клуб аистенок(СИ)

В офисе удочка, поддерживающая телефонные сообщения для него, свалилась на бок под тяжестью записочек. "Боюсь смотреть", - сказал себе Рик, но выпрямил удочку и вытянул все сообщения разом. Его секретарша Андрея не слышала, как он вошел. Она сидела к нему спиной и печатала, а из наушников на ее голове в ее уши лилась музыка такой мощности, что Рик мог слышать ее с того места, где стоял. Увидев его, она вскочила на ноги со словами; "Бог мой", сорвала наушники, взъерошив гнездо блондинистых волос, и разрыдалась. "Очередной бой-фрэнд покинул ее", - подумал Рик.

- Мне так жаль, - сказала она, - мне совсем не хотелось, чтобы я сообщила вам об этом ... Знаю, что вы чувствуете по отношению к нему и ..., - она положила руки с непомерно длинными кровавыми ногтями на его руку и сжала ее.

- Бобо, - решил он. - Боже! Он умер.

- Чарли Фолл умер, - сказала Андрея, и на ее лице поплыла косметика.

Шок. Удар пришелся в самую глубину груди и пополз во все уголки тела, достигнув лица. Чарли! Невозможно!

- Мне очень жаль, - продолжила Андрея. - Звонила секретарь мистера Фолла несколько минут назад. Она сказала, сердечный приступ. Она сказала, что звонила вам домой. Он вышел на пробежку рано утром сегодня. Было еше темно, и никого не было, кроме него. Когда другие бегуны нашли его и вызвали скорую, он был уже мертв. Миссис Фолл попросила, чтобы вам позвонили.

Рик повернулся, оглушенный этой жуткой новостью, и пошел в свой офис, не потрудившись закрыть за собой дверь. Чарли. Боже милосердный. Андрея, комкая бумажную салфетку, последовала за ним.

- Где она? Где Пэти?

- Дома.

- Я еду туда, - сказал он. - Прямо сейчас еду, - но не способен был сделать ни одного шага. Он был парализован.

- Похороны послезавтра, - сказала ему Андрея, потом на цыпочках вышла, закрыв за собой дверь.

Телефон звонил, не переставая. Рик смотрел на телефон на своем кофейном столике, наблюдал, как загорались огоньки разных линий, потом мигали и пропадали. Это Андрея поднимала трубку. Звонки, скорее всего, были ему. Андрея давала ему возможность придти в себя, и собраться с мыслями.

Чарли. Лучший друг. 40 лет друзья. Рик готовил себя к потере Бобо. Собственно, каждый раз, когда телефон будил его посреди ночи, он садился и громко произносил имя старика. Но не Чарли. Лишь две недели назад они сидели в съемочной Fox над ежедневными комментариями Чарли, просматривание которых охранялись тщательно ото всех, кроме Рика. На этот раз Чарли нервничал.

Даже по черновикам, сырым еще скетчам, Рик видел руку гения. Наверняка, это была зависть, непереносимая мальчишеская зависть, наполнившая слезами глаза Рика. В тот вечер, когда снова зажгли свет, и Чарли, искоса взглянув в его лицо, сказал;

- Умри от зависти.

- Точно, - согласился Рик, не способный лгать Чарли: слишком хорошо тот его знал. - Поверь. Это гениально, сукин ты сын.

Чарли вздохнул, улыбнулся широчайшей улыбкой, обнажившей щербинку в передних зубах.

- Пора и мне услышать это от тебя, потому, что то же самое я испытывал, когда видел твою работу

- Но это самое лучшее из того, что оба мы сделали. Клянусь!

Оба обнялись и, обнявшись, вышли из театра в яркий день. Чарли Фолл умер. Сердечный приступ, и Пэти ... Господи, что она будет делать без Чарли? Глаза Рики блуждали по стенам офиса, по фотографиям Чарли, которые Рик - сейчас он осознал это - разбросал везде. Он и Чарли вместе в черных галстуках при награждении Оскаром. В год, когда Рик был награжден, и в год, когда наградили Чарли. А вот Чарли без рубахи и загорелый, в Санта- Моника с широкой усмешкой, обняв своих мальчишек с удочками. Мальчишки.

