В честь пропавшего солдата (1984-1985)

До школы далеко, больше получаса ходьбы. С нехорошим чувством в животе я иду по деревенской улице, мы проходим мимо церкви и я узнаю небольшое здание.

«Это воскресная школа», — говорит Мейнт, и Янти состраивает гримасу. На мгновение у меня появляется надежда, что может быть наш грузовик всё ещё тут, и взглядом обыскиваю укромные уголки в поисках его. Может быть, он ещё вернётся, приедет, загруженный очередной партией детей и я должен держать глаза открытыми, чтобы не упустить такую возможность.

За перекрёстком стоит длинное здание с небольшим двориком перед ним. Я невозмутимо двигаюсь вслед за Мейнтом и Янти к небольшой группе ожидающих чего-то детей. Меня встречают любопытные взгляды, и Мейнт гордо объясняет: «Он из города и сейчас живёт у нас».

В небольшом здании есть только четыре классных комнаты и их высокие, голые стены без фотографий и рисунков выкрашены в серый цвет. Сурово и строго. Большие окна высоко над землёй и пустые подоконники, словно для того, чтобы можно быстрее покинуть здание школы. Мне вспомнилась наша школа в Амстердаме, солнечная и обсаженная деревьями, где женщины тщательно следили и отстригали мёртвые цветы. Я останавливаюсь в дверях и смотрю, как учитель входит и подходит к окну.

Он тянет за верёвку, после чего окно с громким стуком распахивается. Моё дыхание учащается.

Он властно манит меня пальцем и указывает на парту в заднем ряду. Перед собой я вижу знакомую голову Мейнта.

В классе только восемь или десять детей, у каждого своя парта. Это странная школа: между двумя классами есть открытая дверь и учитель может вести уроки сразу в обоих.

Я слышу его голос и в дверях и через распахнутое окно. Когда мы молимся — учитель со склоненной головой стоит в дверях, в раскрытое окно вплывает тишина из деревни.

Я смотрю как класс проговаривает диктовку. Одна девочка ничего не делает, я признаю в ней свою попутчицу из автомобиля.

То, во что она одета, выдаёт в ней жительницу города, её платье красочно и ярко по сравнению с одеждой других девочек, словно мы оба в выходной одежде в будни в школе. Время от времени она бросает на меня взгляд.

Я хочу с ней познакомится, но не знаю как себя вести. Как мне подать ей знак?

Учитель ведет урок медленно и сонно, его словам, кажется, нет конца. Неразборчивые звуки его голоса утомляют меня, я стараюсь подавить зевоту и делаю вид, будто что-то ищу под моей партой.

Маленькой тихой группой мы выходим на улицу. Пятнадцатиминутная перемена. Нет ни толкотни, ни криков, ни смеха.

Благонравно и по взрослому.

Мы толчёмся в маленьком дворике, некоторые крутятся около учителя, другие терпеливо ждут у стены школы, пока их не пустят обратно внутрь школы.

За школой нет построек, можно разглядеть за лугами дамбу, где-то посередине её я вижу возвышающийся горб утёса.

Перед ней голая земля, открытая всем ветрам.

Когда мы снова возвращаемся в класс, таинственным образом, словно из ниоткуда, появляется Ян. Я хлопаю крышкой моей парты в надежде привлечь его внимание ко мне: Ян мой верный друг, мы можем вместе попытаться убежать отсюда и вернуться домой. Если мы найдем Грету с улицы Блоедстраат, то можем и её захватить. Мне представилось, как трое детей бредут через всю страну в поисках своего дома. Как в книге. Ян сидит за партой передо мной, он посматривает на меня коротким самоуверенным взглядом, однако в его глазах нет узнавания или радости от неожиданной встречи.

«Я думаю, что все эвакуированные уже пришли», — говорит учитель.

А что же произошло с другими приехавшими, где они все? Их поглотили просторы этой отдалённой земли? Мы должны написать наши имена и наш возраст на листе бумаги и указать семьи, в которых живём. Не заглядывая в них, учитель кладёт бумаги на свой стол и переходит в другой класс. Ян нахально поворачивается ко мне, к удивлению других в классе. Он смеётся и начинает говорить. Я подношу палец к губам и призываю замолчать: «пст». Мы не должны привлекать к себе внимание в самом начале, это может поставить под угрозу наши будущие планы.

