стояли носом; майор заорал: «До конца и направо!». Они выкатили из двора на проезжую улицу, майор скомандовал: «Быстро меняемся!». Обходя машину сзади, Кротов посмотрел на угол ближайшего дома и прочел там вконец развеселившую его изящную табличку: «Могильцевский пер.». Тяжелый юмор ему нравился всегда.

– Вот салаги! – через губу цедил майор, вертя баранку и газуя. – От кого уйти хотели! Вот салаги, блин!

– Как ты нашел? – спросил Кротов. – Сообщили?

– Кому, блин, сообщили? Чекисты хреновы... Я у вас на хвосте, как отъехали.

– И ты на этой колымаге за «бээмвэшкою» успел?

– Уметь надо ездить, парниша! – воскликнул майор горделиво и двумя руками стукнул по баранке. – Вообще я думал, ты уже плывешь.

– Где плыву, куда? – удивился Кротов.

– Да по реке какой-нибудь с бетонным поплавком.

– Красивая картина, – сказал Кротов мечтательно.

– А что? – Почему-то разобиделся майор. – Пронесли бы подвалом к другому подъезду, загрузили бы в ящик какой... Но я бы все равно заметил, – закончил он с мальчишеской хвастливостью. Кротов вытащил сигареты: оставались две штуки. Он закурил и протянул последнюю майору.

– О, вовремя, – сказал майор. – А я все свои искурил, пока вас караулил.

– Едем-то куда? – как бы невзначай поинтересовался Кротов.

– А куда скажешь, – ответил майор. – Деньги отдашь – и свободен.

– Спасибо, – сказал Кротов. – Я когда тебя увидел, думал: снова к «полкану».

– Ты извини, – помолчав, сказал майор. – Ничего не мог сделать. «Полкан» всю ночь не уходил, а при нем... Крови много?

– Где?

– В моче, блин, в моче!

– Есть маленько.

– Подлечись, не запускай, а то потом мучиться будешь... Куда везти-то, парень?

– Черт его знает, – сказал Кротов. – В Шереметьево нельзя, надо поездом куда-то, где большой аэропорт, а там видно будет.

– Можно пригородным до Твери, а там до Ленинграда...

– Вот и я так прикидываю. Жалко, билет пропадет.

– Какой билет?

– Ну, до Гамбурга.

– Так он же вчерашний!

– Доплатил, бы немного...

Майор нахмурился и замолчал, потом сказал с веселою решительностью:

– А давай мы их всех нагребём!

– То есть как?

– А давай в Шереметьево!

– Ты что, рехнулся?

– Вот и они так же думают, парень! Обменяешь билет потихоньку, а через таможню я тебя, так и быть, проведу. Штука баксов – и ты за границей!

– Штука баксов – не проблема, – сказал Кротов.

– Ты что! – обиделся майор. – Я из своих. Деньги целы?

– Целехоньки.

– Тогда сделаем так: отдаешь мне мои, я их домой заброшу, это по дороге, а то в порту ведь если что...

– Я понял, – сказал Кротов. – Все равно ведь рискуешь, если со мной попадешься.

– Ну и фули? – брезгливо промолвил майор. – Ну, уволят, ну, даже дадут года два... А я выйду и плюну им в рожу.

– Хороший ты мужик, – сказал майору Кротов. – Ну давай, камикадзе, гони в Шереметьево.

– Сначала домой, – напомнил майор.

Кротов поразмыслил и сказал:

– Домой опасно. С обыском заявятся – найдут.

– А я домой, да не к себе! – расхохотался за рулем майор. – Кого учить вздумал, салага!

– Баба, что ли?

– Какая баба? Мы народ семейный...

В Шереметьево майор заехал нагло – прямо на служебный двор, закрыл «жигуль» и повел Кротова через подсобки в главный вестибюль аэропорта. По дороге Кротов спросил майора, нет ли у того русских денег с собой, в кассе придется доплачивать, а ему бы не хотелось светиться вновь в обменном пункте. Майор спросил: «Сколько?». «Да тыщи три-четыре-то всего», – сказал ему Кротов. Майор окрысился: «Всего? Да мне за два месяца столько не платят! – Потом подумал и сказал: – Давай, я у барыги поменяю».

Кротов ждал его за одним из высоких круглых столов, где улетающие заполняли декларации, и тоже делал вид, что чиркает в бумажке. Майор вернулся вскоре и поманил головой шагов с десяти из густой толкотни возле входа.

В кассе «Люфтганзы» ему посочувствовали (Кротов наплел несуразное о служебных капризах московского начальства) и предложили место на полночный рейс – ближе по времени на Гамбург они не летали; Кротов недовольно замычал: мол, опоздает безнадежно, посмотрите на Франкфурт, Ганновер, и оказалось, что вылет на Ганновер уже через час, идет посадка, и ежели он поторопится... «Тогда и вы поторопитесь», – сказал им Кротов, шелестя рублями.

Майор вывел его наружу обратным маршрутом и снова нырнул в безликую обшарпанную дверь, за которой тоже были коридоры, комнаты с табличками, мужик в униформе проехал на пустом электрокаре, заставив их размазаться по стенам, пропуская; в каком-то закутке майор сказал ему: «Посиди здесь, я схожу договорюсь», – и через томительно долгих пятнадцать минут в закутке появился незнакомый таможенник, спросил потихоньку: «Вы Кротов?» – и приказал идти следом, и еще через минуту Кротов уже топтался у регистрационной стойки, женщина в синем спросила: «Виза есть?» –«Есть», – ответил Кротов, забрал посадочный талон и пристроился в очередь к будке пограничного контроля. Паренек в зеленой форме полистал его паспорт, спросил, какова цель поездки. «Туризм», – сказал Кротов с дурацкой улыбкой, паренек согласно покивал и стукнул в паспорте отметку, и Кротов пересек границу государства, так и не увидев своего майора.

В самолете он не пил спиртного и не спал из-за боли в спине, четыре раза сбегал в туалет, ободрившись напоследок явным посветлением исторгаемого, и съел предложенный обед до последней крошки и рисинки, и выпил несколько стаканчиков безвкусной минералки. Из англоязычных газет да вади лондонскую «Таймс» и «Интернешнл геральд трибюн» – американскую газету для Европы, где он прочел почти без интереса, что в Думе прокатили Черномырдина.

Он чуть не рухнул с инфарктом в Ганновере, когда в зале прибытия вдруг увидел родные тюменские морды, и сразу догадался: делегация, прилетели брататься с Силезией – он сам однажды так летал прямым авиарейсом из Тюмени; зачастили, однако, товарищи, – но прошел не замеченным, чему способствовали и золоченые темные очки «Картье», купленные им от боли в самолете.

Кротов отыскал валютное окошечко и поменял тысячу долларов на марки. Бундесверовского облика таксист привез его в бюро проката автомобилей, где Кротов арендовал двухдверный «опель», оплатил страховку и договорился, что оставит машину в гамбургском бюро, и купил еще карту автомобильных дорог, которая ему не понадобилась, потому что над шоссе, ведущем в Гамбург через Целле и Люнебург, на каждом километре висели афиши с подсказками, да и сворачивать особо было некуда. «Опель» оказался динамичной послушной машиной, и за два с лишним часа он благополучно добрался до цели, а в Гамбурге пришлось петлять и спрашивать у полицейских, что не понравилось ни полицейским, ни ему, но гак или иначе он нашел бюро и избавился от «Опеля», взял такси и поехал в пассажирский порт.