Всё равно тебе водить

Мы думали, что никто не придет. Напротив, они шли толпами. Но когда мы стали слушать их пожелания, нам стало ясно, почему. Никто из них не представлял, что такое работа, это было ясно.

— Что ты умеешь делать? — спрашивали мы у всех.

— Ничего, — отвечали все.

— И кем ты хочешь стать? — спрашивали мы.

— Футболистом.

— Манекенщиком.

— Тарзаном.

— Зорро.

— Телеведущим.

— Пилотом "Формулы один".

Они тоже слишком много смотрят телевизор.

Выслушав все пожелания, мы назначили ряд собеседований по приему на работу.

Образование и куррикулюм витэ весьма сужали возможность выбора для наших будущих телезвёзд. Фирмы, в которые они могли обратиться, занимались уборкой, упаковкой, штамповкой изделий из пластмассы.

Начались собеседования. В газете появилась статья. Над нею фотография члена городского совета. Заголовок гласил:

БЛАГОДАРЯ ЧЛЕНУ ГОРОДСКОГО СОВЕТА В НАШЕМ ГОРОДЕ ВОПЛОЩЕН В ЖИЗНЬ ПЕРВЫЙ ПРОЕКТ ПО ВОВЛЕЧЕНИЮ КОЧЕВНИКОВ В ТРУДОВУЮ ЖИЗНЬ.

Продолжалась статья в таком же духе, ближе к концу была как бы невзначай упомянута партия, от которой член городского совета баллотировался на выборах.

Несколько недель спустя, закончив собеседования, мы составили сводную таблицу.

ДРАГАН МЛАДШИЙ КОНЮХ НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ БОРО ПОСУДОМОЙЩИК НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ РАТКО СВАРЩИК ОТКАЗАЛСЯ ОТ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ДЗАНИ ПЛОТНИК НЕ ПРОШЕЛ ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК НЕНАД УБОРЩИК НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ АВДО КУРЬЕР НЕ ЯВИЛСЯ АЛАГА ГРУЗЧИК НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ ЗАХИД ПОМОЩНИК БАРМЕНА НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ ДАВИД ВУЛКАНИЗАТОР ОТКАЗАЛСЯ ОТ ПРЕДЛОЖЕНИЯ КАХРО КУЗНЕЦ НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ АЛИДА САДОВНИК НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ ВАХИД УЧЕНИК СЛЕСАРЯ НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ ВИЗИЛЬ ПОСУДОМОЙЩИК НЕ ПРОШЕЛ СОБЕСЕДОВАНИЕ РАТКО УБОРЩИК МАНЕЖА ОТКАЗАЛСЯ ПО ПРИЧИНЕ ГРАФИКА АВДО ЖЕСТЯНЩИК ОТКАЗАЛСЯ ПО ПРИЧИНЕ СЛОЖНОСТИ МИРКО ПОМОЩНИК МЯСНИКА НЕ ПРОШЕЛ ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК РЕНАТО УПАКОВЩИК НЕ ЯВИЛСЯ

И так на десять страниц. Никакой статьи в газете не появилось.

Однажды под вечер, когда я уже собрался уходить, в офисе появилась Энца.

Её шатало. Она перекрасила волосы. Из яблочно-зеленой стала желтой, как канарейка.

— Одолжи десять тысяч? — попросила она не здороваясь.

Она вся качалась, как тогда на дискотеке, когда я последний раз её видел.

В кармане у меня было двадцать тысяч лир. Я протянул ей десятку. Она смотрела в пустоту.

— Присядь, — сказал я.

— Хотела купить одну футболку, мне десяти тысяч не хватило. Я их тебе тут же отдам, когда найду работу.

— Да ладно, не проблема.

— Офигенная футболка. Я верну тебе деньги тут же, как только найду место.

— Договорились. Сядь, если хочешь.

Энца продолжала качаться, уставясь в пустоту. Справа налево, слева направо, без остановки.

— Хочешь что-нибудь? У нас здесь есть кофеварка.

— Нет, мне надо идти. Тебе надо посмотреть футболку. Офигенная.

Все было бесполезно. Она меня не слышала.

— Как только найду работу, тут же отдам тебе деньги.

Она была в трансе. Уже обдолбана.

— Ты за кого голосовала?

— Голосовала? Я не хожу на выборы. Какой смысл? Я надену футболку сегодня вечером в Space-Lab.

Качаясь, она вытащила из своего серебристого рюкзачка расческу. Стала причесываться. Причесывалась несколько минут, глядя в пустоту. Потом вышла, не говоря ни слова.

Делать ксерокопии надо было постоянно. Волчино требовал снимать по три копии с каждой бумаги, хоть с чека на освежитель воздуха для клозета. Однажды утром в ксероксе снова закончилась бумага. Я решил задвинуть это дело и ничего не сказал. Час спустя я услышал вопль. Настоящий вой. Волчино мчался к моему столу.

— ТЫ ОПЯТЬ ОСТАВИЛ КСЕРОКС БЕЗ БУМАГИ!

