За стеклом [Коламбия-роуд]

Картье. Фрэнк хренов Картье, черт бы его побрал! Я покосилась вбок, по примеру брата, и перед нами возник наш домовладелец, расхристанный как никогда. Его лицо сильно пострадало, и не только от доставленной Добряком пиццы. Свежая рана зияла на лбу, вокруг расположились царапины, а в некогда светлых волосах застряла кирпичная крошка. Но он еще держался на ногах, хоть и пошатывался; это зрелище заставило меня испугаться по-настоящему. Тем временем Кензо ослабил хватку и швырнул меня на диван, наподдав коленом, и я обругала его, валясь рядом с Павловым. Диван издал жалобный стон, который легко мог вырваться из уст любого из нас, особенно когда Кензо вернулся к коробке с рыболовными снастями, которую приволок с собой.

— Орудия палача, — с насмешкой произнес Картье, словно все мы собирались на славу повеселиться.

— Как вы выбрались оттуда? — Мой голос дрожал все сильнее, по мере того как моя мысль бежала все дальше. — Как вы добрались сюда?

— Может, он знает хакерские коды? — пробормотал Павлов.

Фрэнк, казалось, был удивлен этим замечанием не меньше моего, но не стал возражать. Я же мысленно прокрутила нашу обратную поездку. Рессоры «жука» были опущены что-то уж слишком низко даже после того, как я высадила пассажиров у больницы. Ожидая, пока я приду к единственно верному выводу самостоятельно, наш домовладелец вытащил фисташку из кармана оборванного халата. Всю дорогу трястись в багажнике, поразилась я, невидимкой нестись куда-то во тьме, в компании с домкратом, да перед этим еще и пострадав от катастрофы, — а у него даже аппетит не пропал! Я обернулась к Павлову, призадумавшись о мошенничестве с компьютерными кодами, и с гневом воззрилась на Картье.

— Да, он-то явно играет не по правилам, — заключила я наконец. — Что он-лайн, что офф-лайн.

Ногтем и указательным пальцем Фрэнк очистил орех, кивая при этом, словно я только что одарила его комплиментом.

— Именно поэтому я никогда не проигрываю, — заявил он, хотя в голосе не слышалось радости победы. Слова звучали невнятно, а зрачки скрылись за опустившимися шторами век. Заряд батареек на исходе, подумалось мне.

— Вспомнили бы лучше о цене, которую за это пришлось заплатить, — посоветовала я и увидела, как вновь распахнулись эти жестокие глаза мясника.

— Кензо, — сказал он, — убедись, что из сумки ничего не пропало.

Владелец «Рыбьего глаза» прекратил выковыривать ножом грязь из-под ногтей и склонился над сумкой, как и было приказано. Ногти Кензо никуда не годятся, отметила я, наблюдая, как он пересчитывает пачки. Ногти Кензо были мягкими и тусклыми, признак слишком долгого пребывания в воде.

— Я вручаю вам уведомление, — сказал Картье. — Оно вступает в действие немедленно.

— Мы должны съехать? — удивленно переспросил Павлов. — Это что еще такое? Кто выселяет людей среди ночи?

— Нужно же мне где-то жить. Какой я теперь домовладелец, без крыши над головой?

— Вы сами навлекли на себя катастрофу, — возразила я. — Спровоцировали ее медленно, но верно.

Картье прикрыл глаза. Его голова немного подалась вперед, и мне показалось, что Фрэнк лишился чувств. Но он был в полном сознании и заговорил вновь, спокойно и ровно, вопреки тому, как выглядел:

— Разумеется, нам, необходимо свериться с описью. Исследовать дом на предмет порчи имущества.

— Порчи?

Павлов не ошибся. Именно это и вдохнуло в нашего домовладельца жизнь. Он очнулся и подтвердил, что именно этим он и намерен заняться, поскольку является здесь хозяином.

— Естественный износ я еще могу понять. От него никуда не денешься. Но поломки и неосторожное обращение? Жильцам придется расплатиться всеми доступными им средствами.

Кензо весьма кстати завершил подсчет денег и вернулся к коробке со снастями. Я в немом ужасе смотрела, как он открывает расположенные ярусами полочки и вытаскивает лоток, набитый рыболовными крючками. Фрэнк Картье улыбался от уха до уха.

