Новый Мир ( № 3 2009)

«Я перечитываю ее (книгу «Созвездие кактусов») раз в неделю и все время нахожу что-то новое».

Менее известна «Орнитоптера Ротшильда» (1989). Энтомологией Никонов увлекался с детства. Рассказ о редких бабочках Урала основан на собственном опыте писателя. С тропическими бабочками Малайзии, Западной Африки, бассейна Амазонки пришлось поступить иначе. Никонов адаптировал для широкого читателя дневники и записки британских ученых-путешественников. «Орнитоптера Ротшильда» содержит элемент литературной мистификации: английские ученые-энтомологи Генри Бейтс, Альфред Рассел Уоллес попивают грог и ведут неторопливые беседы у камина.

 Эссе «Золотой дождь» (1977) объединяет книги об увлечениях в один том и дает ему название. Ключевой образ «золотого дождя» означает животворящую силу в природе, в жизни человека, в творчестве. Он навеян картиной Тициана «Даная. Золотой дождь» и детским воспоминанием о грозе.

По мнению Никонова, коллекционирование и увлечения — род творчества, не всегда осознанного и оттого — бескорыстного. О коллекционерах, любителях птиц и аквариумных рыб часто говорят: «Нечего им делать!» Что заставляет людей собирать марки, монеты, фарфоровых собачек, этикетки и даже таблички с железнодорожных вагонов… Зачем тратить время и силы? «Несчастные? Гонимые? Осмеянные? Ошибаетесь!.. О сладкие скитания по опушкам, полянам <…> О счастливые находки под корой пней… в цветах… в болотных травах…» Для Никонова коллекционеры — самые счастливые люди. Настоящим коллекционером движет не расчет, а рационально не объяснимое стремление к совершенству и красоте.

sub – /sub 3

Том 6. «Стальные солдаты: страницы из жизни Сталина». Роман

«Стальные солдаты» (1999). Роман не просто плох, он чудовищно, непоправимо плох. После публикации в «Урале» (2000, № 3—5) издательство «ЭКСМО» выпустило книгу Никонова под названием «Иосиф Грозный», вырезав главу о В.И. Ленине. Не подумайте, что роман «порезали» какие-нибудь верные ленинцы из КПРФ, проникшие в «ЭКСМО». Просто издатели не хотели отпугнуть читателя. Судите сами: «Он был не человек, но Антихрист, сын Сатаны <…> биоробот, сотворенный страшными силами зла и посланный по Великому Предвещанию на столетнюю муку этой стране и, возможно, всему Божьему миру». «Апостолы Антихриста», соратники и продолжатели, подстать своему вождю, «ядовитый как аспид <…> Иудушка Троцкий», «перевертыш, паскуда» Бухарин, «садист-извращенец Дзержинский», Фрунзе, «уголовник с обличием не то извозчика, не то городового», «дохляк Менжинский», «ворюга Урицкий». И только Сталин выглядит приличным человеком, по воле Провидения оказавшимся в окружении нелюдей.

Отношение Никонова к Сталину менялось. В публицистике конца восьмидесятых он повторял общераспространенные в то время антисталинистские суждения. Но позднее, работая над романом, Никонов настолько подпал под обаяние Сталина, что начал оправдывать даже репрессии, подчеркивая, что Сталин был лишь элементом системы, созданной Антихристом. Он не в силах что-либо изменить, ведь сознание людей отравлено флюидами, которые источает «пирамида-мавзолей» с телом Антихриста.

Грубейшие фактические ошибки, исторические ляпы и неточности некуда девать. Писатель как будто не перепроверял факты, не заглядывал в справочники и энциклопедии, пользовался сомнительными сведениями, воспринимая их некритически. Он путал бомбардировщик ТБ-7 с бомбардировщиком ТБ-5, резервный фронт со вторым стратегическим эшелоном, Эдуара Деладье с Полем Рейно, включение Финляндии в состав России почему-то перенес с 1809 года на 1767-й, Алексея Толстого назвал редактором речи Сталина от 3 июля 1941 года. В. М. Молотов (Скрябин) оказался племянником композитора А. Н. Скрябина, хотя семья приказчика Михаила Скрябина (отца сталинского наркома) не имела ничего общего с семьей царского дипломата Николая Скрябина (отца композитора).

