Поймать лаптем удачу

— Я понимаю, как все это печально.

— Вы ничего не понимаете. Их хотели убить. Павел в морге, Маша в коме. И даже тут ее хотят убить.

Доктор озабоченно сказал:

— Послушайте, Виктория, в наше время никому верить нельзя. Даже врачам. Я бы сказал, тем более врачам. Хотите спасти сестру — увозите и никому, даже мне, не говорите, куда. Выписку о ее состоянии я вам дам. Дело за вами. Только… — Он помялся. — Не вызывайте полицию. Раз они не приставили охрану к вашей сестре, значит, хотят замять дело или вообще не возбуждать. А у нас репутация…

— Тогда до перевоза я буду сама охранять Машу.

Я вытерла слезы и успокоилась. Я не могла понять, как так можно: пускать пыль в глаза, мол, вот, лучшие врачи, специализированная клиника, а сам подсылает убийцу. Потом скажет: доктор свидетель, я все улаживал, чтобы поставить Машу на ноги.

Что же мне делать? Даже всех моих запасов не хватит, чтобы Машу перевести на хорошей скорой в другую больницу. Машина с нужным оборудованием и нанятыми врачами дорого стоит. У меня нет таких денег. У Машиной мамы тоже нет. Где же взять такую сумму? Ответ пришел сам собой. Кто из Машиных друзей самый богатый? Кристина, ее закадычная подруга. Папа ее — депутат Госдумы, муж — крупный бизнесмен. Если я не ошибаюсь, Маша с ней дружит с детства, они часто вместе тусуются, и Маша искала себе парня из приличного общества. Путь в это общество, конечно, лежал через Кристину.

У меня был ее номер телефона. Мы общались мало, без особого желания. Мне она не нравилась. Нет, она была обаятельная, интересная, веселушка. Даже добрая. Но меня бесит, когда изменяют мужьям! Я видела ее мужа, он такой поджарый, красавчик, к тому же начитанный. И он боготворит Кристину. Балдеет от ее полноты и даже сажает на колени… Я всегда со страхом смотрю на это. Мне так и кажется, что однажды его ноги выгнутся в другую сторону. Вот если бы у меня был такой Сережа (мужа Кристины зовут Сергеем), я бы сама его носила на руках и уж никогда бы не изменяла. Он умоляет Кристину родить, а та втайне делает аборт за абортом. Маше объясняет, что делает аборты только лишь потому, что не знает, кто отец будущего ребенка. А о способах предохранения она, наверное, вообще не слышала. В общем, я ее не понимаю. Сама Кристина даже при своей полноте выглядит ахово. Всегда свежий маникюр — это ее пунктик. У нее очень красивые овальные ногти и безукоризненно уложенные золотистые волосы. Еще у нее от природы длинные ресницы и выразительные голубые глаза. Голос, правда, низкий, так как она очень много курит. Зато одевается модно, а в бар — вообще отпадно. Я однажды видела, как Кристина и Маша собирались в бар. Ну, Маша как всегда куколка, а Кристина надела длиннющий шиньон, мини-юбку и ботфорты. Блестящую кофточку с таким разрезом, что и я не смогла сразу взгляд оторвать от ее богатства. Это при ее-то полноте! Она никогда не комплексовала и, что похвально, всегда была в хорошем настроении. И никогда даже не помышляла о диете! Живет и радуется жизни.

— Привет! — откашлялась Кристя. — А Машки у меня нет.

Я всегда звонила ей только для того, чтобы поговорить с Машей, так как Маша часто теряла телефон или забывала его зарядить.

— Маша у меня. Точнее, в больнице. Кристин, дело серьезное, приезжай как можно скорее, она в реанимации.

— Да что ты! Сейчас…

Она бросила трубку. Да, сейчас я поняла, почему Маша ее так любит и выделяет из всех друзей. Ни одного лишнего вопроса. Она была в больнице через пятнадцать минут. И, видно, так спешила, что не накрасилась и приехала в тунике, которая по виду напоминала домашнюю одежду. Я вкратце ей рассказала, как все было. Она закусила губу.

— Надо покурить. — И огляделась. — Это кошмар, — сказала она. — Я говорила ей, что Пашка — это страшный лис. Плохая у них семейка. Лучше в нее не лезть и держаться подальше. — Она вздохнула, крутя пачку сигарет. — Ладно, я сейчас все улажу. Перевезем Машу в надежную клинику. Есть одна у меня на примете. Там главврач свой человек.

Я так поняла, ее любовник.

— А как же специалисты? — спросила я.

— Да привезем мы ей специалистов. Через месяц будет на моем дне рождения плясать.

Как хорошо, когда есть такие друзья. Я даже заплакала, расчувствовавшись. Впервые меня Кристина ободряла, и мы с ней сблизились. Я поняла, что она настоящая, со своими недостатками и достоинствами. И как мне понравился ее спокойный характер!

