Антология современной азербайджанской литературы. Проза

Весь рабочий день в редакции протекал в русле подобных извилистых и мучительных размышлений. Вагиф словно попал в лабиринт и никак не мог из него выбраться. Незаметно поглядывая на Дурдане, он невольно сравнивал ее с Самирой, почти презирая себя за такие мысленные сравнения. И не было нити, чтобы выбраться из этого лабиринта, конца нити…

Тесей, разматывая клубок нитей, переданный ему Ариадной, продвигался вперед по запутанным переходам мрачного лабиринта. «И верно, если бы я не взял с собой клубок нитей, как же я выбрался бы из этого темного царства? Здесь точно так, как, наверное, в царстве Аида». Снова послышался страшный, леденящий кровь рык Минотавра. Рык разносился где-то близко, на сей раз почти рядом. Эха уже не было. Затем все вокруг снова погрузилось в безмолвие.

…Внутри квартиры царила мертвенная тишина. Афаг переходила из комнаты в комнату, и издали и совсем рядышком этот голубой жакет, казалось, вонзался ей в глаза. Не удержалась, подняла, глянула на изнанку жакета. Опешила. Один конец крючка на жакете был оторван. И на ее жакете крючок был точно так оторван, поленилась, не стала зашивать. И здесь, на том же самом месте. Так… Так… Афаг прохаживалась по гостиной, желая что-то вспомнить, осмыслить, но понять, как этот жакет оказался здесь, никак не могла. Присев на диван, она опять взяла в руки жакет, в который раз стала внимательно рассматривать его. Может… Нет, это было бы уж слишком…

Отец и сын, стоя на вершине обрывистой скалы на берегу безымянного моря, прощались.

— Я буду стоять на краю этой высоченной скалы, стану ожидать тебя. Твое судно, Тесей, я должен увидеть первым. Но…

— Говори, отец, выскажи все, что на сердце, говори, приказывай!

— Я хочу узнать первым, что ты одержал победу. Но как?..

— Об этом в Элладе раньше всех узнаешь ты, отец!

— ???

— Если победа будет за мной, если с помощью Божественного Зевса я одолею Минотавра, мои моряки поднимут на мачте белый парус. А если… — голос Тесел был переполнен печалью и горечью, — если я не выйду из этой схватки живым, если мне не достанется счастье вернуться на родину, прильнуть к твоей руке, то на мачте будет поднят черный парус.

Эгей, отец доблестного Тесея, горестно отвел глаза. Бесконечная печаль и любовь переполняли его душу. Прижав дрожащими руками к груди голову любимого сына, он тихо произнес свою последнюю просьбу:

— Если бы я мог удержать тебя от этого невозвратного пути. Но знаю. Это невозможно. Молю тебя, Тесей, помни. Вернись только с белым парусом. Если этого не случится, я вслед за тобой протопчу дорогу к берегу реки Стикс, в царство Аида. Без тебя мне на свете не жить. Пусть сам Зевс поможет тебе…

Ниже скал, на противоположном берегу безымянного моря, покачиваясь на зыбких волнах, с нетерпением Тесея ждало небольшое судно. Двенадцать гребцов, не суша весел, сидели в полной готовности. Под ненавидящими взглядами следивших за ними с вершины высокой скалы Тесей, крепко обхватив Ариадну, спрыгнул вместе с ней с каменистого подножья горы прямо на палубу судна. Под приветственные, радостные крики моряки подняли парус и поначалу осторожно, затем, отплыв от берега на достаточное расстояние, с особым рвением, сильней налегли на весла. Словно подхваченный ветром лист оливы, судно полетело по волнам. Стоявший неподвижно на скале, будто изваяние, Минос — отец Ариадны — на глазах глядевших на него моряков понемногу превращался в точку. В такую же маленькую точку превратилось в глазах Миноса и то самое судно Тесея.

Как это ни ужасно и непредставимо, сомнений нет. Жакет, брошенный на спинку дивана, принадлежит ей. Жакет, что должен аккуратно висеть в ее гардеробе, лежал закинутый на спинку дивана здесь, в комнате, где было совершено преступление. Немыслимо. Но это так.

