Птички в клетках (сборник рассказов)

— Дамы и господа! — начал он. Он знал, что произнесет свою лучшую речь. И не ошибся. Он взывал, молил, пугал, вещал. Молил ее вернуться.

После долгих споров, которые почти не слушал, он вернулся в гостиницу. Никуда не денешься, придется идти в своей номер — какая в этом издевка! Он отпер дверь номера — и номер действительно встретил его издевкой, и еще какой! Горничная постелила постель на ночь, и на ней лежала кукла — ноги благонравно сдвинуты, дурацкие глазищи таращатся на него. Ему казалось, они моргают. Она забыла здесь куклу. Оставила здесь свое детство.

Свадьба

© V. S. Pritchett 1979

Перевод С.Белокриницкой

Ярмарка кончилась. Последних коров и овец, от которых валил пар под теплым июньским дождем, погрузили на машины или гуртами погнали по окраинным улочкам городка, пропитавшимся запахами скота, пива, мелких лавчонок и женской косметики. Фермеры отъезжали, оставляя за собой клубы выхлопов.

Том Флетчер, сорокалетний вдовец с непокорным вихром каштановых волос на макушке и решительно нахмуренным лбом, тоже отъехал, но у открытой двери в пивную "Лев" вылез, набычился, точно собираясь броситься на посетителей, и заорал:

— Поехали, Тед, оставь баб в покое до субботы!

Долговязый Тед Арчер вышел и уселся на сиденье.

— Раньше это была паршивая забегаловка. Новые хозяева навели порядок, — сказал Арчер.

Они проехали двенадцать миль по дороге вокруг подножия Скора — невысокой горы, которая лесистой глыбой вздымалась над шиферными крышами Лангли. Местным ребятишкам Скор казался головой старика — когда они вырастали, этот образ теплым воспоминанием погружался на дно памяти. Каменоломня на склоне была похожа на рот. Сегодня потоки дождя выбегали из-под деревьев и вливались в ручьи, извивающиеся под горой.

Въезжая по отлогому подъему на Пол-кросс, Том с Тедом увидели женщину: она появилась из-за лиственниц и шла быстрым шагом, держась очень прямо. У нее была гордая посадка головы.

— Видать, Эффи Томас большая охотница до этого дела, коли в такую погоду отправилась в лес, — сказал Тед.

— Ну, гадство, — сказал Том масленым голосом, словно смакуя лакомый кусочек. — Не иначе, кто-то замочил себе коленки. Только протри глаза, Тед! Какая же это Эффи, та разве держится так прямо? Это миссис Джексон из школы, учительница моей Мэри. Я бы десять фунтов дал тому, кто в воскресный день заманит ее на Скор и стянет с нее колготки. Напичкала мою дочку разной французской дребеденью. Кому она нужна? Не с коровами же по-французски разговаривать, черт побери! Послушай, а почему бы тебе не жениться на этой учительнице?

— Она уже была замужем, — сказал Тед.

— То-то и оно. Стало быть, ей неймется.

Они поравнялись с учительницей, и она отскочила в сторону. Вид у молодой женщины был суровый и потому особенно соблазнительный.

— Залезайте в машину, миссис Джексон, пока дождик вам не испортил прическу, — учтиво произнес Флетчер. — Устраивайтесь сзади. Мы вас подбросим. Не бойтесь. Тед сидит со мной впереди, и я связал ему руки.

— Я с удовольствием гуляла по свежему воздуху, но так и быть, спасибо. Воспользуюсь вашей любезностью.

— Пользуйтесь всем, пока можете. Свинью-то мы продали.

— Здравствуйте, миссис Джексон, — сказал Тед, когда она забралась в машину и они поехали дальше.

— Слыхали? Это он говорит по-французски, — сказал Том. — Посмотрели бы вы, как кидаются врассыпную его телки, заслышав французскую речь. Будто слепень ужалил их под хвостом.

— Могу себе представить, — сказала миссис Джексон, по привычке тряхнув для храбрости головой.

Флетчер рассматривал ее в зеркальце. Ее светлые, почти белые волосы были забраны в узел на затылке, а надо лбом завивались мелкими кудряшками. Миссис Джексон была худощавая, невзрачная молодая женщина, глаза синие, но маленькие.

— Вы придете к нам на свадьбу в субботу? — спросил Флетчер.

— Жду ее с большим нетерпением, — сказала она. — Очень мило, что вы меня пригласили.

