Небесные жены луговых мари

геля звонит и рассказывает что ездила в яранск и купила себе на тамошнем рынке куртку и брюки. интересуется — хочешь посмотреть? зачем тебе понадобился яранск — у нас что ли нет одежды или рынок хуже? — думаем — а сами геле говорим: приходи на пляж под такой-то гриб в четыре часа утра и захвати что-нибудь поесть но ведь будет темно и ты не оценишь моих обновок.. — возражает геля и обещает прийти. геля моя ненормальная старинная подруга — парафиновая жена. мы с ней когда-то вместе работали в детском лагере — ненавистничались — обзывались психами — а наши отряды друг с другом враждовали. я тогда учился на зоолога в Казани — а геля на лесного инженера в йошкар-оле. в ветлуге когда случайно встретились — посмотрели друг на друга с недовольством ну самым крайним: я лично в себе этот город выносил — выстрадал — вырастил — и поселился как в долгожданном построенном доме: никаких придурошных гель из прошлых жизней мне здесь на дух не надо. а геля похоже так же обо мне подумала. мы не общались. потом как-то на прозрачной весенней улице я наткнувшись на ангелину сказал что у нее веселые ботинки. она меня как-то там обозвала. и мы наконец сошлись. но любовниками не стали. стали друг дружке как личными парикмахерами или косметологами. что это такое до конца я не знаю — но имеются в виду отношения доверительного абсурда. то она мне позвонит и попросит купить ей посылочный ящик, прокладки и хлеб: мне смешно — я иду сначала на почту — потом в магазин. то просит натереть ей поясницу жутко оранжевой мазью — то откровенно высказаться по поводу своих сосков. или я говорю ангелине что моей жизни угрожает опасность — что я должен совершить над собой обряд — а среди прочих колдовских атрибутов мне нужна голая геля — чтобы стояла со мной в одной комнате на двух табуретках и дула в утиный манок. то мы с ангелиной примемся сначала лениво целоваться а после лениво засовываться — и не верим потом себе ни на грош — не верим — ничего не было! какие-либо физические отношения не оставляют следа: хотя формально если разобраться — всякое бывало. мы когда вместе — как два картонных жителя мира номер два: наше поведение похоже на музыкально-фарсовое поведение мертвых — и мы дорожим этим. никогда друг к другу не стремимся — но если вдруг встретимся: нам хорошо. нам с гелей друг против друга ничего не страшно — вот ночью на безлюдный берег пришли. геля рассказывает про свои куртку и брюки — а я их ощупываю и хвалю. мы перекусываем чем-то что геля принесла — запиваем чем-то что я принес — мерзнем от холода октября и принимаем решение как-нибудь вместе съездить в яранск — прожить там в гостинице день или два дня — и не говорить за все это время друг другу ни слова — только молчать и жить. у гели неровные зубы — волосы светлые и волнистые — непонятно какие глаза. вся она — не моя эстетика. очков нет — носит контактные линзы. грудь есть — довольно большая и висит — бесформенными пятнами размазаны соски — концы грудей как будто в какао обмакнуты — а мне лучше бы чтобы не было ничего. не картавит — не шипит шипящие на мой любимый манер. всегда громко и много говорит под каждым кустом мочится (впрочем как и я). вроде не за что зацепиться. мы с гелей друг другу — мертвые муж и жена. они очень любят друг друга — но общаются иначе потому что умерли. мы с гелей — веселая репетиция жизни на том свете. мы не знаем что с нами будет когда мы взаправду умрем. и мы не боимся — не просим ни у кого прощения: мы не играем — а живем очень значимую и нужную жизнь. (у меня кстати есть семья — а у гели время от времени появляется всегда один и тот же сомнительный муж. с моей парафиновой женой ангелиной мы видимся очень редко.)

