Тюрьма

В туалет допросится, целая проблема, индивидуально не кого не водили хоть обоссысь, и когда уже большинство зеков начинали хором кричать, то разок выведут в прядке очереди по одному человеку, но только по малой нужде и в скором порядке. Зеки всегда запасались целлофановыми пакетами, мало ли когда нужда нагрянет, и не дай боже в этом случае понос. Перед этапом все обязательно сидели на параше, в КПЗ ведь отъедались домашними харчами, а непривычный после многомесячной баланды желудок, давал потом о себе знать.

Мужики, кто частенько по этапам мотается — рассказывали; "бывает конвой до такого беспредела доходит, что зеки начинают раскачивать вагон. Это когда все зеки во всех камерах на счёт раз — два, дружно начинают шарахаться из стороны в сторону и при этом стараются с силой наваливаться на стену вагона. Вагон бывает раскачивается до такой степени, что конвою приходится срывать стоп кран и успокаивать всех заключённых, а таких проблем конвой старается избегать, и это хоть немного тормозит их от беспредела". Правда, потом на тюрьме, этим зекам от тюремной охраны, здорово достаётся.

В камере с нами ехал один залётный из Сибири, на пятый срок идёт по одной и той же статье, нанесение тяжких телесных повреждений, за прежние четыре он тарабанил по пять лет. Сам здоровый такой детина, метра два высотой и такой же в ширину, он один пол купе занял.

С его рассказа:

Погостил я у кореша после четвёртого срока, с этим корешом мы сидели вместе, и он пригласил меня к себе в Алма-Ату отдохнуть. Еду обратно поездом, и решил на какой ни будь большой станции пивка выпить. Смотрю, станция какая-то, спросил у проводника:

— Сколько стоять будем?

— Пол часа, — говорит.

"Ну хорошо" — думаю, слез пробежался по пирону, вижу кафе, зашёл туда, взял пива два литровых бокала. А жара кошмар, и пить охота страшно аж не в моготу. Гляжу, в буфете рыбу продают, во думаю — ништяк, надо взять, пусть ещё немного потерплю, но зато пивка с рыбкой хапну.

Подбежал к буфету, протиснулся без очереди, взял рыбы и иду к своему столу, доволен весь из себя. И вдруг смотрю, и глазам своим не верю, какой то мудак, моё пиво квасит, один бокал вмазал и другой допивает. Я смотрю и от злости меня аж трясёт, ну как же так, это что за беспредел — едрёна мать?! Поезд скоро отправится и время нет на повтор, а пить охота ужасно, и какой-то пропидор моё пиво глушит у меня на глазах. Я размахнулся и влепил прямо по бокалу, с которого этот чёрт пил. Бокал вдребезги и морда этого придурка тоже.

Как потом оказалось, он чуть "кони не двинул", я ему рот порвал чуть-ли не до ушей, челюсть выломал, и всю морду раскрамсал вдребезги. И вот теперь опять на новый срок раскрутился, и везёт же мне на идиотов.

А мы смотрим на его кулаки и диву даёмся, как ещё тот дурак, вообще живой остался.

Часть II

ОТ ТЮРЬМЫ — ДО СУДА.СИ — N5

К вечеру поезд прибыл на место назначения — в город Актюбинск.

Нас перегрузили из вагона в конвойный автомобиль — автозак. Тюремная охрана была ещё покруче «сталыпинского» конвоя. Сопровождали нас до ворот тюрьмы ВВшники с собаками и автоматами. Будка автозака была разделена на две половины, в одной везли мужиков в другой баб. За нами ехал ещё один автозак, в нём везли "краснопёрых"(осужденные менты) и "петухов"(опущенные).

По прибытию в тюрьму, заключённых по одному стали выводить из автозака, возле дверей будки и входа в тюрьму стояли по два ВВшника с собаками. Зеки по одному выскакивали из будки и бегом влетали в тюремную дверь. Собаки, как дикие бросались на заключённых, ВВшники с трудом удерживали их за короткие поводки и ошейники, эти конвойные псы натренированы так, что готовы порвать на части любого зека, если предоставить им такую возможность. В подобной ситуации не только о побеге мысли не возникало, но даже малейшее непослушание могло обернуться тяжёлыми последствиями. Далее был коридор напоминающий лабиринт, на каждом повороте стоял ВВшник с автоматом, и если кто из заключённых ненароком замешкался, то тут же получал от ВВшника прикладом по горбу, или сапогом под зад, для скорости.