В ее приятном голосе был холодок от избытка учености.

Флетчер повернулся к Теду:

— Мы же с тобой на пару топали в школу, верно, Тед? Он, знаете, всего-навсего грубый деревенский парень. Помнишь нашу славную Лиззи Темпл, а, Тед? Мы совали ей за шиворот мятные лепешки. — И, обращаясь к миссис Джексон: — Он уже тогда был бабником. Тридцать пять лет назад. Никогда не ездите с ним на заднем сиденье.

— Вспомню ваш совет, если у меня возникнет искушение, — сказала миссис Джексон.

— Если возникнет искушение. Слыхал, Тед?

Миссис Джексон сказала, что никогда еще не видела здесь такой яркой зелени, а Том сказал, что никогда не видел таких роз на щеках миссис Джексон, и это было чистейшей выдумкой: она была бледная и в скверном настроении.

Они подъехали к ее домику, стоявшему поодаль от дороги на пригорке, она вышла, поблагодарила Флетчера и заявила непререкаемым тоном:

— А Мэри я вам не отдам.

В синих глазках была решимость.

Том Флетчер расхохотался во все горло, как было у него в обычае, и, когда она переходила дорогу, крикнул вслед:

— Живее в дом, уважаемая, не то Тед загонит вас в спальню!

Но, когда они поехали, Тед сказал:

— Не выношу умных женщин.

— Самый смак, — сказал Том. — Просто ты в этом ни черта не смыслишь. Только вот моей Мэри она совсем задурила голову. Это была затея бедняжки Дорис — определить девчонку в шикарную школу, а теперь ее надумали послать в Оксфорд. Пока Дорис была жива, что я мог сказать? Но теперь Дорис нет. А Фло выходит замуж. Я останусь в доме один, Тед, если отпущу Мэри.

— Верно, Том. Один останешься.

— Тебе-то на руку, что ты один, бабник ты этакий, а я не хочу, чтобы моя дочь нос задирала и, чего доброго, выскочила замуж за учителя французского языка. Это не по-хозяйски. Наши с тобой семьи, Тед, работали на земле двести лет, верно? Вот это по-хозяйски. Пусть моя дочка живет дома и говорит по-английски. И выплачивает жалованье моим людям. Я так и сказал старой дуре Джексон.

— А сколько лет старой дуре Джексон?

— Стара для тебя, чертов потаскун. За тридцать. Но что я хочу тебе сказать: не будь она подругой Дорис, ноги бы ее не было в моем доме, а так она вечно морочила голову моей Дорис учеными разговорами, целыми днями талдычили про Людовика IV, как будто обе за ним замужем. Чуть не заставила нас назвать одного быка Наполеоном… — Флетчер гоготнул, и досада его улетучилась. — Да нет, я ничего против нее не имею. Есть у женщины голова на плечах. Послушаешь ее — и сам умнеешь. Но муж у нее был слабак. Пари держу, она и не знает, что такое настоящий мужчина. Понасылала мне кучу вопросников, чтоб я их заполнил. С меня и так хватает бумаг. А Мэри она все равно не получит.

Они доехали до дома, где жил Тед, и зашли посмотреть по телевизору бокс. Тому не давало покоя, что, хотя у Теда меньше денег, чем у него (он часто высчитывал это), дом у Теда белый, красивый, как у настоящего джентльмена, с ухоженным садом, где вдоль забора растут персиковые деревья.

— Умеют холостяки устроить себе красивую жизнь, — сказал Том.

На стенах не было ни царапинки, на мебели красного дерева — ни пятнышка. Пусть Тед не получил столько призов на выставках скота, сколько он, зато на коврах у него не было ни соринки. В столовой висели портреты предков; графины сверкали. В семье Теда уйма денег утекла неизвестно куда, но за обеденный стол могло усесться двадцать пять человек, казалось, он и теперь ждет, чтобы Тедовы предки всем скопом вернулись и опять начали сорить деньгами, когда Тед возьмется за ум и женится.

— С тех пор как умерла Дорис, мой дом пришел в запустение, — с завистью сказал Том, глядя в телевизор. — Старуха Проссер приходит убираться, но ей это не под силу. Удар ниже пояса, видел?

Они включили телевизор на середине передачи.

— После свадьбы все образуется, — сказал Тед.

— Образуется? Это как же? Я останусь один в доме, вроде тебя? Бровь рассечена.