Воспоминания минувших дней

— Это не так легко, — ответил тот. — У меня много обязательств.

— По-моему, вам не хочется расставаться с другим.

— С чем же?

— С властью.

— Ведь и ты ее добиваешься.

— Да, но я никогда не делаю этого за счет тех, за чьи интересы борюсь.

— Тогда как же ты ее добьешься?

— Очень просто. Я заключаю сделки с негодяями.

— А ты не предаешь свои идеалы?

— Нет. Более того, в результате таких сделок негодяи творят меньше зла. За шесть месяцев я добился того, что страховка и выплаты, которые получают члены профсоюза, выросли на двадцать процентов. Если бы я постоянно не давил на ОПГ, они бы никогда не стали открывать новые больницы в Виргинии и Кентукки.

— Однако ты помогаешь этим негодяям сохранить власть.

— Я не работаю в полиции, мистер Ланский. Этих негодяев выбирал не я, и только члены профсоюзов могут решать, кому представлять их интересы. — Достав из кармана сигару, Дэниэл, не зажигая, задумчиво посмотрел на нее. — Я провел в профсоюзах всю жизнь и пришел к выводу, что исправить положение извне невозможно.

— Кури, пожалуйста, — Ланский подождал, пока Дэниэл зажжет сигару. — Итак, если мы предложим тебе отмыть через ваш пенсионный фонд пять миллионов долларов за пятипроцентное вознаграждение, ты откажешься?

— Это те деньги, которые упаковывают за дверью?

— Да.

— Вы не ошиблись, мистер Ланский.

— Но ведь ты будешь сотрудничать с профсоюзами, которые АФТ-КПП хочет исключить из своих рядов за коррупцию?

— Вы хотите сказать, с профсоюзами водителей грузовиков, рабочих пекарен и прачечных?

— Не только. Есть еще профсоюз строительных рабочих, ремонтников, Ассоциация промышленных рабочих, наконец. Это не так мало. В них, вместе взятых, около двух с половиной миллионов членов, и наступит день, когда они захотят к кому-нибудь присоединиться.

— Мы не станем отказывать им, но и на их условия тоже не пойдем. Я не собираюсь противопоставлять ОКТ АФТ-КПП. Моя задача — добиться улучшения положения рабочих, а для этого надо сотрудничать с руководителями отраслевых профсоюзов, не пытаясь контролировать их.

Ланский улыбнулся.

— Помнишь рассказ «Дэниэл Уэбстер и дьявол»? — неожиданно спросил он. — Скажи, ты уверен, что тебя на самом деле зовут не Дэниэл Уэбстер?

— Нет, Дэниэл Бун.

— Я тоже не дьявол, — тихо произнес Ланский. — И не надо изгонять меня из рабочего движения.

— Рад это слышать, мистер Ланский.

— У тебя удивительная способность наживать себе врагов, Большой Дэн. Некоторые из тех, кому ты помогаешь, уже начинают тяготиться ростом твоего влияния.

— За свою жизнь я нажил себе немало врагов, мистер Ланский, но умею обращаться с ними.

— Я тоже, — все так же тихо ответил Ланский. — И мой опыт позволяет дать тебе один совет — будь осторожен и береги себя. Только так ты сможешь остаться в живых.

Слова Ланского прозвучали как завершение беседы, и Дэниэл встал. Слухи о возможных провокациях доходили и до него, он даже вновь начал носить пистолет, но он был уверен, что опасность исходит не от Ланского. К этому низкорослому, постаревшему человеку он испытывал некоторое сострадание. В конечном счете, судьба жестоко обошлась с ними обоими.

— Спасибо, мистер Ланский. Я сделаю все возможное.

Ланский улыбнулся и нажал на кнопку, вызывая телохранителей.

Глава 8

— Двести тысяч долларов в неделю — для начала неплохо, — увлеченно говорил Хоффа. — Самое замечательное, что эти деньги не достанутся Дэйву Беку.

Дэниэл не ответил.

— Надо сделать так, чтобы профсоюзы центральных штатов сами устанавливали размеры своих пенсионных фондов, и вы мне в этом поможете, — продолжал Хоффа. — За этим я, собственно говоря, вас и пригласил.

Дэниэл взглянул на сопровождавших его Мозеса и Джека Хейни. Кроме них в комнате находились помощники Хоффы — Бобби Холмс и Гарольд Гиббонс.

— Так что все-таки мы должны сделать? — спросил он.

