Брак по-эмигрантски

— Ты не сделаешь этого! — прорычал Рвачёв.

— Сделаю. Завтра. Жди. — Я повесила трубку на рычаг. Другого выхода у меня не было. Я приняла решение.

Утром я позвонила Рвачёву. Как и предполагалось, дома, кроме няньки, никого не было.

— Это говорят от врача… — любезным голосом я назвала первую попавшуюся фамилию. — Мадам Рвачёва должна сегодня придти на приём. Скажите, пожалуйста, её номер телефона.

Ничего не подозревавшая нянька сообщила мне служебный телефон жены Рвачёва, который я тут же набрала.

— Здравствуйте, — сказала я, — говорит клиентка вашего мужа. Это мои сигареты вы не раз находили, а его машине. Простите, но у меня безвыходное положение. Завтра суд. Ваш муж отказался явиться туда, а у меня нет ни времени, ни денег нанимать другого адвоката. Хотите встретиться и поговорить?

— Давно хочу! — ответила жена Рвачёва.

Поскольку мы обе работали в Манхеттене, то уже через полчаса встретились на улице.

Жена Рвачёва, изящная блондинка, с худым длинным и злым лицом, смотрела на меня подозрительно и враждебно.

— Не надо сердиться, — попросила я, — как мужчина ваш муж мне не нужен и никогда не был нужен, но он мой адвокат, куда же деваться?

— У вас была с ним связь? — в лоб спросила жена Рвачёва.

— Была, — поддержала её тон я. — Но он мне противен, я терпеть его не могу и сама это всё прекратила, а он теперь мстит и шантажирует.

— Вы что, надеялись, что он вас будет бесплатно защищать? — едко усмехнулась жена Рвачёва.

— Бесплатно? Он начал с восьмисот, всеми правдами и неправдами получил в два раза больше и требует ещё и ещё!

Жена Рвачёва удивлённо подняла брови, я поняла, что о своих заработках муж ей не очень-то докладывает.

— Вступать с ним в интимные отношения, — продолжала я, — моя ошибка, признаюсь, но я тогда была в таком состоянии, что вообще плохо соображала, что делаю! Конечно, мне льстило, что мой адвокат в меня влюбился! Так я за это хорошо поплатилась и расплатилась!

— У вас есть доказательства, что он влюбился?

— Есть, — я протянула копию новогодних стишков Рвачёва.

— Я могу это взять? Мне это может пригодиться.

— Конечно.

— Значит так, на суд он придёт. До свидания.

— Спасибо, — сказала я ей вслед. — Простите меня!

Вечером позвонил Рвачёв.

— Сволочь! — задыхался от гнева он, но орать боялся, наверное, жена была дома. — Ты сволочь! Сволочь! Сволочь!

— А ты? — спросила я.

— Завтра суда не будет! Твой судья уехал в отпуск. Суд переносится на июль месяц.

— И ты сообщаешь мне об этом накануне вечером? Как трогательно! Значит, ты меня шантажировал, заведомо зная, что суда не будет! И ещё денег просил! Кстати, верни мне их, пожалуйста, я найму другого адвоката, до июля я успею это сделать!

— Ничего я тебе не верну! Это пойдёт в счёт телефонных разговоров!

— В которых ты врал о своей подлой любви, — добавила я. — Верни деньги, Рвачёв, хуже будет!

Рвачёв бросил трубку.

Я пошла в спальню, легла на кровать и закрыла глаза. Господи! Как я устала!

ДОЧКА

Приближался мамин день рождения, а настроение у неё было совсем не праздничное. Эти долбанные судебные дела совсем её доконали. Я ломала голову, как сделать ей что-то приятное, чтобы отвлечь от грустных мыслей и хоть как-то порадовать. Открыв почтовый ящик, я чуть не захлопала в ладоши. Очередное письмо от Славы пришло как никогда, кстати, а уж он-то всегда находил нужные хорошие слова, так необходимые для мамы именно сейчас.

— Угадай, кто тебя поздравляет? — Я помахала у мамы перед носом знакомым советским конвертиком.

— Славка? — просияла мама. — Давай быстрей сюда!

— Мам, читай вслух, я Славины письма очень люблю, — попросила я.

— Славочка, — глубоко вздохнула мама и погладила письмо.

04.12.93

Санкт-Петербург

«Вы пришлёте в красивом конверте

Шелест ласковых Ваших слов…»

Здравствуй, мой ангел-хранитель!

Как всегда, прости меня за долгое молчание, за то, что по-прежнему испытываю твоё терпение, и каждый раз обещаю исправиться.