«Чертовски длинная дорога сюда. Я еле её нашёл. Они не часто меня будут здесь видеть, дьявол меня побери».

Он оглядывает класс. «Скорей бы назад. Вы уже что-то учите? Ты должен мне всё рассказать».

Я вижу, как он нахально крутит головой и глядит по сторонам. Он морщит свой небольшой веснушчатый носик и говорит очень торопливо и отрывисто, глотая окончания слов.

«Я на большой ферме. Шикарно, скажу я тебе, там можно делать всё, что захочешь. Два маленьких ребёнка. Я спрошу, обязательно ли мне ходить в школу. Я могу помогать по хозяйству, это намного лучше, чем ходить сюда». Он шмыгает носом.

«А ты где? В этой деревне? — он тянется ко мне и шипит мне в ухо. — Ты можешь остаться со мной. Я спрошу у себя дома».

Учитель стоит в дверях и сердито смотрит на класс. Его взгляд осуждающий и сердитый.

«Я вижу три новых лица, — говорит он. — Из Амстердама. Возможно в ваших школах по другому, но здесь во время моего отсутствия не разговаривают. Если вам что-то непонятно, то спросите меня».

«Я считаю, — он хватает меня за шиворот и тащит к парте в первом ряду, — я думаю, будет лучше, если вы будите сидеть не слишком близко друг к другу».

Его шаги эхом отдаются в классе. Он задёргивает шторы, чтобы закрыть солнце, которое слепит нас через открытое окно.

«Я полагаю, что ты посещал христианскую школу?»

Я делаю движение головой, которое, как надеюсь, может означать и «да» и «нет».

«Иоаким, где мы остановились вчера?»

Встаёт мальчик в синем комбинезоне и с очень короткими светлыми волосами.

«Второзаконие, герр Учитель».

«Отлично мой мальчик. Книга Второзакония. Последняя книга Моисея».

Он читает отрывок из книги, замолкает, наблюдая за классом, затем говорит:

«Моисей, Ветхий Завет, Иисус Христос, Новый Завет. Кто из вас может назвать имена всех Апостолов? Я задаю этот вопрос, потому что вы должны быть счастливы знать имена Апостолов, пророков Священного Писания и Послания Господа нашего».

В классе стоит молчание. Я в это время думаю о Яне, мне хочется повернуться, чтобы увидеть его знакомое лицо.

Палец учителя указывает на меня.

«Я спрошу новичка. Как тебя зовут?»

«Йерун».

«Йерун, а дальше? Ко мне нужно обращаться герр Учитель, будь любезен называть меня так впредь».

Он ищет бумагу, на которой было записано моё имя.

«Ах, Вайссерс, из Лааксума, — читает он. — Тебе повезло, мой мальчик, это большая семья. Не так ли, Мейнт?»

У Мейнта краснеет лицо, его ответ звучит хрипло.

«Йерун, ты получил христианское образование. Назови мне имена всех ближайших учеников Иисуса».

В Амстердаме я пару раз ходил на Рождество в воскресную школу, потому что там можно было что-то съесть вкусное и получить небольшой подарок. Иногда мы получали красочные маленькие картинки с надписями на оборотной стороне.

Я считал их своим сокровищем и хранил в металлической коробочке.

«Иконки, — смеялась мама. — Мы тоже так делали».

Я оглядываюсь. Дети смотрят на меня с любопытством, только Ян сидит с рассеянной улыбкой за своей партой, широко расставив ноги и схватившись руками за голые колени.

Я набираю воздух, как перед прыжком в воду.

«Иосиф, — начинаю я, потому что я помню это имя отчетливо, — Давид, Моисей и Павел, э-э…»

Это всего четыре. Был ли Иисус одним из них? Я слышу нервное перешёптывание и вижу, как Мейнт сконфужено смотрит в пол.

Учитель идет к двери и торжествующим тоном обращается к другому классу.

«Янти, ваш новый член семьи оказался в затруднении. Не могла бы ты назвать ему имена всех двенадцати Апостолов?»

Я слышу, как из другого класса, глухо и издалека, как эхо из колодца, тонкий голосок Янти без запинки перечисляет имена.

«И кто предал Иисуса?»

«Иуда, сэр». — Хор голосов.

Я надеюсь, что Янти и Мейнт не расскажут об этом дома. Мне очень стыдно, мои уши пылают.