Новый Мир ( № 4 2006)

Вот сейчас, в наши дни, общество „Мемориал” обсуждает, какой и где воздвигнуть памятник миллионам замученных и убиенных. Один уже создан.

Семью частями своей книги Солженицын создал литую форму памятника, новую литературную форму, новую не только для русской литературы, но, смею думать, — для мировой. В критике она еще не нашла себе точного определения. Как до сих пор еще поражает новизной и не находит себе точного определения форма „Мертвых душ”, „Записок из Мертвого дома” или „Былого и дум”. Нет, никогда во все девять лет своего знакомства с Солженицыным, в ту пору, когда я еще не знала об „Архипелаге”, или в ту, когда уже знала о нем, не удивлялась я солженицынской спешке. Он казался мне человеком, который после выхода на волю сам приговорил себя к заключению в некий невидимый исправительно-трудовой лагерь строжайшего режима и неукоснительно следил, чтобы режим выполнялся. На воле он был сам для себя и каторжник, и конвоир. <…> Поблажек он себе не давал, садился за труд ни свет ни заря. Правда, конвоир выводил каторжанина на прогулку, обязательно и ежедневно — часа на два, на три в любую погоду, но и на прогулке не освобождал от труда. Прокладывая новую лыжню в нашем заваленном снегом саду, шагая из конца в конец по протоптанной от забора до забора тропинке, Солженицын и на морозе продолжал свой труд, продолжал не только в уме, но вопреки морозу и на бумаге. Нанизывал от края до края листа зернышки букв на туго, как тетива лука, натянутую веревку строки”.

Девяносто девять процентов этого упругого, точного, поэтического текста уже печаталось10, — но можно ли сказать точнее и лучше?

Все записи на этой аудиокассете — хорошего студийного качества: слушаешь их — и отчетливо видишь так доверяющего своему неизвестному слушателю (читателю? собеседнику?) автора этой — то сокровенной, то распахнутой в мир — поэзии и прозы .

Чтобы сохранить эти записи для будущих поколений, нужно немногое — оцифровать их. Они даже не нуждаются в реставрации.

Переходим к компакт-дискам.

Лидия Чуковская. Стихи разных лет. Составитель и редактор Павел Крючков. Использованы записи из домашнего архива Л. К. Чуковской. Москва. Архивное издание.

© Е. Ц. Чуковская (фонограмма, текст)

Р 2000 Агентство Звук, при содействии “Мастер-Банка”

ADD, ZV 40-20385. Диск записан 15 марта 2000 г.

Общее время 57.16. Звукорежиссер Борис Смирнов.

…Когда семь лет назад Елена Цезаревна Чуковская доверила мне работу с хранящимися в домашнем архиве аудиозаписями авторского чтения Лидии Корнеевны, я воочию убедился в том, что значит выражение “осыпающаяся пленка”. Мы собрали все аудиокассеты с чтением стихотворений, отыскался издатель, и началась кропотливая работа, которую вел замечательный звукорежиссер и инженер Борис Владимирович Смирнов. После перезаписи первых же кассет в свой рабочий компьютер Смирнов, помню, сказал: “Если мы попробуем скопировать их еще раз, качество упадет на порядок: пленка сыплется”. И показал мне, что это значит.

Выбор и состав стихов был прост: все, что сохранилось. Записи делались Еленой Цезаревной в промежутке между серединой 70-х и серединой 80-х годов.

Сохранилось шесть источников. Самый непродолжительный по времени — это “мелодиевская” запись (два стихотворения); самый продолжительный — 47 стихотворений, записанных в один день. Всего на диске звучит 80 произведений.

В предыдущем обзоре, посвященном звукозаписям Марии Петровых, я говорил о странной похожести их с Лидией Чуковской поэтических судеб: долгое забвение, затянувшаяся “невстреча” с читателем.

В случае с Лидией Корнеевной, однажды выпустившей в Париже — крохотным тиражом! — сборник стихов “По эту сторону смерти” (1978), виновницей этой “невстречи” была, пожалуй, она сама (даже и в раннеперестроечные годы). Предваряя свою первую стихотворную подборку в отечестве (общественно-политический ежемесячник “Горизонт”, 1990, № 7), писала:

“…Печататься мешала мне не цензура <…> а главным образом любовь моя к чужим стихам. По сравнению с чужими, любимыми, собственные всегда казались — и кажутся мне — еле-еле существующими”.

