Иллюзия вечности

Я кивнул в ответ. Оскольский мне приглянулся, но, ей богу, прибавки собственной чести от рукопожатия сам не ощутил. Да и плевать мне сейчас было на это. Будь сам Элвис Пресли на месте неизвестного мне Оскольского. Я заразился всеобщей радостью за то, что кошмар последних недель, наконец-то, закончился, и остановилось кровопролитие. Но более всего радовался тому, что уцелел и скоро увижу любимую Олю, по которой безумно соскучился. Ко мне пробрался Сашка: – Ну, ты куда пропал?! Пойдём, выпьем за победу. Там ребята наши…

Володя опять обернулся к нам: – Никуда не уходите. Все вместе скоро поедем к их логову как договаривались.

– Ты уверен, что мне там нужно обязательно быть? – я с мольбой взглянул на Владимира. – Я бы с большей радостью домой.

– Задержись, Андрей. Я тебя прошу. Давай выполним задачу до конца.

– Есть, командир, – угрюмо согласился я.

Мы условились, что будем рядом с автобусом и, оставив Володю, пошли к ребятам. Почти час мы пили и закусывали неизвестной дрянью, похожей на прессованные сухофрукты. Оскольский из окна верхнего этажа здания произнёс короткую речь и поздравил всех с победой. Ни слова при этом, не выдав ни о награде победителям, ни о стратегии будущей жизни. Если он вообще об этом задумывался.

Кто-то сразу после его речи уехал, взамен прибыли новые лица, присоединившиеся к празднику. Скоро к нашему микроавтобусу подошли Володя и Мутко. Все вместе мы сели в машину и поехали в сторону центральной клинической больницы города.

Чем ближе автобус подбирался к её территории, тем больше мы встречали на своём пути разрушенных строений и трупов, погребённых под их обломками. Водитель с трудом обогнул башню танка, лежащую посреди дороги. Повсюду встречалась покорёженная военная техника, перевёрнутые легковые и грузовые автомобили с останками бывших пассажиров. На площади у метро Молодёжная дымился упавший вертолет. Повсюду под колесами хрустел бетон со стеклом вперемешку, покрывшие траурным ковром некогда тихие улицы.

Мы проехали мимо разнесённых в пух и прах бывших блокпостов на подступах к цитадели власти. Некогда аккуратный и блестящий зеркальными стеклами контрольно-пропускной пункт ЦКБ был фактически сравнен с землей. Рядом валялись останки кованных железных ворот, и свернувшиеся кольца колючей проволоки. Отовсюду стлался над землёй ядовитый дым, будто сама почва кипела негодованием от свершившегося здесь братоубийства.

Наш автобус остановился рядом с БТРом, Володя предъявил свои документы, и путь к недолго просуществовавшей крепости власти был открыт.

Разрушений на территории самой больницы было не так уж и много. Видимо, после взлома последнего рубежа защиты, военные потеряли всякую надежду на спасение и в большинстве своём сложили оружие. Мы пробирались среди групп людей из Движения по усеянной мусором дорожке парка. По обеим сторонам оставались сохранившиеся временные постройки специального назначения; преимущественно казармы отдельной дивизии охраны ЦКБ. Встречались брошенные дорогие машины, перешедшие ныне в собственность новой народной власти. Справа виднелись сквозь ряд деревьев большие лечебные корпуса, не долгое время служившие на благо высокопоставленных чиновников и лиц высшего командования армии, захвативших управление страной. Также на большой территории больницы, которую мне доводилось видеть ещё до начала эпидемии, выросли новые современные здания из лёгких, но прочных конструкций. Очевидно, что они были оперативно возведены в период краткого тоталитарного правления падшей власти и служили её многочисленным потребностям.

Среди пленных, толпами выстроенных среди редкой рощи, я тщетно пытался разглядеть Раису Георгиевну. Да-да, именно её. Почему-то мне казалось, что она должна непременно быть здесь, между уцелевшими руководителями, ответственными за разжигание ненависти между людьми. Ведь лишь по недоразумению судьбы она была лишена долгое время своей истинной среды. Но, увы, нам не суждено было больше встретиться на этом свете.