Глаза Рика заполонила боль. Мысленно он представил мальчишек Чарли: как они сидят с Пэти в своем доме на побережье, придвинувшись, друг к другу. Он позвонил туда. На другом конце провода трубка была снята. На письменном столе был кавардак. Масса бумаг. Записки от исполнительных директоров сверху, письмо с фестиваля фильмов, где они хотели делать ретроспективу Ричарда Райзмана.

"Ретроспектива? Это чертово слово заставляет меня чувствовать себя мертвым. Мертвым". Кипа записок, которые он хотел просмотреть еще раз. Приглашение на обед и брошюра, которую у него не нашлось времени полистать. Долго он сидел в кресле за своим письменным столом, потом позвонил по номеру, напечатанному в конце брошюры. Когда на другом конце ответила женщина, он не смог сказать ей ни слова, потому что плакал. Плакал от душераздирающей потери.

- Алло? - произнесла женщина врубке. - Вы звоните в Институт Здоровья. Алло?

Рик опустил трубку.

11

Незарегистрированный Джаз Бэнд Беверли Хилз на сцене часовни исполнял все любимые песни Чарли. Такова была его воля. Они как раз переключились на "Голубые небеса", когда подъехал Рик. Пэти и мальчики помахали ему, улыбнувшись. Музыка и веселость - так просил Чарли. Когда скорбящие подъедут, они должны слышать радостную музыку и, удивившись вначале, потом поймут, что именно на это надеялся Чарли. Рик стоял с Пэти и мальчиками. Рука Пэти сжимала его руку, когда люди, знавшие, как близки были Чарли и Рик, выражали соболезнование и Рику и семье Чарли.

Молодой человек, немного за 20, подошел к Рику, взял его за руку, как будто желая пожать, а потом положил свою вторую руку поверх его.

- Я - студент, - сказал он Рику, - я лишь хочу сказать вам, что я был большим поклонником мистера Фола и вашим. Думаю, большинству молодых директоров следует многому поучиться у вас - старых ветеранов.

Может, слова "старые ветераны" (Чарли подавился бы смехом, услышав такое, а, может, потому что джаз исполнял "Очарованный ритм", Рик вспомнил одну пьяную ночь, когда они с Чарли с бутылкой шампанского брели по берегу, переписывая стихи на эту мелодию.) Какова бы ни была причина, но Рик не смог подавить неконтролируемого смеха прямо в лицо пораженного студента.

В этот вечер он рано ушел из офиса и поехал в Вествуд. Он согласился приехать и выступить перед вечерним классом UCLA. Собственно, они должны были сделать это с Чарли. Классная комната была до отказа заполнена болтающими, хохочущими, сбивающимися в группки людьми, и Рику пришлось с некоторым трудом прокладывать себе дорогу вперед к Чарльзу Чамплину, который должен был представить его и который сидел сейчас в одиночестве за длинным столом, просматривая заметки.

Рику нравился Чарльз Чамплин: критик всегда хвалил его фильмы, даже те, на которых другие критики не оставляли камня на камне. Милое круглое лицо Чака, когда он увидел Рика, было полно сочувствия. Болтала группа студентов, да так громко, что Чаку пришлось наклониться к Рику, чтобы тот мог его слышать:

- Знаешь, когда я узнал о смерти Чарли, я думал позвонить тебе и сказать, мы смогли бы отложить твою лекцию. Мне известно, как близки вы с Чарли были и ...

Рик попытался улыбнуться:

- Ты - чуткий человек, Чак, но со мной все в порядке.

- Я показал этой группе на прошлой неделе твой фильм "Без четверти 9" и, конечно, фильм Чарли "Морской Фронт", и все так ...

Рик повернулся к шумной смеющейся толпе, оглядел ее, и вдруг лицо его залила горячая волна. Он почувствовал прилив клаустрофобии.

- Ты в порядке? - Чамплин заметил его состояние. - Потому что, Рик, я предпочту отправить их всех домой ... Клянусь Богом.

- Я в порядке, Чак, - ответил Рик, делая усилие подавить панику. Как только он сел, студенты последовали его сигналу и прекратили болтать и тоже расселись. Класс можно было начинать. Чамплин открыл встречу, описав в нескольких словах творчество Рика. Рассказал об отце Рика, покойном Джекобе Райзмане и дяде Уильяме "Бобо" Райзмане, как они работали над множеством своих фильмов в 30-40-е годы, и как Рик вырос на студии.