…Помню, я полюбил ее поэзию после того, как прочитал — в машинописи — стихотворение 1947 года:

В один прекрасный день я все долги отдам,

Все письма напишу, на все звонки отвечу,

Все дыры зачиню и все работы сдам —

И медленно пойду к тебе навстречу.

Там будет мост — дорога из дорог —

Цветущая большими фонарями.

И на перилах снег. И кто б подумать мог?

Зима и тишина, и звездный хор над нами!

И уже не расставался с ее стихами, которые казались мне то плачами-заклинаниями, то молитвами, то жесткими живописными офортами, то поэтической летописью ее судьбы. А вместе — лирическим дневником незащищенной, романтической и чистой души.

“…Живем, не разнимая рук. / Опасности не избегая. / Обыденное слово „друг” / Почти как „Бог” воспринимая…”

Специально говорить здесь о поэзии Лидии Чуковской я не стану11, только напомню себе и читателю, что Лидия Корнеевна доверяла свои стихи, которые писала всю жизнь, самым близким: отцу, Анне Ахматовой, Пастернаку, Тамаре Григорьевне Габбе, Анатолию Якобсону.

В первом томе “Записок об Анне Ахматовой” встречаются эпизоды, когда она, Чуковская, читает А. А. — свое. Стихотворение “Чужая земля” (“На чужой земле умереть легко…”) Ахматова полюбила, запомнила и однажды прочитала Лидии Корнеевне наизусть12.

Недавно изданный том переписки с отцом (М., 2003) содержит в себе немало ее доверительных стихотворных строк.

“…Я напомню Вам с благодарностью, как нравилось мне многое из ваших стихов и места в поэме, какою поддержкой были разговоры с Вами, когда я еще на что-то надеялся и начинал роман”, — написал ей на книге переводов из Шекспира Борис Пастернак.

Впрочем, в третьем томе “Записок об Анне Ахматовой” (запись от 31 мая 1964 года) Л. К. горько обмолвилась: “Ведь вот хотя бы мои стихи. Они не нравятся никому из ближайших друзей моих. Ахматова хвалила мои стихи когда-то в Ташкенте, а потом забыла и никогда не спрашивает, пишу ли я. Все, кому я читаю их иногда, недовольны ими, а я пишу и пишу, и буду писать их. Зачем? Затем, что пишешь не „зачем”, а „почему”…”

Только сейчас, в работе над этим обзором, я вспомнил, что в тот день, когда она умерла, я монтировал очередную поэтическую передачу из серии “Классики XXI века” (телеканал “АРТ” [Ассоциация регионального телевидения] — 31-й канал). Бросил монтаж и уехал домой.

Дома, вечером, я записал на видеомагнитофон новостной выпуск РТР, разыскал аудиозапись ее стихотворного чтения. На следующий день монтаж был завершен, и уже после заключительных титров мы вставили в программу печальную новость: маленький видеонекролог. Он открывался появлением диктора Центрального телевидения с сообщением о кончине Л. К., потом голос его становился значительно тише и на первый план выходила строгая дикция Лидии Корнеевны:

…Я умерла, а диктор продолжает

Вещать из Лондона: Родезия, футбол…

Мир жив, и диктор жив.

Я умерла. Об этом — в “Новостях”.

Это были стихи конца 70-х. Мои коллеги удивились: а мы-то думали, она писала только открытые письма .

Некоторые стихотворные аудиозаписи Лидии Чуковской — с этого архивного компакт-диска — в последние времена получили неожиданную публичную жизнь: их можно послушать в Интернете, с помощью уникального, не знающего аналогов сайта, посвященного семье Чуковских13. Этот сайт <http://www.chukfamily.ru> создали и поддерживают с помощью Е. Ц. Чуковской Юлия Сычева и Дарья Авдеева. Обе — профессиональные юристы, любящие литературу. Созданию сайта “Отдав искусству жизнь без сдачи”14, как они сами пишут, “предшествовала долгая история, в которой очень тесно соседствуют любовь к литературе и привязанности к некоторым людям”.