Портрет баронессы Зиммерштадт (СИ)

Тогда Нодли схватил подсвечник и поднёс к портрету. Холст запылал. Но и это не произвело действия на демоническое существо. Сделав своё чёрное дело, оно отпало от головы Дэймона и зашлёпало в темноту. Его обмякший пенис болтался из стороны в сторону.

Нодли с подсвечником кинулся за ним, но тот успел скрыться за сундуком. Осветив все углы, доктор убедился, что тварь пропала бесследно.

Пламя с портрета перекинулось на гардины. Нодли, понимая, что надо уходить, взял племянника под мышки и выволок в прихожую. Дэймон не проявлял признаков жизни. Его лицо, перепачканное спермой, быстро бледнело. Нодли спустился вниз за кучером и привратником, те вынесли художника из дома и уложили на сиденье кареты.

Через десять минут карета остановилась у дверей больницы. Попытки врачей спасти молодого человека ни к чему не привели.

На следующий день в Аддисберге только и говорили, что о сенсационном происшествии, случившемся ночью. О нём трезвонили газеты, толковали на рынках и в кабаках. Но касалось оно не Дэймона Росса, а некоего Джимми Свейла, бездомного гомосексуалиста тридцати лет. Незадолго до полуночи он в одиночестве сидел на скамейке близ набережной Наяд. Внезапно его охватило пламя. Оно было таким сильным, что Свейл сгорел за считанные минуты. Самое странное, что деревянная скамейка осталась практически цела, в то время как тело превратилось в пепел. Причину возникновения такого сильного огня установить не удалось. Нашёлся, впрочем, свидетель, приятель Свейла, который утверждал, что в тот вечер у Джимми исчезли половые органы. Этот приятель будто бы собственными глазами видел, как эти органы, передвигаясь прыжками, подскочили к Свейлу и припечатались к своему законному месту в паху, после чего вспыхнули необычайно сильным огнём. Вслед за гениталиями сгорело и всё тело Свейла. Но этот приятель был конченым наркоманом и к его свидетельству отнеслись как к бредням обкурившегося опиума.

Бульварная скамейка, на которой сидел Свейл, превратилась в место паломничества любопытных аддисбергцев. Досужая публика разглядывала чёрный силуэт на ней и высказывала самые фантастические предположения.

Гораздо меньше интереса вызвал пожар, случившийся в ту ночь на Гончарной улице. Газеты сообщили, что в нём погиб известный художник Дэймон Росс, задохнувшийся в дыму. Сопоставить это событие с происшествием на набережной Наяд никому и в голову не пришло. Нодли же благоразумно хранил молчание.

В доме с занавешенными окнами

Ровно в десять утра, как ему было назначено, граф Дэзи Орвин вошёл в особняк маркиза Калибора. Осуществилась его заветная мечта: маркиз Тровер Калибор, 25-летний красавец, покоритель женских сердец, о котором Дэзи мечтал все последние месяцы, не далее как вчера вечером на балу у герцога Пармского обратил, наконец, на него свой благосклонный взор и даже пригласил к себе.

Направляясь к маркизу, Дэзи уже знал новость, облетевшую сегодня утром столицу: баронесса Райана, юная невеста Тровера, накануне ночью скоропостижно скончалась. Однако в короткой записке, которую Дэзи получил буквально пару часов назад, Тровер подтвердил своё приглашение. Направляясь к нему, граф счёл за лучшее одеться в чёрное. Тем более, как он знал, этот цвет ему шёл, делая его стройнее. Его лицо с правильными чертами, на котором эффектно выделялись глубокие карие глаза, казалось на чёрном фоне ещё бледнее. Почти вандейковсковскую внешность дополняли тёмно-каштановые вьющиеся волосы и белоснежный галстук.

Он передал лакею шляпу и прошёл в зал. Высокие окна были плотно зашторены; колонны, статуи и гобелены тонули в сумерках. За распахнутыми дверями виднелась лестница, ведущая наверх. Услышав на ней шаги, Дэзи напрягся. На лестнице показался маркиз Тровер. Дэзи поразился его виду. Маркиз даже не счёл нужным одеться к его визиту. Он был в лёгком домашнем халате, небрежно наброшенном на плечи. Его светлые волосы были растрёпаны, зелёные глаза, обычно яркие и блестящие, были обведены тёмными кругами и полны тоски. Но именно таким, на взгляд Дэзи, он был само очарование!