Ещё месяц назад я получил твоё большущее и, как мне кажется, написанное на одном дыхании дивное письмище-монолог.

Я был растроган твоими воспоминаниями и подробностями, которые вновь воскресли в моей дырявой и уставшей памяти (твоей блестящей памяти я всегда завидовал!). Тут же сел писать, пока свежо восприятие и есть «запал» души. Но почему-то в голову лезла сплошная банальность и детская чепуха. Ответного, достойного твоему настроению письма не получилось. Я ужасно злюсь на себя, когда у меня что-то не получается. В итоге — отложил. Потом как-то плохо складывались будничные дела, что-то не получалось на работе, приходил домой усталый и т. д.

Ко всему прочему, в марте меня назначили на новую должность, что потребовало больших усилий и концентрации. Я теперь начальник отделения — самостоятельное направление в тематике института. Всё остальное совпало с очередными реформациями в нашей экономике, огромными трудностями в финансировании проектных работ, инфляцией, скачками теперешних цен. Всё в моей голове закружилось, завертелось. Времени не хватает ни на что.

Я знаю, что ты недолго обижаешься на меня за молчание. Знаю также, что ты готова при любой возможности прислать мне весточку. Это чисто по-женски, и я «снимаю шляпу» перед твоей преданностью! Пожалуй, я здесь употребил слишком крепкое словечко (и чересчур самонадеянное), хотя моя память о тебе постоянна. Я часто вспоминаю тебя, размышляю про себя, как ты сейчас себя чувствовала бы в России. Ведь за эти почти пять лет столько изменилось здесь, и, к сожалению, всё к худшему.

Кто бы мог подумать, что мы станем нищими и голодными за какой-то год жизни?

Кто из нас мог предположить, что мы узнаем чувство страха и за свою личную жизнь, и за будущее вообще? Могли ли мы думать, что окажемся на дне духовной и культурной жизни, в то время как мы всегда устремлялись к вершинам культуры и духовности. Теперь такого никому не нужно. «Нашим» миром правит грязная торговля, политические бездари и насилие. Ну что, мрачно? К сожалению, это правда… А ты спрашиваешь, почему я редко тебе пишу. Если бы ты смогла узнать, что у меня на душе! Да и за душой ни гроша. А за спиной больше половины жизни… Может быть, то, что я пишу тебе, кажется совсем не по-мужски, но это моя горькая попытка исповеди другу. Большого и интересного письма не получается. Я несколько раз садился за кухонный стол с желанием написать тебе и… не получается, чего-то не хватает в состоянии души, чтобы писалось легко и радостно, а потом тебе читалось. Надеюсь на твоё понимание, и не осуди…

Я часто смотрю на твои фотографии. Пожалуй, их скоро наберётся солидный альбом. Очевидно, я так и сделаю и назову его «Я мог быть твоим мужем». И всюду цветные фото из твоих путешествий — Севильи, Ламанчи, Толедо, Мадрида, Италии, Гавайев и т. д.

Вообще, неужели есть на свете другая жизнь?!

Такой ностальгический мотив скорее связан с моим возрастом или тем, что больше некому говорить подобные слова, хотя нет, я не прав. «Большое видится на расстоянии», — мудро сказал поэт, хотя и проживший не очень долгую жизнь.

Если говорить о тебе откровенно и до конца, то я наблюдал тебя не только со стороны. Я знаю твои сильные стороны и знаю черты характера, смущавшие меня — требовательность, даже жёсткость, импульсивность или, как я это называю, сиюминутность. Прошу, пойми меня правильно, как друга.

Но доброта всегда играет огромную роль во взаимоотношениях людей. Собственно, на ней всё и строится. Доброта не как долг кому-либо или чему-либо, а как чувство — прерогатива души. Ею обладают люди от рождения, и далеко не все. Этим они привлекательны, от этого они и часто страдают.

Ничего нового в философском смысле я, разумеется, не открыл. Но я сказал это тебе. Мне кажется, что ты жертва такого дарования.

А теперь главное. Спешу поздравить тебя с днём рождения! Желаю тебе здоровья и оптимизма на долгие лета! Я буду рад твоим успехам, и каждый раз, получая от тебя весточку, благодарю Бога, что есть в этом мире надёжные друзья! Есть время, чтобы что-либо изменить в этой жизни, в том числе и для себя, и я буду пробовать. Главное, чтобы удача не отвернулась от нас и не прошла далёкой стороной. Надеюсь, что мы встретимся на той или другой стороне океана!