Разумеется, писатель не обязан рабски следовать за документом. Художественный вымысел, исторические реконструкции, альтернативные трактовки исторических событий допустимы. Нет ничего дурного в том, что Никонов сочинил историю о тайной встрече Сталина с Гитлером во Львове. Беда в другом: писатель совершенно не разобрался в дипломатическом этикете, в образе мыслей и психологии политических деятелей. Беседа двух диктаторов поражает наивностью. Странную «самоизоляцию» Сталина 29 — 30 июня 1941 года Никонов объясняет по-своему: «Пуст плюхаются… пуст узнают, каково даже день-два БЕЗ СТАЛИНА (выделено Никоновым. — С. Б. )». Ни дать ни взять, капризная женщина, а не глава государства. Правда, скоро выяснилось, что товарищ Сталин в тишине Кунцева разработал план разгрома Германии, который начинался словами: «Попытаться остановить немцев на линии Брест — Смоленск — Ленинград». Пробовал ли Николай Григорьевич провести эту линию на карте? Вообще, пользовался ли он картой?

Впрочем, дипломатические переговоры, международные отношения, политическая борьба для Никонова вторичны. «Стальные солдаты» — роман о личной жизни Сталина, а конкретнее — о любовной связи вождя народов с подавальщицей и сестрой-хозяйкой Валей Истриной. Чувствуется, что отношения стареющего мужчины с молодой женщиной для автора интереснее, важнее и, главное, понятнее государственной политики и военной стратегии. Имя Валя и сам образ полной, широкобедрой женщины для Никонова важен. Валя, кажется, второе, после Лиды, любимое имя Никонова. Возлюбленный Вали выглядел бы органично и естественно, не будь он Сталиным.

Но, увы, героем избран Сталин, который у Никонова, подобно Петру III, потихоньку играет в солдатиков, выплескивает часть вина под кресло — «домовому!», — ощупывает прелести Вали Истриной, ругает ее за то, что вместо рейтузов надела трусы.

Что случилось с Николаем Никоновым? Как мог неглупый человек и талантливый писатель создать такой «шедевр»? Все просто — он взялся не за свое дело. Никонов всегда брал материал «из жизни», он умел писать о том, что видел, слышал, запомнил.

Книга о Сталине потребовала от писателя совершенно иных качеств. Труд хорошего, добросовестного исторического романиста сродни труду настоящего историка-исследователя. Но этот вид работы был Никонову почти не знаком. Изучать, анализировать, извлекать и перепроверять информацию из мертвых письменных источников он не умел. В конце сороковых у него была возможность поступить в Уральский госуниверситет, получить основательное гуманитарное образование. Но Никонов выбрал истфак пединститута, который меньше отвлекал его от любимых занятий — рисования, чтения художественной литературы, походов в лес.

Его живая творческая натураоказалась совершенно несовместима с истматом, диаматом и другими партийными дисциплинами, которые господствовали тогда на истфаке провинциального вуза. Никонов искренне не понимал, зачем так долго учиться истории, а потому окончил институт досрочно, за три года.

Автор «Стальных солдат» работал добросовестно, читал много, но создать единую сколько-нибудь непротиворечивую картину исторического процесса не мог. Время разоблачений изменило взгляд Никонова на советскую эпоху, но советским человеком он остался навсегда. Новые, полученные из газет и журналов, знания противоречили его собственным воспоминаниям, детским впечатлениям. Примирить их он не сумел. Помимо многочисленных повторов и ошибок, бросается в глаза странное противоречие: коммунизм, коммунистов, компартию Никонов ругает беспощадно, называет их « мелкими дьяволами», «хапугами и душегубами», но, через несколько страниц, вдруг вспоминает о сытой, благополучной жизни в довоенном Свердловске и даже поругивает противников советской власти: вот, мол, икра дешевая была на каждом шагу и крабы, и шпроты, и пивоварни для рабочего люда.

Том 7. «Весталка». Роман

«Весталка» (1986) — первый роман Никонова. Пришел успех, шумный, даже несколько скандальный. Номера «Урала» с этим романом передавали из рук в руки. Судьба женщины, обреченной войной на безбрачие, была советским читателям близка, понятна. Героине романа сочувствовали, сопереживали. Впрочем, мнения разделились. Одни читатели благодарили автора, другие негодовали. Писали даже в ЦК КПСС, требовали исключить Никонова из Союза писателей, а «Весталку» сжечь. Но цензура роман пропустила, а критика встретила его благожелательно. Книгу издали в Свердловске и в Москве приличными тиражами.