- Граф, извините меня, я совершенно не способен ни о чём связно подумать, - проговорил хозяин особняка ещё на лестнице.

- Я слышал о постигшем вас несчастье, сэр, - ответил Дэзи, учтиво кланяясь. - Наверно, я явился не вовремя.

- Нет-нет, я рад встрече, - сказал маркиз. - Я давно хотел познакомиться с вами поближе. Ведь вы, кажется, родственник моей обожаемой Райаны?

- Очень дальний.

- Простите меня за мой вид, - маркиз, подойдя, протянул ему руку.

При этом движении с его плеча съехал халат и обнажилась часть груди, совершенно белой, с небольшим розовым соском.

Дэзи взял его руку и осторожно пожал. Глядя на сосок, он невольно задержал руку маркиза в своей. Тот не отнял её. Несколько секунд Дэзи держал руку маркиза, наслаждаясь её теплом и мягкостью. Наконец опомнился и выпустил её. Ему показалось, что зелёные, с карими искрами, глаза маркиза посмотрели на него как-то странно.

- Я сам переживал трагические моменты в своей жизни... - начал Дэзи.

- Да, я вижу, вы мне сочувствуете, - перебил его маркиз, подойдя к нему ещё ближе. - Я вижу это по вашему пожатию.

Он был настолько близко, что у Дэзи на конце члена выступила капля. Он сохранять самообладание.

- Примите мои соболезнования, сэр, - сказал он, глядя маркизу в глаза. Ему хотелось прижать его к себе, впиться губами в его рот.

Маркиз вдруг снова взял его за руку. От этого движения халат с него съехал ещё больше.

- Пойдёмте наверх. Будьте у меня как дома.

Дэзи шёл за ним, чувствуя в руке его ладонь и возбуждаясь всё больше. Рука маркиза дрожала.

- Я сейчас спрашиваю себя, - говорил Тровер: - почему мы с вами так долго не были знакомы? Почему вы не ездили ко мне, а я к вам? Мы были бы хорошими друзьями. Я слышал, вы любите рисовать акварелью и собираете китайский фарфор. Я тоже увлекаюсь этим...

Поднявшись по лестнице, они прошли в небольшую комнату, в которой горели свечи и стоял стол, уставленный бокалами и вазами с фруктами. Единственное окно было завешено багрово-золотистыми портьерами. На зеркалах и канделябрах лежала чёрная тюль.

Тровер остановился у стола и оглянулся на распахнутую дверь в соседнее помещение.

- Она там, - сказал он. - Моя несравненная, обожаемая Райана... Как безжалостны к ней небеса. Умереть в шестнадцать лет... - Глаза его наполнились слезами. - Граф, я не спал всю ночь...

- Не знаю, что и сказать, - пробормотал Дэзи, пожирая взглядом обнажившееся плечо, розовый сосок и всю стройную фигуру маркиза, формы которой легко угадывались под лёгким халатом. - Никакие слова не выразят моей печали.

- Расскажите мне о ней. Всё, что знали.

- Сэр, я её почти совсем не знал. Но слышал, что таких изумительных по красоте и нравственности молодых девушек, как леди Райана, мало найдётся в стране.

- Мы с вами будем дружить, - маркиз протянул ему руку.

- Конечно. Да. Всегда. - Дэзи взял его ладонь обеими руками, поднёс к губам и покрыл поцелуями.

Видимо, скорбь маркиза была настолько сильна, что он не обратил внимание на чувственность этих поцелуев, гораздо большую, чем просто дружеская.

- Выпьем, граф, за упокой её души, - дрогнувшим голосом сказал он, беря графин, почти на треть наполненный красным вином.

- Леди Райана сейчас на небесах, - отозвался Дэзи.

Тровер наполнил два бокала. Когда он наливал вино, рука его дрожала, слышался тоненький звон горлышка графина о хрусталь. Он подал бокал графу.

- За неё, граф... и за нас.

Не говоря ни слова, Дэзи осушил бокал. Вино было терпким, с привкусом горечи.

Тровер пристально наблюдал за ним. Дэзи поразил взгляд маркиза. Определённо в этом взгляде сквозила влюблённость.

"Он любит меня", - подумал Дэзи, ставя бокал.