О погибели земли Унгарской (СИ)

А сам господарь Влад ворвался в шатер пышный, чтоб как некогда Милош Облич на Косовом поле убить султана. Но не оказалось его там. В страхе, бросил султан воинов своих и умчался из лагеря. Так бы и убежал он в Адрианополь, если б не вернули его к войску вельможи его.

Как наступил рассвет, покинуло войско господарево лагерь османский. Многих магометан убито было в ту ночь. Много раненых было среди мунтенцев. Сам господарь Влад ходил с рассеченной головой, а дружинник его Эжеб Нагилаки при смерти лежал, ибо распорол ему чрево осман своей саблей.

Недалеко от места боя лежала столица Мунтении Тырговиште, отступили к ней воины господарские, да не стал султан идти с боем на город крепкий. Повернул он войско своё на восток, а там предстал его взору лес удивительный, где деревья в ряд стояли и колонами произрастали. Как приблизился султан к лесу зачарованному, так учуял запах не плодов благоухающих, а смрад трупный. Были то колья, а посажаны на них воины османские, что зимой минувшей вместе с послом султанским Юнус-бееем и командиром Хамза-беем пошли за данью к господарю Владу, а назад не вернулись. Как увидали то османы, зароптали в страхе и трепете, ибо никогда не видели, чтоб с единоверцами их так поступали. И приказал султан отходить войску спешно на юг, за Дунай.

Оставил султан у границ Мунтении любимца своего да брата господарского Раду, дал ему войска, а сам отбыл в Адрианополь. Пришёл к Раду боярин-изменник, что с поля боя бежал, и выдал ему место, где спрятались жены и дети боярские. Пришли туда османы, да пленили всех до единого. Стал Раду слать боярам мунтянским письма льстивые, обещал, что отпустит их родичей султан османский, да не станет карать их за мятеж, что устроил господарь Влад. Не станет султан делать из Мунтении пашалык османский, но для того нужно боярам мудрым свергнуть изверга Влада и избрать господарем Раду. И предали бояре господаря Влада, польстились на посулы султанские, и обратили войска свои против него, но за Раду.

Печалился господарь Влад:

- Не этого желал я, не этого. Воевать бы с османами, с султаном, но не с братом кровным. Но коль так, придётся мне убить Раду, но не из мести личной, а для блага земли Мунтянской. Не будет влахам счастья под властью ставленника османского, не будет.

Остались при господаре Владе лишь дружинники верные, ведь люд влашский, на войну призванный, увели с собой хозяева их, бояре-изменники. Снова просил господарь у короля унгарского войско ему обещанное за женитьбу на кузине Матьяша. Отвечал король, что даст войско, но только если господарь лично за ним в Эрдей к крепости Оратии прибудет. Рассудил Влад, что не добыть ему без унгарцев победы, а кому как не унгарскому королю желать, чтоб в Мунтении властвовал не ставленник османский, а вассал его господарь Влад. Двинулся он с дружиной своей в путь и заночевал в горах. Не оставил он друга своего верного Эжеба Нагилаки. Хоть и лежал тот в горячке, но приказал господарь отвести его в родной Эрдей. Уж если суждено умереть Эжебу, так пусть помрет на родной земле, по которой истосковался давно.

- Друг мой, - говорил ему Влад, - свершил ты великое дело, сражаясь за свободу земли Мунтянской, да родного своего Эрдея. Ты куда разумнее короля своего Матьяша. Сколько же ждал он, пока били османы влахов, чтоб вступить в войну на стороне нашей, будто и не понимает вовсе - пока свободна Мунтения, не ступят османы на землю Унгарскую.

Ничего не ответил ему Эжеб, ибо третий день, как был в бреду. Пришла к нему в ночи злая иеле, что назвалась некогда именем Амертат, вся в белых одеждах, и молвила, смеясь:

- Что ты, воин могучий, неужто задумал отдать душу Богу своему? Не спешишь ли со смертью?

- Коль настал мой час, - прохрипел Эжеб, - не стану задерживаться.

- Неужто не хочешь пожить маленько? Жениться, да четырех детей родить?

Улыбнулся Эжеб:

- Э, нет, коль ошиблась ты с предсказанием, так признай, что плохая из тебя гадалка, да отстань от меня, дай спокойно помереть.