— Ну и что?

— Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТЫ ДОЛЖЕН ПРЕДУПРЕЖДАТЬ МЕНЯ ВсЯКИЙ РАЗ, КОГДА КОНЧАЕТСЯ БУМАГА!

Он так побагровел, что, казалось, вот-вот лопнет.

— Хорошо, в следующий раз я учту.

— КСЕРОКС НИКОГДА НЕ ДОЛЖЕН ОСТАВАТЬСЯ БЕЗ БУМАГИ! ДОКУМЕНТЫ ТЕРЯЮТСЯ МГНОВЕННО!

— Хорошо, Волчино. Не рычи так из-за пустяков. Я иду за бумагой.

— ЯСНО, ЧТО ИДЕШЬ. БЫСТРО!

Я спустился в магазин и купил целую упаковку пачек бумаги.

Солнце, пока я шел, казалось бледным из-за смога. Воздух был тяжелым, трудно дышать. Впрочем, если верить городским властям, дышалось превосходно.

Достаточно поднять пределы допустимого загрязнения воздуха, как проделали прошлым летом с морской водой бальнеологические центры на Адриатике. Прежде, чем подняться в офис, зашел в бар. Я всегда мог сказать, что в магазине было много народу этот способ сделать паузу я открыл давно.

Волчино работал больше двадцати лет. Работа меняет людей. Немного времени — и они уже почти не люди. Работа проникает внутрь. Постоянно занимает большую часть мыслей. Властвует над снами. Даже мне, начавшему совсем недавно, случалось видеть во сне Волчино с бумагами на ксерокс. Мне снились трели телефона, голоса учительниц, физиономия Паскуале. И это было только начало. Чтобы выжить, я должен буду работать всю жизнь — ведь я из семьи рабочих, а рабочие не в состоянии платить взносы в университет, как родители будущих топ-менеджеров. Я превращусь в такого же, как Волчино, либо обзаведусь своим собственным неврозом, сдвигом или манией. Буду возвращаться домой озверевшим от дорожных пробок, от проглоченных обид, от стрессов, буду в кровь лупить своих детей, а потом падать в кресло и оглушать себя овердозой футбола и ТелеМайка.

— В твоем возрасте ты бы хоть машиной обзавелся. Их по телевизору просто так дарят, а у тебя даже подержанной нет.

В офисе у меня был тяжелый день. Сотня ксерокопий, тысяча звонков, Волчино вконец затрахал… Наконец-то я от всего этого отделался, так теперь ко мне отец прицепился.

— Ты совсем не думаешь о карьере. Тебе надо было поступать на Экономику и бизнес, создавать себе положение, а не возиться с цыганами.

Я был готов взорваться.

— У тебя даже девушки нет. Ты ненормальный. У всех в твоем возрасте есть работа, машина и девушка, а у тебя ничего, ну ничего нет.

Если он будет продолжать в том же духе, это может кончиться плохо. Очень плохо.

— Нормальные люди так не бреют голову. Нормальные люди думают, как создать семью. Ты считаешь, что не похож на других, а сам только херней страдаешь.

Херней, херней и херней!

— Каждый страдает херней по-своему.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ ОТЦУ?

— Я сказал, что каждый страдает херней по-своему.

— Я НЕ СТРАДАЛ ХЕРНЕЙ НИКОГДА В ЖИЗНИ.

— Поздравляю.

— Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ГОВОРИТЬ, ЧТО Я СТРАДАЛ ХЕРНЕЙ. Я НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ ОШИБАЛСЯ.

Он был Господом Богом. Богом во плоти и крови, а я и не замечал.

— МНЕ НИКОГДА В ЖИЗНИ НИЧЕГО ПОДОБНОГО НЕ ГОВОРИЛИ. СПРОСИ СВОЮ МАТЬ, СТРАДАЛ ЛИ Я КОГДА-НИБУДЬ ХЕРНЕЙ, ЗАСРАНЕЦ!

Мать ставила кастрюлю на огонь.

— Не надо называть меня засранцем.

— ТЫ МОЙ СЫН, И Я НАЗЫВАЮ ТЕБЯ, КАК ХОЧУ.

Я поднялся и, упираясь руками в стол, стал на него надвигаться. В его глазах пробежал злой огонёк.

— НЕ НАДО НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ЗАСРАНЦЕМ, ЯСНО?!

— ТЫ КРИЧИШЬ НА СВОЕГО ОТЦА?

— ДА, ЕСЛИ МОЙ ОТЕЦ КРИЧИТ НА МЕНЯ!

— РАНО ИЛИ ПОЗДНО ТЫ У МЕНЯ ВЫКАТИШЬСЯ ИЗ ДОМА.

— НЕ БЕСПОКОЙСЯ, Я ВЫКАЧУСЬ ИЗ ДОМА САМ.

Позже я позвонил тете Карлотте.

— Я решил уйти из дома.

— Хочешь, живи у меня.

— Нет, лучше буду жить один. Я должен учиться жить один.