Мы медленно продвигались к одному из корпусов, в котором ещё вчера беззаботно проживал Президент того, что только именовалось российским государством, утратившим связь с собственным народом. Автобус остановился у помпезной лестницы с гипсовой балюстрадой, ведущей к входу в корпус. Рядом с её подножьем горел огромный костёр, собравший вокруг пьяных и весёлых победителей.

Чтобы попасть в само здание пришлось оставить оружие и пройти тщательный контроль со стороны немногословной охраны. Причём дважды. Минуя все препоны, мы, наконец, попали в большой холл. К нам присоединился неизвестный человек, взявшийся сопровождать Владимира по резиденции Президента и членов правительства. Каблуки наших грязных сапог застучали по дорогой плитке, а в некоторых помещениях погружались в высокий шерстяной ворс дорогих ковров. Тени растаяли в сонме тысяч электрических ламп многоярусных люстр. Лимит на потребление электричества здесь не действовал.

Володя шёл за нашим провожатым, который рассказывал о внутреннем убранстве корпуса и о назначении его помещений. Бо́льшую часть корпуса занимали личные апартаменты высших чиновников и членов их семей. Но меня ничуть не удивляла чрезмерная роскошь их убранства. Это было лишь недоброй традицией державы. Наш гид известил, что комнаты обслуживались исключительно тщательно отобранным персоналом. Разумеется высокой квалификации. Также здесь постоянно проживали люди, возглавлявшие работу по лечению и изучению феномена смертности. Одного из этих приближенных, доктора Троицкого, мы поймали при бегстве нынешней ночью.

Вся левая часть корпуса была перестроена и оборудована под многочисленные лаборатории и кабинеты терапии. Туда нам вход был строго запрещен, чтобы не нарушить сохранившуюся стерильность «чистых зон».

Отдельно на третьем этаже организованы большие кабинеты и залы для работы представителей власти. Их стены были обшиты дорогим влагостойким деревом. В комнатах стояла изящная английская мебель викторианской эпохи. Ряд вместительных помещений на другом этаже был предназначен для персональной службы безопасности и непрерывной работы специалистов, с помощью современных средств связи, отслеживавших любые изменения в стране. На стенах этих помещений висели огромные мониторы, отображающие карты страны и отдельных крупных городов. Посредством западных лабораторных ай-ти систем можно было получать регулярно обновляющуюся информацию о главных энергетических артериях России и о перемещениях в воздушном пространстве над ней. Ещё выше был расположен главный военный штаб государства, в котором осуществлялось руководство работой по наблюдению за безопасностью страны от её «внутренних врагов».

Помимо перечисленного в корпусе размещались: кухни, игровые залы для детей, небольшой кинотеатр и прочие бытовые угодья. Сопровождающий рассказал, что в других корпусах, преимущественно проживали и лечились чиновники рангом ниже, а также сотрудники силовых ведомств государства. Отдельно он воздал славу создателю за то, что сохранились в целости научно-исследовательские гематологические лаборатории, а с ними и результаты аналитической работы. Сотрудники этих лабораторий, объединив усилия с учёными бывшей оппозиции, продолжат трудиться во благо человечества над лечением болезни. А значит, мы все обретём надежду на возрождение.

Инфраструктура ЦКБ поддерживалась за счёт тщательно охраняемых объектов энергообеспечения и связи. На территории Москвы и на её окраинах в большинстве своём сохранили потенциал военные части, в задачу которых входило поддержание условий работоспособности ресурсоснабжающих предприятий. Здесь новая власть вполне могла рассчитывать на преемственность методов контроля.

На вопросы о судьбе самих бывших руководителей страны провожатый давал уклончивые объяснения, сутью которых было то, что, несмотря на все усилия активистов Движения, некоторым людям удалось-таки уйти. В том числе и Президенту. Многие оказались убиты при сопротивлении. Но всё же большинство ключевых фигур попало в руки таких же бойцов как мы, и теперь стоит задача по получению от них всей информации о проведённой работе по лечению болезни и о материальных активах государства. Простым исполнителям и всем остальным лицам, работавшим на власть всё это время, было гарантировано сохранение жизни при условии их безоговорочного присоединения к победителям.