— Пора платить, ребятки.

— Не имеете права, — слабо выдавил Павлов. — Этого нет в контракте.

— Точно, — согласился Картье. — Так подай на меня в суд!

— Не смейте нас и пальцем тронуть! — Обведя комнату широким жестом, я предложила ему оглянуться вокруг. — Весь этот дом подключен к Сети. Вы сами наладили трансляцию, и все это идет в прямой эфир через camplicity. Каждое ваше движение!

— Да, это верно, — совершенно спокойно произнес он, и я смекнула, что он уже подумал о камерах. — Воображаю, мои подписчики так и льнут сейчас к своим экранам. — Фрэнк умолк, когда я перевела взгляд на Павлова. Должно быть, он уже догадался, что мой брат утратил всю готовность сражаться. Павлов просто растекся по дивану, тупо глядя, как Кензо подбирает нужные крючки, словно смотрел очередной документальный фильм по «ящику». Картье подмигнул мне:

— Именно поэтому люди и смотрят подобные шоу, Циско. Они только счастливы часами смотреть, как ты медитируешь в позе лотоса, надеясь рано или поздно увидеть что-нибудь действительно уникальное, а именно это им сейчас и покажут. Секс и перебранки имеют свою притягательную силу, но это окажется настоящим «гвоздем» программы. Поверь мне, зрители не оторвутся от экранов до самого конца представления. Который будет печальным.

— Чушь, — сказала я, мечтая, чтобы брат отвлекся от крючков и поддержал меня. — Может, я слишком наивно верю в человечество, но никто из них не сможет просто сидеть и смотреть, когда мы окажемся в настоящей беде.

— Мы говорим о веб-сайте для вуайеристов, — напомнил Фрэнк. — Это вам не «Крайм-уотч» [25], здесь нет контактной линии для жалоб и предложений. А если кому-то захочется высказаться, — закончил он, адресуясь в пространство, как одержимый ясновидец, — всегда можно обменяться репликами и с другими посетителями сайта.

— Я устрою грандиозный скандал, — уверила я его. — Вот увидите.

— Никто из моих жильцов еще никогда не жаловался на дурное обращение. — Не замечая собственного плачевного состояния, Картье потянулся, чтобы поправить «конский хвост» на затылке, и руки его обильно окрасились кровью. — Жаловаться было уже некому.

52

Те истории о нашем соседе, что я слыхала, уже не казались такими уж неправдоподобными городскими легендами. Возможно, наш домовладелец и нацепил на лицо эту улыбку, просто предваряя кульминационный момент анекдота, но Кензо продолжал свою подготовку с убийственной сосредоточенностью. Он уже извлек из лотка набор из полдюжины крючков различного калибра, которые блестели под стать инструментам хирурга. Эта демонстрация, конечно же, могла быть и пустой угрозой, но вот только японец втыкал себе каждый новый крюк в полоску кожи между большим и указательным пальцами. Казалось, Кензо не чувствует боли, и вполне возможно, и ему правда не было больно, но каждое новое добавление в коллекцию заставляло меня морщиться и отводить глаза. «Этого просто не может быть, — повторяла я про себя. — Мы неправильно выбрали место, время и, более того, часовой пояс». Мне хотелось, чтобы гроза ушла и настало утро: вся эта сцена выглядела бы совсем иначе при ярком свете заливающего гостиную солнца и с полным кофейником свежесваренного кофе под рукой. Мне недоставало Слима, и я жалела, что Добряк Уильям заставил его поехать домой на мопеде. По крайней мере, втроем мы получили бы численное превосходство над противником.

— Что ж, не начать ли инспекцию? — Фрэнк втянул воздух, чтобы продолжить, но вместо этого отчаянно закашлялся. При этом он прикрыл рот рукой, но я успела заметить алые пятнышки, расплывшиеся по ладони.

— Пожалуй, — зашевелился наконец Павлов, — не стоит доводить дело до этого.

Картье вытер руку о халат.

— Если ты предпочитаешь рассчитаться за ущерб прямо сейчас, меня это устроит. Не обещаю, что не будет больно, но зато все кончится гораздо быстрее.

Нельзя сказать, чтобы у Картье был при этом цветущий вид. Произнеся свою реплику, он с гримасой боли проглотил все то, что исторгли его легкие.