Лондон: время московское

— Констебль Гари Мейн, сэр, — представился тот. — Это мой напарник констебль Аарон Роуз… был. Мы увидели джентльмена, который был, похоже, не в себе, и Рози… простите, сэр… констебль Роуз сделал вывод, что он в состоянии опьянения, и решил задержать, чтобы выяснить, не нужно ли принять меры… и этот джентльмен напал на него, сэр!

Инспектор Грин присел на корточки перед лежащим.

— Так, понятно. — Он взглянул на Мейна. — Вы пришли на помощь?

— Я не успел, сэр! Один удар, и Рози… простите, сэр… констебль Роуз сразу упал, а тот человек побежал вниз.

— Вы его не преследовали?

— Нет, сэр… Он свалил констебля Роуза одним ударом! Вы бы видели его — настоящий великан! С таким мне никак не справиться, сэр.

Тут мне придется остановиться и кое-что пояснить. Я говорил, что Рики был шести футов ростом и весом пятнадцать стоунов в двенадцать лет, но то было в двенадцать. Хозяина он завалил в шестнадцать, когда стал еще на голову выше, и если весил меньше двадцати пяти, то я готов съесть свою шляпу. Причем ни капли жира, одни мышцы. Еще я говорил, что он был будто высечен из камня, и с годами это стало еще виднее. Лицо с выдающейся челюстью и крутым лбом походило на утес, пальцы были как сосиски и тверже стальных прутьев. Так что беднягу фараона никто не мог осудить за то, что он не ввязался в драку, тем более видя страшную участь своего напарника.

Оставив констебля вызывать подмогу, Грин бегом вернулся к кэбу.

— Можешь возвращаться домой, Питер.

— Простите за грубость, инспектор, но черта с два!

Он пожал плечами.

— Как хочешь. Только имей в виду, теперь твоего приятеля уж точно вздернут, даже если он не в своем уме, — лорд Хант лично за этим проследит. Не думаю, что смогу тут что-нибудь поделать.

Мы подъехали к мосту. Вам его наверняка приходилось видеть: весь из камня и кирпича, с высокими арками — последнее слово в строительстве. Недавно открыли еще новый, к рынку Хангерфорд, со всякими там подвесными цепями и прочими чудесами, но с Лондонским мостом ничто не сравнится.

Когда подмога прибыла, инспектор коротко переговорил с констеблями. Пара карет с дюжиной людей подъехали уже через несколько минут после нас. Мне было не по себе — ну, вы меня понимаете, — но мамаша моя больше никогда не смогла бы взглянуть в глаза мисс Хендерсон, сделай я сейчас ноги.

С инспектором во главе вся толпа двинулась вперед. Сдается мне, Грин все-таки хотел помочь Рики, несмотря ни на что, но все же достал пистолет. Спустившись по ступенькам, он осторожно двинулся в проход, образовавшийся под мостом во время отлива. Я шел позади в двух шагах, сам жалея, что не вооружен.

— Рики? — позвал он.

Сверху доносился грохот и скрип колес, стук лошадиных копыт — в точности как говорила мисс Хендерсон. Под мостом было сумрачно, да и туман мешал, но все же в каменной нише можно было различить чью-то тень. Режьте меня на части, но Рики еще подрос с тех пор, как я его видел, — восемь футов в нем было теперь, не меньше!

— Кто там? — раздалось гулко в ответ.

По голосу можно было узнать Рики, но и голос изменился.

Низкий, грохочущий, он словно бы отдавался не только в ушах, но во всем теле.

— Я Шо Грин, инспектор полиции. Ты должен пойти со мной.

Он говорил ровно, почти ласково, незаметно делая знаки полицейским. Они поспешно рассредоточились, загораживая все выходы из-под моста.

Огромная тень в сумраке шевельнулась.

— Я… не хочу, — прогремел голос, страшный, но такой потерянный и одинокий. — Я боюсь.

— Я знаю, Рики, и сделаю все, чтобы тебе помочь, но для тебя будет лучше, если ты выйдешь.

Разговаривая, инспектор понемногу продвигался вперед. Тень снова сдвинулась.

— Меня все равно повесят… я знаю. Я убил Хозяина и убил того фараона, ведь так? Того, что меня ударил…

Ого! Ударил, стало быть. Не удивлюсь, если в докладе констебля Мейна еще что-то пропущено.