— Надо создать такую систему, чтобы мы сами управляли своим фондом и использовали его в интересах нашего профсоюза.

— И кто конкретно будет заведовать фондом?

— Как кто? — В голосе Хоффы послышалось удивление. — Я. Разве можно доверить фонды профсоюза кому-нибудь другому?

— Ты не боишься взять на себя такую ответственность? — спросил Дэниэл. — Личные интересы могут войти в противоречие с интересами профсоюза.

— С этим все нормально, — ответил Хоффа. — Что хорошо для меня, хорошо и для профсоюза.

— Я с этим согласен, — произнес Дэниэл, — но согласятся ли другие?

— Вот ты и убедишь их, — сказал Хоффа. — Кстати, как ты собираешься это сделать?

— Я должен ответил сейчас?

— А когда же? — воскликнул Хоффа. — Мы собирали деньги около года, и теперь у нас в банке лежит более десяти миллионов. С такими деньгами надо что-то делать, не давать же им залеживаться!

— По-моему, эти деньги не дают тебе покоя, Джимми. — Дэниэл улыбнулся. — Ты, случайно, не просыпаешься по ночам?

Хоффа засмеялся.

— Дело очень выгодное, — сказал он. — Предложение, которое мне недавно сделали, сулит большие деньги.

— Что за предложение?

— Некоторые мои друзья по Детройту занимаются крупными операциями в Лас-Вегасе. Сейчас им очень нужны деньги, а банки не рвутся предлагать кредиты.

Дэниэл вспомнил свою последнюю встречу с Ланским и кивнул. Все подтверждалось. Связи этого маленького, вроде бы незаметного человечка были огромны. — Звучит заманчиво, — сказал он. — Но тебе придется поменять инвестиционный профиль, а это не так легко. Как ты думаешь подстраховаться?

— С этим все в порядке, — ответил Джимми. — Мой друг — представитель фирмы, которой нужны деньги, никаких проблем не возникнет.

— Рад это слышать, — произнес Дэниэл. — Если ты предоставишь нам необходимую информацию, через неделю мы разработаем примерный план действий.

— А раньше нельзя?

— Нет.

Хоффа повернулся к Гиббонсу.

— Принеси бумаги.

— Копии вас устроят? — Гиббонс взглянул на Дэниэла. — Я обычно храню оригиналы у себя.

— Хорошо.

Гиббонс вышел, а Хоффа подошел и наклонился к Дэниэлу.

— Мы можем поговорить наедине?

Дэниэл кивнул. Хоффа сделал знак, и Холмс тоже вышел из кабинета.

— Ну, какие проблемы? — спросил Дэниэл.

— Дэйв Бек. С ним может нехорошо получиться.

— Понимаю.

— Как ты думаешь, когда его, наконец, уберут?

— Если постараются все, то через год — полтора.

Хоффа нервно повертел в руках карандаш.

— Говорят, Бек может кое-что предпринять и продержаться еще.

— Вряд ли ему это удастся. Единственное, что ему можно инкриминировать — это сокрытие своих доходов от налога, да и то очень небольшой суммы. Поэтому он понимает, что официального повода нет, и первым ничего предпринимать не станет. Кроме того, любой конфликт, особенно, если он потерпит поражение, может сказаться на его пенсии и пособии.

— Следовательно, я должен ждать осенней конференции пятьдесят седьмого года?

— Да.

— Ты думаешь, мне удастся что-нибудь сделать?

— Во всяком случае, его место можешь занять именно ты. Хотя ты, наверное, и сам все знаешь, я должен тебя предупредить: когда Бек уйдет, ты будешь следующим на очереди, и наши охотники за гангстерами будут преследовать тебя так же, как сейчас его.

— Плевать я на них хотел, — ответил Хоффа.

— Бек тоже так думал, и в каком положении он сейчас?

— Я не такой дурак, я плачу налоги.

— Дело не в тебе. Над профсоюзом водителей грузовиков сгущаются тучи, его экономическая мощь пугает людей, и некоторые политики могут это использовать, если уже не используют. Причем руководство профсоюза само провоцирует подобные страхи. Чего стоит, например, заявление о том, что, если они призовут членов профсоюза к всеобщей забастовке, вся страна будет парализована.

— Но это правда, — возразил Хоффа.

— Если вы действительно так поступите, это станет концом профсоюза. Вмешается правительство, и ваша забастовка бесславно закончится.