Жара в Архангельске

На турбазе "Илес", где расположилась большая компания форумчан, вовсю пригревало апрельское солнце. Снег в Малых Корелах ещё не растаял, и кое-кто даже катался по нему на лыжах.

Ириска с самого утра была в дурном настроении. В последнее время она стала замечать, что Салтыков как-то охладел к ней. Прежде, бывало, жить без неё не мог, то и дело твердил ей, как он её обожает. А теперь – ноль внимания, фунт презрения. Холодность его чувствовалась во всём, и сегодняшний день отнюдь не был исключением. Салтыков совершенно не уделял внимания Ириске: как ни в чём не бывало он болтал с форумчанами, а на неё даже не смотрел. Она злилась ужасно, ибо чувствовала, что то, что до сей поры считала своим, больше ей не принадлежит.

Но почему? Почему он к ней охладел? Неужели… неужели опять спутался с этой мерзкой Оливой?! Как-то раз, ковыряясь у него в телефоне, она нашла её смски, которые Салтыков почему-то не удалил. Ну и, понятное дело, учинила ему допрос: какая-такая Олива? Уж не та ли лахудра с форума? А какого хрена она ему ещё пишет? Ах, просто знакомая… Знаем-знаем мы знакомства-то эти. А дай-ка мне её телефон, разговор у меня к ней… женский… Ах, не дашь?! Ну, тогда мне всё ясно…

Теперь, конечно, с Оливой покончено. Вроде бы. Но Ириске от этого всё равно было не легче. Салтыков разлюбил её – это было ясно как белый день.

– Андрей! – прошипела Ириска, подойдя к компании и схватив Салтыкова за рукав, – Андрей, мне надо с тобой поговорить.

Он нехотя поднялся. Она же, вцепившись ему в руку мёртвой хваткой, повела его за угол. Он отстранённо смотрел куда-то мимо неё и молчал. Будто заранее знал всё, что она ему скажет.

– Объясни мне, что происходит?! – истерически завопила Ириска, – Я тебя спрашиваю! Ты весь день меня игнорируешь!!! Я, между прочим, всё ещё твоя девушка, если ты не забыл!

Салтыков невозмутимо молчал. И от его молчания Ириска завелась ещё больше.

– Андрей, я к тебе обращаюсь! Почему ты мне не отвечаешь? Почему ты так ведёшь себя со мной?!

– Так, перестань орать. Если ты будешь повышать на меня голос, я вообще разговаривать с тобой не буду.

– Андрей!!!

Он резко вырвал у неё свою руку и ушёл. Ириска в немом оцепенении постояла ещё там секунды две и пошла за ним. Салтыков же, увидев её, чертыхнулся и пошёл нервно курить. Он уже сто раз пожалел, зачем он с ней связался. Увлечение, пришедшее к нему зимой от нечего делать да в пьяном угаре, прошло бесследно. Она была чужим человеком, ничего общего. Салтыков уже давно начал тяготиться ею, а теперь особенно. Он знал, что если Ириска примется истерить, то это надолго. Щас ещё реветь начнёт… Тьфу, пропади ты пропадом!

Он ходил по комнате из угла в угол и никак не мог успокоиться. Даже сигареты не помогали. К нему подошла Катя, известная на форуме как Дикая Кошка, симпатичная светловолосая девушка с мягкими чертами лица. Она ласково обняла его за плечи, попыталась успокоить.

– Пойдём, пойдём в другую комнату, ты успокоишься… Пойдём, всё будет хорошо…

Он сам не помнил, как оказался с ней в другой комнате. Она обнимала его, он чувствовал у себя на лице её мягкие волосы и губы, слышал её вкрадчиво-страстный шёпот. Инстинкт сделал своё дело: он обнял её и они тут же опустились на тахту.

Тем временем Ириска обежала всю турбазу вдоль и поперёк в поисках Андрея. Его нигде не было. Она спрашивала у ребят, где он, они, конфузясь, пряча глаза, говорили, что не знают… не видели… Как будто им стыдно было перед ней. Она рванула на себя дверную ручку, и её глазам открылась картина… Её Андрей и Дикая Кошка, не обращая внимания на застывшую с разинутым ртом Ириску, на тахте занимались любовью. …Она брела по коридору, ничего не видя перед собой. Перед глазами её стояла эта картина, в голове стучала лишь одна мысль: как он мог так с ней поступить???

За что?! Ещё вчера, кажись, была первой леди на форуме, а теперь – как грузовиком перееханная… И ребята всё видели, знают… Как теперь им в глаза смотреть…

Ириска добрела до кухни и уже там дала волю слезам. Пришёл Митя, пытался её успокоить, но тщетно: она рыдала истерически, точно так же, как год назад в далёкой и чужой Москве рыдала Олива по своему неверному Вовке. Меньше всего Ириска сейчас думала об Оливе: она настолько ненавидела и презирала её, что ей бы и в голову не пришло ставить себя на одну доску с ней, хотя, казалось бы, не им ли было помириться и понять друг друга? Ведь обе оказались в одной и той же шкуре – шкуре брошенных девушек.

А Салтыков тем временем, нимало не заботясь об Ириске, уже вовсю мутил с Дикой Кошкой. Он был даже рад тому, что всё так получилось: не пришлось ничего объяснять ни Ириске, ни кому бы то ни было. Так же, как и Оливин Вовка, да и вообще наверно как многие парни, Салтыков терпеть не мог "толочь воду в ступе", то есть выяснять отношения с девушками, особенно с теми, которые ему уже надоели и от которых он хотел бы избавиться, как от ненужного мусора. Как и многим парням в этом возрасте, ему от девушек нужен был только секс, и он получал его, пуская в ход всю свою природную тактику и обаяние. Но проблема была в том, что девушки привязывались к нему, а ему это было не надо. Он хотел лёгких, ни к чему не обязывающих отношений. Иногда ему казалось, что он не способен на настоящую любовь – похожие чувства испытывал лишь однажды, к Тане Сумятиной. Но через полгода даже Сумятина надоела ему; все её недостатки начали лезть наружу и тем самым бесить его. Ему не нравилось, что она пыталась ограничить его свободу, требовала к себе внимания, которое со временем он смог выдавливать из себя лишь по капле. После разрыва с Сумятиной у Салтыкова было много случайных девушек "на одну ночь", он легко с ними сходился и так же легко расставался.

Роман с Дикой Кошкой шёл легко и непринуждённо. Катя оказалась неглупой, спокойной девушкой, лёгкой на подъём, и по всем параметрам устраивала Салтыкова.

Она не требовала от него ничего, и сама считала, что отношения современной молодёжи должны быть лёгкими и ни к чему не обязывающими. В постели она его полностью удовлетворяла, да и он её тоже, им было хорошо вместе, и встречи были совершенно необременительны для них обоих.