Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Машины медленно, рывками, стали продвигаться вперед.

– А я хочу-у... – принялась по-детски канючить Люся.

Толян завел мотор.

– Ну потерпи, вот елы-палы, заладила.

– Не могу терпеть, организм требует...

– Увижу магазин, остановлюсь, – повысил голос Толян. «За поворотом должен быть „супермаркет“, – припомнил он. Перечить жене ему было лень, да и не хотелось, может, ей и вправду невтерпеж...

Миновав с черепашьей скоростью перекресток, он стал подыскивать место для парковки.

В овощном отделе собралась толпа.

– За чем стоим? – поинтересовался Толян в «хвосте» очереди.

– Бананы завезли, – ответила старушка и строго добавила: – Сказали, не занимать.

Толян чертыхнулся, пожал плечами, еще раз обвел глазами очередь и понуро поплелся в машину. Стал накрапывать дождь.

Жена сидела, обиженно оттопырив губки.

– Бред какой-то, – фыркнул он и зло рванул с места.

Проезжая мимо Елисеевского, Толян притормозил, но тут же, прошипев что-то себе под нос, надавил на газ. В одной из витрин красовался огромный плакат с крупной надписью: «Бананов нет».

Толян резко, так, что машину едва не занесло на мокром асфальте, свернул в переулок и чуть не сшиб пешехода, торопливо перебегавшего через дорогу. Затрапезного вида мужичонка в последнюю секунду отскочил в сторону, выронил из рук мятый бумажный сверток и замер, испуганно моргая глазами.

– Ты ч-че, елы-палы! – высунувшись из окна, заревел Толян. – Жить надоело?

Пешеход растерянно застыл посреди дороги, как памятник безвинным жертвам дорожных происшествий.

Толян выскочил из машины:

– Брателло! Ты?!

– Толя? – пропищал пешеход, приходя в себя.

– Привет, брателло! Сколько лет, сколько зим! Это ж надо...

– Здравствуй, Толя...

– Ну, очнись, елы-палы... – Толян сжал мужичонку в объятиях. – Вот так встреча! Пойдем, с женой познакомлю.

Подобрав с земли бумажный пакет и обхватив пешехода за щуплые плечи, Толян потащил его к машине.

– Люсь, эт Юрик. Друг детства, можно сказать. В одном классе учились. Ну, залазь в машину, чего как неродной?

– Очень приятно, – хмуро кивнула Люся и глянула на часы. Толян подрулил к обочине, заглушил мотор.

– Ну, рассказывай, где ты, что?

– Да так... – смущенно улыбнулся друг детства. – Ты-то как поживаешь?

– Ничего, вот новую тачку недавно купил. Бизнесменю маленько, в общем, все пучком. На хлеб с икрой хватает. Да-а... А ты изменился. Он у нас, Люсь, самый умный был в классе. Девчонку у меня увел, – нарочито суровым голосом припомнил Толян. – Не забыл еще?

– Как же... – мужичонка усмехнулся и потер переносицу с заметной горбинкой. – На всю жизнь память осталась. Оба рассмеялись.

– Ладно, не обижайся, ты тоже хорош, – примирительно сказал Толян.

Дело было в десятом классе. Толян уже тогда понял, что ни к чему ему все эти логарифмы, теоремы и прочие тычинки с пестиками. Какой в них толк? Да и не до уроков ему было. Влюбился по самое «не могу». Ленка с последней парты, глазастая, тоненькая, в юбке, едва прикрывающей ягодицы, не давала ему покоя ни днем ни, особенно, ночью. И настолько влезла она ему в душу, что даже подойти боялся. Так, смотрел, иногда записки дурацкие сочинял, портфель на переменке прятал...

И вот вызывают его однажды к доске. Урок биологии. Училка, противная такая, Галина Гавриловна, прозванная за вредность Горилловной, говорит: «Ну, Кузнецов, изложи-ка нам теорию эволюции...» А Толян, понятное дело, ни сном ни духом, впервые об этом слышит. Нет, он, конечно, был в курсе, от кого люди произошли, но как это их угораздило, когда конкретно и при каких обстоятельствах... И вдруг слышит, Юрка Тюлюкин, его дружбан, шепчет, сложив тетрадку рупором:

– Выживание более сильных особей...

Толян повторил и замолчал, старательно делая вид, что собирается с мыслями.

– Приспособленных... к условиям среды, – уже уверенней продолжил он после паузы. – и гибель слабых... неприспособленных... называется... Называется... – он замер с открытым ртом, как большая рыбина, лишенная кислорода, но тут снова послышался спасительный шепот друга, и Толян громко и уверенно закончил: – Неестественный отбор!