— Они… — инспектор Грин помедлил. — Они оба в порядке. Выходи, и мы все уладим.

— Назад! — рявкнул Рики, и его кулак с треском врезался в кирпичную кладку. Казалось, земля дрогнула под ногами. — Ты врешь, — продолжал он уже спокойнее. — Я знаю, что убил их, потому ты и пришел за мной.

В этот момент под мост вошла баржа, и в свете ее огней я в первый раз увидел Рики ясно. Мне трудно даже толком это описать. Невероятно огромный, просто нечеловечески, настоящая гора бугрящихся мышц! Одежда на нем разлезлась клочьями, словно он уже в нее не вмещался, а кожа… трудно сказать наверняка в тумане и желтом свете фонарей, но мне показалось, что она совсем серая. А еще… Клянусь чем угодно, но на голове у него были рога! Глаза ярко блестели, словно светились, а изо рта торчали клыки, как у дикого кабана.

Я застыл с разинутым ртом, не в силах шевельнуться. Даже если бы захотел, едва ли смог бы что-нибудь сделать. Думаю, и полицейские тоже. Инспектор Грин смотрел на Рики как завороженный, потом медленно поднял пистолет…

Не знаю, собирался он стрелять или нет. По правде говоря, даже не уверен, что он выстрелил. Раздался оглушительный удар грома, и вспышка ярче солнца осветила Рики. Он стоял, глядя через плечо на кирпичную стену, потом шагнул… Когда мы пришли в себя, перед нами никого не было.

Полиция обшарила весь район, а потом, наверное, и весь Лондон, но так никого и не нашла. Не будь рядом с инспектором десятка свидетелей, его бы, наверное, разжаловали и прогнали со службы. А так историю просто замяли, и больше я ничего об этом не слышал.

Не могу сказать точно, что там было и что я видел перед тем, как Рики исчез. Только я вспоминаю, что рассказывала мисс Хендерсон, и думаю, что, будь у меня нужда пристроить кому-нибудь своего младенца, лучшую мамашу трудно было бы найти.

Насчет мостов тоже интересно. По словам мисс Хендерсон, Рики нравилось там сидеть, потому что они как бы и не в одном месте, и не в другом. А если вспомнить все эти сказки о тех, кто живет под мостами…

Только, может быть, они вовсе там и не живут. Может, мосты для них как двери?

Арчи Блэк. Дядюшка Дым

Краткий путеводитель по городу Лондону, с описанием его истории и окрестностей, а также с некоторыми отступлениями, небесполезными для путешественника.

Где бы нам начать, голубочки? С начала, разумеется; с центра Вселенной; со сверкающей точки в черной бархатной ночи, в которой сходятся персты всех богов — образно говоря, как вы понимаете; на деле же не существует истинного центра Вселенной, ибо любая точка может оказаться центром Вселенной — все зависит от того, где ты стоишь. Но даже эта малость сводит меня с ума, а мы-то знаем, что в голове у меня и без того туман.

Вы могли бы возразить, что этот город — никакой не центр мира; но Сити — это уж точно центр города, то семечко, из которого вырос город со всеми пригородами; страждущий зверь, рев которого раздается из самого пупа нашей Доброй Старушки, зверь, ощетинившийся зеленой порослью, что отделяет сию ненасытную тварь от ежиков и ежевики остального чудо-острова (я не бываю в зеленом поясе — существу столь аморфному, как я, разумеется, следует взять себе за правило избегать этаких пут; да и вам туда тоже лучше не соваться — весь этот свежий воздух еще никого до добра не довел).

Так что давайте примем как данное, что у Вселенной есть центр и что этот центр — город Лондон, а центр города Лондона — лондонский Сити, то самое место, откуда все это началось, откуда начнем и мы.

Имейте в виду, что Сити полагается заглавная буква, заглавному городу без заглавной буквы никак, не забудьте. И сей Заглавный Город являет собою милю, и не просто милю, а ту самую милю [54], для которой потребны еще две заглавных буквы: «К» для квадратной и «М» для мили — я о Квадратной Миле лондонского Сити; но боже, как меня утомили все эти заглавные буквы, голубочки; более того, это даже никакая не квадратная миля, честное слово, несмотря на всю свою заглавность.