Кристина велела мне идти на больничный, сама его оформила через доктора-любовника. Она даже приглашала у нее пожить, но я отказалась. Во всем должна быть мера. После того как мы перевезли Машу в другую клинику, Кристя повезла меня в ресторан «Ваниль». Только там я вспомнила, что с утра выпила кофе, потом днем чай Веры Ивановны — и больше ничего за целый день. В ресторане за едой я расспросила про эту странную семейку Павла. Кристина рассказала, что отец братьев работает в строительной фирме замом своего же сына. Мать поэт, очень привлекательная. Пишет песни для поп-звезд, посещает все тусовки знаменитостей. Живут в пригороде Москвы. Павел женат. С женой у них брак очень странный, но о контракте никто никогда не говорил. Впрочем, это мало кого касается. С женой его видели редко. Жили они раздельно, и ходят слухи, что Пашкина супруга не от него беременна. Михаил тихая личность. Знаменит среди байкеров. Работает в агентстве много, наравне с коллективом таскает коробки, плакаты клеит. Все его считают странным. На публике появляется с девушкой, но всегда с новой и только тогда, когда этого требует этикет. Ходили даже слухи, что он гей, потому что одно время у него дома жил какой-то мужчина. Об этом узнала мать, устроила скандал и попала на нервной почве в психушку. Мужик тот съехал. Слухи стихли, как только Михаил стал появляться с девушками. Теперь про него говорят, что он бабник и лечился от сифилиса.

Вот так. Откуда такие подробности знала Кристя, я не представляю. Но, право, странная семья. Отец работает на сына! Михаил, бредя о стройфирме брата, фанатично выкладывается на пиар-агентство… Все слишком странно. И очень непонятный этот самый Михаил. Как говорят, в тихом омуте черти водятся…

Домой я приехала только в десять вечера. Ноги гудели, спина болела. Я чувствовала себя инвалидом. Интересно, мама Маши знает, что ее дочь в больнице? Открывая входную дверь, я твердо решила им позвонить. Еще не включив свет, я поняла, что в коридоре жуткий бардак — кто-то опять влез в квартиру. Но у меня почему-то не было ни страха, ни паники. Я думала о том, что мне теперь это все убирать. Если это был Михаил, то что здесь забыл этот братоубийца?! Спросил бы у меня, я бы ему ответила. Зачем влезать в чужую квартиру и все переворачивать?

Наконец я пришла в себя и закрыла дверь. Что они искали? Искали еще в машине, в его портфеле… Тут меня осенило: барсетку! Я весь день таскала с собой эту сумку, в которую кинула вчера барсетку. К тому, что она тяжелая, я давно привыкла. Я себе специально покупаю большие сумки, чтобы в них могли вместиться банка кофе, чай, пачка сухариков, косметика, салфетки, телефон и все, что мне может понадобиться. Я достала барсетку и без зазрения совести ее расстегнула. Там было много кредитных карт, скидочных, визиток и маленькая синяя бархатная коробочка, к которой была пристегнута красивая миниатюрная открытка. В открытке было написано: «Манюня, стань моей женой. Ведь я люблю тебя и Иннку». Неплохо. Но он же мне вчера объяснял, почему он не может на ней жениться! Я открыла коробку и обомлела. Такой красоты я еще ни разу в жизни не видела. Золотое кольцо с вставкой из палатины с бриллиантом ослепительной красоты! И еще маленькие серьги и кулон, тоже с бриллиантами. Цепочка была очень тонкая, ажурная, усыпана мелкими бриллиантами, как крошкой. Это такая дорогая вещь! Сколько же это все стоит? Значит, он хотел на ней жениться? Я увидела корешки паспортов. Их было четыре. Я достала один паспорт и открыла его. С фотографии на меня смотрела Маша. Какая она красивая, милая… Как жаль мне ее. И тут я прочитала: Мэри-Джейн Уайт. Гражданство: США, адрес: Нью-Йорк, Пятая авеню… Как это? Я открыла другой паспорт. Хуан Пабло Сальватьеро. Мексиканец, значит. Теперь я поняла, как он хотел на ней жениться. Неужели она это все знала? Знала, что будет жить под чужим именем, в чужой стране… Но зачем? Всего за одно утро начался этот дурдом, а сейчас уже вопросов больше, чем цифр в таблице Менделеева. Интересно, кто же все-таки квартиру перевернул? И что искали — паспорта, карточки, бриллианты? Кстати, карточки. Я их рассмотрела. Они были новые, иностранных банков. В глубоком кармашке я нашла книжечку с паролями, перед которыми стояла латинская буква. Если хорошенько подумать, то можно догадаться, к какой карте принадлежит пароль. Что же мне теперь с этим делать? В голову пришла только одна мысль: Кристина. Отдавать все Михаилу мне принципиально не хотелось. Да и бриллианты Машины — она ведь их заслужила. А карточки пока придержим. Я отомщу еще этому гею. Я им нанесу такой же визит. Наведу у них такой порядок, что они долго еще будут меня вспоминать. А для начала надо позвонить майору, что я и сделала. Но трубку взял не Петров: