Вопросы сегодня, ответы вчера...

Метеор, курочка Ряба и Внучка

(Не сказка)

Жили-были Дедушка с Бабушкой.

Забежала к ним как-то Внучка, и без «здравствуй-прощай» выпалила: – Предки прислали посмотреть – «как тут у вас»… И села за стол.

– Смотри! – разрешил Дедушка.

– Смотри! – согласилась Бабушка.

Сидят, молчат, все смотрят друг на друга.

Встрепенулась вдруг Внучка: – Дед! А вот что ты думаешь про метеор, что недавно прилетел?

– Думаю, что это мышка Норушка, прибегала посмотреть, кого на Земле больше стало – тех кто «с ложкой и гармошкой», или тех – кто «с сошкой».

Попробовать – что пьют, послушать – о чём поют.

Показать, что жива она и здорова, да напомнить, что курочки Рябы, похоже, нет уже у людей, – сказал Дедушка, – а дуроломов, что мир на прочность пробует, прибавилось!

– Это он про что? – спросила Внучка Бабушку, с удивлением.

– Про сказку.

Помнишь, тебе малой рассказывали? – ответила та. – «Жили-были старик со старухой, и была у них курочка Ряба…»

– Помню, помню! Наизусть помню! «Били – били, не разбили… а мышка побежала, хвостиком вильнула…»

…Ну, и что?

– Так кто ж её знает мышку-то? Всякое может в жизни быть! – сказал Дедушка.

Замолкли, смотрят друг на друга.

–...Ладно! – сказала Внучка, вставая. – Дела. Побегу. Друзья ждут. Как увижу предков, передам, что всё у вас тут нормально. Скажу, что сказки друг другу рассказываете. Чудны вы! И сказки чудны у вас… куры, мыши, яйца…

– А и пусть!.. Увидишь родителей от нас «привет» передай, – сказала Бабушка. – Скажи, что если у них внуки будут, то мы и им сказки расскажем.

… – Ага! Так и скажи им – «если будут», – поддержал её Дедушка.

А Внучка поправила пестренький шарфик и побежала… – дела…

Я – этап развития от обезьяны к внуку

Утром зашел папа и стал жаловаться на моего внука – Мишу: – Вчера перед сном. Рассказываю ему сказку… Говорю: «…Подходит Иван, а стрелу держит лягушка. И говорит ему лягушка: - «Возьми меня Иван к себе. Поцелуй меня и буду я тебе верной женой...»

А твой внук – паршивец, перебивает меня и говорит: – «… а Иван ей:- «… живи, конечно, но целовать не буду. Зачем мне женщина в доме? А вот говорящая лягушка, это круто! Пацаны заценят!..»

Понял?

Я ему говорю, что нельзя так, а он мне: «Вы там, деды, разберитесь – нужна ли мне на ночь лекция по антологии русского фольклора, тем более без ссылок на поздние работы Александра Николаевича Афанасьева.

Кроме того, я – не сторонник теории Льва Гумилева о становлении пассионарности при развитии этноса без учета влияния различных аспектов межнациональных и этнических взаимоотношений при становлении раннего натурального товарообмена, как формы взаимопроникновения культур…»

...О!

А кроме этого он заявил, что на пути эволюционного развития человечества, мы с тобой значительно ближе к обезьяне, чем он с отцом.

Понял? Разберись с паршивцем-то… Может выпороть его?.. Сегодня суббота!

– Пап! Да не мог тебе Мишка такого наговорить… А пороть?.. Отец есть у него.

– Ну!.. Не так, конечно, чтоб дословно…,- папа загрустил. – Это я для тебя изложил, чтоб понятно тебе было…

Но он, паршивец, хитро так, сослался на основы геометрии Лобачевского, а так же на работы по цветоощущению Люшера…

Зову сына, чтоб тот подошел с Мишкой, для выяснения причины конфликта.

– Миша, ты, что и как, сказал деду по поводу сказки «Царевна – лягушка»? - мне хотелось казаться строгим.

– Сказал, что «мне, на ночь глядя, сексуальные проблемы Ивана, стреляющего «куда не попади» - с закрытыми глазами – «параллельны и фиолетовы…»!»

...А чё?.. - Мишке явно хотелось казаться непонимающим, о чем идет речь.

Матрешка

«Может сказка, может быль… Былинкой называют».

Бежишь от кого? Посиди!.. Отдохнёшь – дорога в радость, может, песню споешь. А я тебя забавлю – да свои крылья расправлю, а то с колокольни старости – в молодости плохо видать, а что видать – то уже не взять. Ворчу? Так ворчать – не камни ворочать, тут ум нужен, терпение, а не сила.

Будешь слушать – посиди, а на нет – суда нет, дальше лети, знаешь, что там впереди?..

А слово лёгко – да войско остановить может, веса в нём нет – в пути не мешает, а с думкой в пути легче. Путь короче, когда голова думой занята, а ноги – дорогой.

…Будешь?

…Давно дело было. А как давно? Для одних вчера – долго, для других полвека близко. А раз было – навсегда осталось. Значит рядышком. А было – так и ещё раз будет.

…Напал на эти места мор великий. Может, чума, а, может, холера, а может и пострашнее что – может муть в умы людские вошла, да не вышла. А что страшнее – никто не знает, а кто знает-понимает молчит и не бает.

Жил в этих местах Егор с женой Ольгой. Жили не тужили – троих сыновей родили.

А тут у жизни скок: для себя родили – а им лбы побрили.

Царёва служба – не медок, в жару не ляжешь в холодок.

Дети в приказ – мы царю не указ. На душе грусть и тоска, как тень от ракитного куста.

А тут праздник летний – на селе гулянка, песни шум и пьянка. Кому песни петь, а кому в тоске на костер глядеть. Дабы не смущать праздник, Егор с Ольгой в лес на озёра – рыбу на зиму готовить пока отдыхные дни выпали.

Вернулись – пусть кругом, только трубы торчком.

Поклонились, на бездомье оглянулись и в лес опять, только по первому снегу вернулись. Тут хоть реви, хоть плач, а жизнь, как палач, – ни уговором, ни укором пощады не выпросить. Остаётся лишь: рука к руке, спина к спине, губу меж зубов да надейся на богов.

Хлеба пали. Семя проросло. Картошку да репу кабан побил.

Что бы ни было – всё кончается, а уж зима, не на века, и подавно кончится.

Тут хоть вой, хоть бейся головой. За каждый день дерись. Живи-молчи, сынов со службы жди.

В походе солдат – ожиданием богат. Кого ждут, тот и вернется.

Как жили, как выли – никто не слышал, никто не видел, а и рассказать некому, кто знает – зачем тому слушать.

Весной крапива ветку даст, щавель копьё кинет – мужик и не сгинет.

Но хоть весна красна, да разогнуться не дает, а следом лето припрёт, потом и осень дожмёт.

Пожили – прожили, все не проели, что-то нажили.

Решил как-то Егор свезти на ярмарку кой-чего продать, да кой-чего для рукодейства зимнего купить, а что просто так в мороз небо в хате коптить?

Торговать – не работать, стой да отбрёхивайся, авось на лай и покупатель оглянется.

С прибытком большим ярмарка-то повернулась, вроде в радость бы, да слеза навернулась. Раньше дети дома сидели-гадали – гостинцев ждали, а теперь…

Купил жене, что по ласке показалось. А себе? А что себе? Подарок даришь – улыбку себе берёшь, чем подарок нехорош? Для дома – топор да пилу новые. Инструмент под рукой – долой лень и покой.

А слеза – не всегда душу омывает, бывает – ржой её разъедает.

Слезы лить – не дуб пилить – ума не надо.

Зашёл в ряды дитячие послушать их смех – да это же не грех.

Старика на игрушки, как дитё на погремушки, завсегда тянет смотреть.

Купил, по привычке, петушков-лизунцов да глаз упал на матрёшку, что стояла, глядела, есть не просила и не голосила.

– Почём отдашь? – Егор подошёл и на руки её взял.

– По сколь возьмёшь, по столь бери, – продавец скоро подпрыгнул.

– А, ну, ещё товар покаж! – Егор оглядел лавку и что на ней.

– Так и нет ничего. Она одна и осталась – тебя дожидалась, – смеётся торговец.

– А что никто не взял – мож какой изъян? – крутит Егор матрёшку, глянулась она ему.

– Не изъян, так убёгла бы. С маткой-то семь должно быть, а что-то ходко дело шло у меня – восемь получилось-то. Она восьмая, да семь внутри. Не порядок. А куда последыша девать – не за порог же гнать? Так вот и не берёт никто.