Разозлилась иеле на слова его дерзкие, как ударило что-то в голову Эжебу, да провалился он в сон тёмный и тяжкий. Звучали отовсюду лишь слова её дерзкие: "Не пришло твое время, да вовек не придет".

Как проснулся Эжеб на утро, так почувствовал, что вернулась к нему сила удалая. Воспрял он духом, готов был вскочить с ложа, да брюхо рассеченное не дало. Так и лежал он в повозке, когда дружина господарская вступила в земли Унгарские, в Эрдей, к крепости Оратия. Как вошла туда дружина, удалился господарь Влад на переговоры с королем унгарским Матьяшем. Долго дружинники ждали его обратно, а как завидели, что ведут господаря под руки воины унгарские, сами схватились за оружие, закричали отчаянно: "Измена!", да ринулись в бой с войском королевским. Да не равны были силы. Кто жизнь за господаря отдал, кого арестовали, а Эжеб Нагилаки успел пятерых моравцев-наёмников смерти предать, прежде чем повалиться без сил от крови, что из раны незалеченной хлынула.

Как пришёл Эжеб в себя, узнал, что не станут его карать, за то, что он, подданный короля унгарского, оружие поднял на гвардию королевскую. Сам король Матьяш восхитился мужеством его и преданностью, что звал служить в войско своё. Отвечал Эжеб, что служит он только господарю мунтянскому Владу. Говорили ему, что не господарь тот более, ведь предал он Мунтению и короля унгарского, сговорился с султаном, войну в Мунтении проиграл по наущению османскому, да обещал султану войной на Эрдей пойти, да во власть султанскую его передать. Не верил Эжеб словам тем лживым, говорил, что нет господаря, отважнее Влада, нет большего врага османам, чем он. Отвечали ему, чтоб не кричал он о том на каждом углу, ведь Влад преступник и изменник и будет отныне сидеть под арестом.

Увезла гвардия королевская Влада в Буду, а Эжеба Нагилаки оставили в Оратии, чтоб рану свою залечил, а после шёл, куда хочет. Много дум передумал Эжеб, пока в болезни отлеживался. Ни на миг не усомнился он во Владе - уж скорее Матьяш его предал, но никак не иначе. Дай Матьяш Владу моравцев своих наёмных, разгромил бы Влад войско султанское, сумел бы османов из Мунтении изгнать, что даже о дани те забыли бы и думать. И был бы в Эрдее мир и спокойствие. А что теперь будет, пока за Карпатами сидит наймит османский Раду Басараб? Захочет султан, и пошлет на Эрдей набег грабительский, никакие горы не заслонят и не спасут.

Пришел Эжеб в деревню родную, в дом отчий. Радовались соседи, что вернулся он, ведь шесть лет не виделись, про отца Дьёрдя спрашивали, поминали его добрым словом, да кручинились, что нет его больше, человека доброго да воина храброго.

Не находил Эжеб в краю родном дела себе по нраву. Ведь всё, что должен делать свободнорождённый секей, так это охранять Эрдей от набегов вражеских, а коль надо, и на войну с неприятелем пойти. Да только не нужны больше королю Матьяшу воины секейские, покупает он себе наёмников из стран северных. Разве не позор для королевства, когда для защиты земель своих нанимает король воинство иностранное, потому как дворяне и магнаты земли свои защищать не хотят? Разве не долг любого дворянина проливать кровь за королевство свое? А коли нет, так за что же им дары от короля получать? И что же за король нынче, которого на трон дворяне выбирают, и все решения за него принимают? А он ни войска с них собрать не может, ни приструнить. Столько земель знати раздал, что у самого ничего не осталось. Пирует Матьяш в своих пышных замках среди роскошных шелков. Не мудрено, что король на войну идти не хочет, там ведь сыро и грязно, да и убить могут. А теперь и вассала своего верного оболгал и арестовал. Неужто казнит Влада, мужа родственницы своей?

Затаил Эжеб обиду на короля своего Матьяша, ибо заботится тот о благосостоянии своём, а не свободе Унгарии. Тревожно на душе было у Эжеба, в делах повседневных не находил он успокоения. Всё терзала его мысль, что господарь Влад не за что свободы лишился, что за Карпатами сидит теперь на мунтянском престоле ставленник османский. Был уже один такой друг османов, водил их в поход на города эрдейские. Звали его Влад Дракул, отцом он был господарю Владу. Да не в отца, видно, пошел Влад, не стал бы он османам помогать христиан грабить, чего б там Матьяш не говорил.