Первое помещение, в которое мы попали, был «отстойник», это большая камера, куда загоняли весь этап до шмона. Помню, набилось нас полный «отстойник», стоим, ждём, когда на шмон будут дёргать, вдруг залетают "дубаки"(тюремные охранники), хватают кого-то из заключённых, и резко выдёргивают его из камеры. Оказалось, они по запарке закинули к зекам мента, а потом очухались и по быстрому его от туда выхватили. Если бы зеки его вычислили, то он был бы мгновенным трупом, его просто бы разорвали, мент в камере с зеками это что-то из ряда вон выходящее. Ему повезло, что в общем хипише на него никто не обратил внимания. Зеки сами обалдели, когда узнали об этом, потом долго возмущались и жалели, что вовремя не вычислили этого мента, а то бы оторвались на нём от души. Мент этот был с нашего городка, он залетел за угон машины в нетрезвом состоянии и аварию со смертельным исходом. В общем, набухался, угнал тачку, и сбил женщину, которая в последствии скончалась.

Потом в «отстойник» вошёл какой-то крутой чувак, пальцы веером, и начал на полу-фене всем объяснять, что можно, а чего нельзя делать на тюрьме, сам он был такой же зек, только «козёл». Согласился работать на «хозяина» а по мере своего гнилого характера стал надзирателем, и очень успешно косил под «дубака». Кличка у этого «козла» была — «красавчик». Он был молодой и смазливый парень, но по характеру гандон. Находясь на побегушках у «дубаков», этот «красавчик», старался оправдать их доверие, тем, что презирал обыкновенных зеков, и отрывался на них при любом удобном случае. Косить под "дубаков доверяли не всем, а только отъявленным «беспредельшикам», или бывшим «кумовкам», которых не успели опустить, или грохнуть во время их деятельности.

Всю хозяйственную работу в тюрьме выполняли обыкновенные заключённые, специально отобранные на беседе с «кумом», их так и называли «хоз-банда», свой срок они отбывали внутри тюрьмы, содержались в специальных камерах, отдельно от остальных зеков.

«Хозяином» тюрьмы в то время был майор по фамилии Маглели, бывший боксёр, так что под его кулак желательно было не подворачиваться.

После этой милой лекции, нас начали дёргать на «шмон». На «шмоне» тоже были задействованы зеки из хозбанды. Они могли пропустить всё, а могли отобрать всё, это на их усмотрение, спорить с ними бесполезно и опасно для здоровья.

Самая безобидная категория зеков в хозбанде — это «баландёры», в их обязанность входило разносить «баланду» по камерам. Они были какими-то прибитыми и постоянно молчали, наверно «баландёрами» ставили самых «тормознутых», но я не был на той стороне, и поэтому не знаю их «кухни». На «баландёрах» зеки отрывались по всякому, если его матом обложили, это ещё так себе, частенько бывало, что зеки обливали их баландой с ног до головы. Но ничего не поделать, такая уж их «баландёрская» доля.

На «шмон» вызывали по несколько человек, называли фамилию и говорили:

— Такой-то, с вещами на выход!

Эту фразу мне частенько приходилось слышать в последствии.

Камера для «шмона», тоже была специально оборудована под это дело. Хотя в общем плане, все камеры были похожи друг на дружку, ничего яркого, что хоть немного радовало бы глаз, всё было уныло, серо, тускло, и вся эта обстановка нагоняла тоску и мрачные мысли, угнетала человека, всё напоминало о том, кто ты есть, и где на данный момент находишься.

Тюрьма относилась к крытому режиму, от долгого нахождения в такой обстановке вполне могла поехать крыша, а через какое время это произойдёт, зависело от психики человека. Специалисты Советских времён заключили, что в среднем, человек должен находится в крытом режиме не более пяти лет, так что самый большой и строгий срок, это пять лет «крытки» и червонец особого, не считая вышки. Это сейчас установили срок — двадцатка, или пожизненный, а раньше было — пятнашка с «крыткой», или "лоб зелёнкой"(смертная казнь). Хотя в таких условиях, в которых содержатся наши зеки, и пятнашки более чем достаточно.