Ее мысли разбегались, рассеивались, пока она внимательно рассматривала подкладку жакета. Пред глазами понемногу стали оживать какие-то пунктирные, зыбкие видения, половинчатые переходы лабиринта ее жизни. Некоторые картины казались ей знакомыми, другие — нет. А то, что было зримо, напоминало сон. В этом сне иногда из небытия выплывало и лицо Надира.

«Что делает этот человек в моей жизни?» — Шабнам все еще не могла как следует понять, осмыслить происходящее с ней. Сегодняшнее знакомство с Надиром. Она подозревала, что это не обычное знакомство. В душе ощущала, что с ним ее соединяет нечто глубокое, можно даже сказать, глубинное. В этих глубинных пластах сознания звучали удивительные слова, переплетались поразительно осмысленные реалии. Эти незнакомые прежде хаотичные мысли уже стали изнурять ее.

Отчего Надир столь близок, даже родственен ей?! В чем, в чем смысл всего этого?! Нет, нет, сейчас не время расплетения узлов. Главный вопрос — вопрос жакета. С какой стати ее (да, да, ее!) жакет должен лежать брошенным на спинку этого дивана, оказаться в этой комнате? Она не приносила с собой жакет, в этом была убеждена на все сто. Но как же иное, что можно только прочувствовать, желание мужчины, вертя головой то в одну, то в другую сторону, как бы скрыть свой длинный нос, торопливое, сознательное проглатывание окончаний слов, никак не превращающихся в одно единственное слово, когда оно было не в его пользу?

Она снова мыслями вернулась к Надиру. Кто такой Надир? С памятью Шабнам все было в порядке — она всегда с большим интересом просматривала статьи Надира — одна лучше другой — в самых авторитетных и читаемых газетах, посвященных криминальной жизни столицы и страны. Она симпатизировала Надиру как журналисту-профессионалу. Только и всего. Они ни разу прежде даже не встречались. Ни разу до сегодняшнего дня не общались друг с другом. Тогда отчего? Отчего не дает ей покоя вопрос: почему этот человек столь близок, родственен ей? Каждый жест, каждое слово которого знаешь целый век. Шабнам чувствовала, что решение этой головоломки вертится на кончике языка. Кодовое слово! Ведь обязательно должно быть кодовое слово. Трагедия обязала их встретиться. Но одной встречи недостаточно, какая-то загадка витает над этой встречей. Они не были знакомы друг с другом. Шабнам казалось, что стоит ей сконцентрировать внимание, совершить небольшое усилие над собой, прояснится не только вопрос, связанный с Надиром, но и тайна появления здесь жакета. Эти два момента переплетены. Есть нечто, что связывает их. Обязательно есть. В этом Шабнам нисколько не сомневалась…

…На одном из этих кривых переходов Тесей, наконец, ясно услышал не только рык, но и ощутил зловонное дыхание Минотавра.

Минотавр имел наводящий на всю Элладу ужас облик. Огромная, бычья голова, казалось, придавливала человечье тело. Тесей, собрав все свои силы, прежде всего схватил за оба рога это страшное существо. Голова чудовища смешно откинулась в сторону, из орбит выкатились глаза, из хрипящей пасти Минотавра вытекла слюна, напоминающая клейкую массу. Зверь не понимал того, что происходит. Немыслимая решимость Тесея мгновенно решила судьбу схватки. Один удар меча, и бычья голова Минотавра скатилась к ногам Тесея. Повергнутый зверь лежал на земле, жалостливо скаля белые клыки. Тесей сунул голову Минотавра в мешок, выпрямился, громко воскликнув: «Слава богам!», закинул мешок за спину и, теперь уже собирая в клубок нить Ариадны, направился к выходу из лабиринта…

…Нармин никак не могла освободиться от видений, понемногу эти знакомые и полузнакомые картины стали складываться в ее глазах в целое. Эта небольшая комната совсем не кажется ей чужой. Она живет здесь. Мужчина, что лежит рядом, ее муж. Это, конечно же, Самир. Только сейчас Нармин начинает сознавать, в чем истинная причина чувства близости, которое она испытывает к Самиру. Он говорит ей:

— Жарко, никак не усну. О господи, что за духота…

Нармин, лежа к нему спиной, молчит. Она обижена на Самира.