– Что-что? – ехидно уточнила Горилловна.

Класс разразился хохотом. Толян стоял, пригнув голову, и боялся взглянуть назад, туда, где сидела глазастая Ленка. Да это было и не нужно, от ее смеха, громкого, звенящего, казалось, вот-вот лопнут оконные стекла. Не смеялся только Юрка. Успел небось сообразить, что даром ему эта шуточка не пройдет...

– Да, вмазал ты мне тогда от души, – захихикал мужичонка, но тут же спохватился и, глянув на Люсю, снова сконфузился. – Это вам, – он протянул ей мятый бумажный пакет. – Угощайтесь... Бананы. С шести утра в очереди стоял...

В конце коридора, перед дубовой дверью, Толян резко затормозил. Ну войдет он, и что дальше? Сидит там какой-нибудь умник с бородкой, в очечках и подозрительно так интересуется: «Сумасшедших в роду не было?» Толян почувствовал себя лабораторной крысой, над которой нависла угроза научного опыта. Только крысам легче, они ничего не знают, а он в здравом уме сюда явился, да еще добровольно. И очереди никакой. Может, смыться? АЛюське сказать, что был, все хоккей, нет поводов для...

– Вы ко мне? – раздался над ухом приветливый голос.

– Я? – Толян встрепенулся и уставился на странного, невесть откуда появившегося мужика.

Тот улыбнулся, отворил дверь и сделал приглашающий жест. Не успев подыскать достойного предлога для бегства, Толян послушно вошел.

Комната была просторная, с бледно-желтыми в полосочку обоями и приспущенными белыми жалюзи. Противоположную от входа стену занимал большой книжный шкаф, справа стоял письменный стол с компьютером, рядом – два больших кожаных кресла. Никаких кушеток Толян не заметил.

«Пока все нормально, – успокоил он себя. – неужели этот чудик и есть...»

– Профессор Мошкин. Николай Николаич, – представился чудик.

Толян кивнул. На вид чудику было не меньше «полтинника». Плешь в обрамлении куцых седых пучков, огромные несуразные очки, делавшие его похожим на черепаху Тортиллу, сменившую пол на старости лет.

– Присаживайтесь, – пригласил Николай Николаич и, застегнув наперекосяк пиджак, который был ему явно велик, сел за стол.

«Еще вопрос, кто из нас „того“, – оптимистично подытожил Толян.

– Я вас внимательно слушаю, – улыбнулся ему профессор по-приятельски.

Толян напрягся, пытаясь вспомнить заранее придуманную первую фразу, но от нее остались лишь жалкие словесные обрывки, которые метались в голове, упорно не желая выстраиваться в связное предложение.

– Ну... это... сны мне, короче, снятся... – выдавил он наконец.

– Сны? Оч-чень интересно, продолжайте.

– Да ничего интересного! – неожиданно для себя истерично взвизгнул Толян.

– И все же? Что вам снилось сегодня? – доброжелательно, словно ничего не произошло, уточнил чудик. – Вспомните хорошенько и расскажите подробно, насколько это возможно.

Толян молчал.

– Это один и тот же сон? – задал наводящий вопрос профессор.

«Ну ты, тормоз, что ли, в натуре?» – ругнул себя Толян.

– В том-то и дело, – произнес он вслух. – Достал он меня – во как, – Толян чиркнул ногтем большого пальца по горлу. – Каждую ночь снится. Вот твари-то...

– Что за твари?

– Да макаки, елы-палы, гориллы всякие.

– Та-ак... – ободряюще кивнул чудик.

– Ну вот... Джунгли, короче... Гиббоны эти самые по лесу шастают, бананы жрут, все как положено... И есть у них вожак, здоровый, падла, как... Простите...

– Ничего, продолжайте.

Толян покачал головой и продолжил сквозь зубы:

– Ненавидит он меня. Я ему недели две назад морду так расквасил – места живого не осталось. Думал, больше не сунется. А сегодня ночью, смотрю, он опять к ней лапы тянет. Да нагло так...

– Постойте, к кому это «к ней»?

– Ну, к малышке моей. Она у нас в стаде самая клёвая. У нее такая морда лица, – Толян выпятил нижнюю губу, подыскивая слова. – Ну, в общем, супер. Но вы не думайте, я без балды, по-серьезному с ней хочу, чтоб все по-людски. А он, падла... – Толян погрозил кулаком. – Хорошо хоть, я рядом висел...