кто такие арины — васюхи — матрены — мани — ховрошки — петрухи — дуни — меркушки — алевтины — иванчики — гришки — соломонии — дарьи? правильно — это грибы. а кто такие подъелочники — дыроватки — клочьеватики — чернухи — отварухи — маслянки — синяки — красноголовики — пальчики? это тоже грибы — все верно. а бздушка — губаня — бабуля — пылевик — пурхавка — дымчатка — пусика? гриб гриб — даже один и тот же гриб — желтый кожистый дождевик. о дарье мы потихоньку расскажем — а про остальных нет остальных мы чересчур боимся. и про дарью-то тоже лучше не говорить — но ведь их среди нас довольно много. у дарьи рыжеватая голова- шляпка: тулья в чешуйках — а поля в слизнячках. дарья легко крошится — пальцы потом долго пахнут — глухим лесным страхом. дарья — волшебный гриб — грибы все волшебные: свойства дарьи — усыплять и разлагать на минералы и газы. грибница у дарьи вьется на многие расстояния: и если ваш дом близ леса — дарья обязательно станет виться под фундаментом и в погребах. дарьи мужчин заманивают: грибы всегда заманивают людей: грибы-женщины заманивают мужчин — грибы-мужчины заманивают женщин. они — люди альтернативные. они не поют. между грибами и людьми идет тихая война: кто значимее и умнее? бывает что в доме сквозь деревянные доски пола за одну ночь вырастает довольно красивый гриб: на тонкой неровной ножке — с большой дрожащей шляпкой четко делящейся на тулью и поля — весь темно-рыжий это дарья в гости пришла: ее не топчите — а плесните в дашу мясным бульоном и киселем: а детей спрячьте. дарья сама уйдет — ближайшей ночью. не топчите — не то прорастут и солошки и васяни и орины по всем комнатам — и жизни не дадут. повседневная дарья — красивая девушка с гладкими рыжими собранными на затылке волосами — немного жестоким взглядом — частыми веснушками — макияжем — веселая и манящая к любви. часто журналистка — часто балерина: хорошо умеет танцевать. иногда про нее хочется думать: ведьма. но дарья не ведьма — а гриб: ее грибница вьется на километры. грибы нам чужды и ведут к безумию. мертвые нам живым гораздо ближе чем грибы. мертвым до нашего мира особого дела нет — а грибы хотят захватить в единице власть — хотя сами вообще черт знает что и откуда. дарья однажды вдруг вся вывернется почернеет и черными каплями на пол стечет — так девушка-дарья исчезает из единицы. зрелище не для беременных. а где теперь дарья очутится — с какими свойствами и в каком виде — не знает никто. может быть кое-кто из микологов знает? хотя микологи дарью не торопятся изучать. слишком много ихних коллег сидит по дурдомам. умные микологи вообще грибы не изучают — только делают вид — а сами водку пьют и этими грибами крепко закусывают. поэтому лучше не трогать дарью: не клеиться к ней и не западать — хоть это бывает непросто: пожалуйста запомните на всю жизнь.

яна училась в школе милиции — а воспитывалась в детском доме — где-то в казахстане. очень черные у нее глаза — мы имеем ввиду цвет: большие и черные. и форма яне очень идет — и лейтенантские звездочки. яну в детдоме мучили и насиловали — вот она и пошла в милицию: история не нова. мы испытываем нежность к высокой изнасилованной девушке-милиционеру — особенно когда яна идет по городу в пилотке — всегда здороваемся — смотрим на губы и грудь. яна выступает по школам — что-то рассказывает паскудным подросткам насчет того как жить. как-то вечером яна звонит в нашу дверь до смерти перепуганная и утверждает что только что застрелила девчонку. она меня оскорбляла. — трясется яна и просит куда-нибудь себя спрятать. (мы с яной еще и соседи — хоть к сожалению не друзья.) мы можем предложить только двойку — и яна обращается к антимиру с роковыми действиями: берет за лапу пыльного миньку и с ним залезает под шкаф. вот яны и больше нет в городе ветлуге — в ветлуге привычной нам. яна нам благодарна — снится теперь полуголой ласковой — раздеваясь для нас танцует — наигрывает свои любимые мелодии на дуле пистолета — разные тайны выдает — говорит что по-прежнему жива — что мы еще обязательно встретимся — и именно в нашей ветлуге — ветлуге живых — потому что она — яна — всего лишь поменяла на другую — возможно более лучшую — свою несправедливо случившуюся жизнь.