Жизнь способ употребления

Везаль был убежден, что благодаря усилиям военного времени немецкая наука и техника добились потрясающих результатов во многих областях. Некоторые технологии и методики были с тех пор обнародованы: так, например, стало известно, что топливо для «Фау-2» вырабатывалось из картофельного спирта; доступной стала и информация о том, как правильное использование меди и олова позволило наладить производство аккумуляторов, которые спустя двадцать лет были найдены в совершенно рабочем стоянии на танках, брошенных Роммелем посреди голой пустыни.

Но большая часть этих открытий оставалась засекреченной, и Везаль, ненавидевший американцев, был убежден, что сами они не сумеют их обнаружить, а уж тем более — даже с чужой помощью — эффективно использовать. В ожидании, пока возродится Третий рейх и ему представится возможность применить эти передовые разработки, Везаль решил взять под свой контроль научно-техническое достояние Германии.

Везаль специализировался на гидрогенизации угля, то есть на производстве синтетической нефти, принцип которого был весьма прост: теоретически достаточно соединить гидрогенный ион и молекулу оксида углерода (СО), чтобы получить молекулы нефти, сырьем же может служить обыкновенный уголь, но также лигнит и торф. Немецкая военная промышленность всерьез интересовалась этим вопросом: ведь гитлеровской машине требовались нефтяные ресурсы, которыми недра страны в естественном виде не располагали, и ей приходилось делать ставку на синтетическую энергию, которую они рассчитывали получать из огромных месторождений прусского лигнита и не менее значительных залежей польского торфа.

Везаль прекрасно разбирался в экспериментальных схемах превращения, процесс которого он сам теоретически и установил, но он почти ничего не знал о технологии некоторых ключевых стадий, тех, что касались, в частности, дозировки и времени действия катализаторов, устранения серных осадков и мер предосторожности при хранении.

Поэтому Везаль решил связаться с бывшими коллегами, отныне рассеянными по всей Северной Америке. Он избегал клубов любителей тушеной кислой капусты, содружеств судетцев, обществ Сынов Аахена и прочих групп, покрывавших организации бывших нацистов, которые, как он знал, были почти все нашпигованы информаторами; используя свои отпуска и кулуарные разговоры на конференциях и конгрессах ему удалось найти 72 человека. Многие из них не имели никакого отношения к его проекту: специалист по магнитным бурям профессор Таддеус и специалист по распылению Давидофф не могли ничего ему сообщить; еще менее полезным оказался доктор Колликер, инженер-атомщик, который — потеряв одну руку и обе ноги в результате артобстрела своей лаборатории и будучи ко всему прочему глухим и немым, — все же считался самым перспективным ученым того времени: под присмотром четырех неотступных телохранителей и с помощью инженера-ассистента, прошедшего интенсивную специальную подготовку лишь для того, чтобы читать по его губам уравнения и записывать их на черной доске, Колликер изобрел прототип стратегической баллистической ракеты задолго до классических ракет Бермана «Атлас». Многие, по инициативе американцев, совершенно поменяли область исследований и сами американизировались до такой степени, что уже не желали вспоминать, что они сделали для Фатерлянда, и уж во всяком случае, отказывались об этом говорить. Некоторые даже доносили на Везаля в ЦРУ, что было совершенно излишне, так как ЦРУ ни на секунду не ослабляло надзор за всеми этими свежеиспеченными иммигрантами, а два агента следили за всеми перемещениями Везаля, пытаясь выяснить, что ему нужно; в итоге они его вызвали, допросили и, когда он признался, что хочет найти секрет превращения лигнита в бензин, отпустили, не усмотрев в подобных действиях ничего антиамериканского.

Со временем Везалю все же удалось достичь своей цели. В Вашингтоне ему попалась в руки целая партия архивных документов, которые федеральное правительство отправило на экспертизу и посчитало безинтересными: в них он нашел описание контейнеров для перевозки и хранения синтетической нефти. А из семидесяти двух бывших соотечественников трое смогли предоставить ему искомые решения.

Везаль хотел вернуться в Европу. Он связался с МБРЭИР и в обмен на место инженера-советника пообещал Сириллу Альтамону раскрыть все секретные материалы, связанные с гидрогенизацией углерода и промышленным производством синтетического топлива. А также, в виде бонуса, — добавил он, оскалив гнилые зубы, — метод, позволяющий делать сахар из древесных опилок. В качестве доказательства он вручил Альтамону несколько страничек, испещренных формулами и цифрами — общие уравнения синтеза, и раскрыл единственный секрет: название, состав, дозировку и длительность использования минеральных окисей, служащих катализаторами.

Молниеносный прорыв, который благодаря войне совершила наука, и секреты военного превосходства Германии не очень интересовали Сирилла Альтамона; он относился к подобным вещам так же, как и к историям о запрятанных эсэсовцами сокровищах и морских змеях, рассказываемых в популярной прессе, однако, будучи достаточно добросовестным чиновником, отдал предложенные Везалем методы на экспертизу. Большинство научных советников посмеялись над этими затратными, грубыми и устаревшими технологиями: разумеется, можно запускать космические ракеты, заправляя их водкой, можно перевести работу автомобильных двигателей на газоген путем сжигания древесного угля; можно производить бензин из лигнита или торфа и даже из опавших листьев, тряпья и картофельной кожуры; но это стоит так дорого и требует таких громоздких установок, что в тысячу раз предпочтительнее продолжать использовать старое черное золото. Что касается проекта изготовления сахара из древесных опилок, он представлял еще меньший интерес, поскольку в среднесрочной перспективе — в этом вопросе все эксперты высказались единодушно — древесные опилки станут более ценным продуктом, чем сахар.

Альтамон выбросил документацию Везаля в мусорную корзину и еще много лет рассказывал об этой анекдотической истории как о типичном примере научной несуразности.

Два года назад, после первого серьезного нефтяного кризиса, МБРЭИР принял решение финансировать исследования в области синтетической энергии, которую можно вырабатывать «из графита, антрацита, угля, лигнита, торфа, битума, смолы и органических солей»: с тех пор в эту программу банк инвестировал примерно в сто раз больше того, что стоил бы Везаль, если бы его приняли на работу. Альтамон неоднократно пытался связаться с химиком и в итоге выяснил, что в ноябре 1973 года, — спустя несколько дней после конференции ОПЕК в Кувейте, где было решено сократить как минимум на четверть поставки неочищенной нефти в большинство стран-импортеров, — Везаля арестовали, а затем обвинили в попытке выдать секреты «стратегического значения» иностранной державе — а именно Южной Родезии, — после чего он повесился в своей камере.

Глава LXIII

Вход на черную лестницу

Длинный коридор, вдоль которого тянутся трубы, выложенный плиткой пол и стены, частично оклеенные старыми виниловыми обоями с рисунком, в котором угадываются пальмовые рощицы. Шары из молочного стекла, в начале и в конце коридора, освещают его холодным светом.

По коридору идут пять посыльных, которые привезли Альтамонам различные яства для предстоящего приема. Самый маленький идет впереди, склонившись под тяжестью птицы, которая кажется больше его самого; второй с превеликой осторожностью несет большое медное блюдо с восточными сладостями — пахлава, рожки, шакеры с медом и финиками выложены пирамидой и украшены искусственными цветами; третий держит в каждой руке по три бутылки марочного вина «Wachenheimer Oberstnest»; на голове у четвертого — целый противень мясных пирожков, горячих закусок и канапе; наконец, пятый замыкает шествие, удерживая на правом плече коробку с виски, на которой по трафарету выведено: