Великая игра. Птицы. Ледяной замок. Рассказы

Мне хочется леденцов, подумал он вдруг.

И собрался к лавочнику: он чувствовал, что после пережитого страха ему необходимо утешение, но Хеге не дала ему денег.

— Сегодня я сама пойду в лавку, — сказала она. — Ведь я уже давно сама хожу туда.

Верно, Маттис совсем забыл об этом. Он каждый день занят на озере.

— Тебе нельзя бросать перевоз, — продолжала Хеге, — это серьезное дело. А в лавке к тебе всегда пристают с расспросами.

— Никто ко мне не пристает!

— Ну так могут пристать, а это их не касается. Понятно?

Она говорила так решительно, что он сразу сдался. Какой счастливой она была, когда он вчера вернулся домой. Да и сегодня лицо у нее было счастливое.

Вскоре она показала ему пакет с едой.

— Ёрген забыл дома свой завтрак, — озабоченно сказала она. — Заодно отнесу ему.

— Давай я отнесу, — предложил Маттис. — Я знаю, где он работает.

— Нет, тебе надо быть на перевозе, — ответила Хеге. — Нельзя же ни с того ни с сего его бросить.

Тогда Маттис сказал то, что думал:

— Кроме своего Ёргена, ты теперь больше уже ничего не видишь. Даже противно.

Хеге оторопела.

— Что с тобой? — спросила она, чтобы выиграть время.

— Мне это не нравится, — продолжал Маттис. — Ты должна думать не только о нем.

Хеге засмеялась.

— А ты сам, Маттис, о ком думаешь? — спросила она, подмигнув ему. — Разве ты не думаешь о девушках, которых зовут Ингер и Анна?

Но ведь это совсем не то! — хотел сказать он, но высказал свою мысль по-другому.

— Тогда можешь смотреть на Ёргена, сколько хочешь, — сказал он, и на душе у него полегчало. Вот она какая умная и добрая, подумал Маттис, ведь все поняла об Ингер и Анне.

Хеге понесла Ёргену завтрак, а Маттис отправился на перевоз.

На берегу его одолели новые мысли — о глазах, лежащих под камнем.

Пусть будет пленка на пленке и камень на камне, но тех глаз им все равно не скрыть.

Он пристально смотрел на безбрежную водную гладь. Помоги Маттису, мелькнула у него смутная мысль.

Почему?

Он вздрогнул.

— Нет, нет, — бессмысленно пробормотал он и схватился за весла.

Свинец в крыльях, думал он, и там, над глазами, камень на камне.

32

Ёрген не уехал от них, и в общем-то это было хорошо. В лесу он много зарабатывал и неплохо платил Хеге за комнату. Маттиса это радовало и не радовало, где-то на самом дне души притаилось что-то жуткое и грызло его. Во всем плохом и хорошем виноват был он сам — ведь это он привел в дом лесоруба. В воскресенье Маттис с напряжением ждал, спустится ли Ёрген со своего чердака, чтобы провести время с ним и Хеге, но Ёрген долго сидел у себя в комнате, а потом один ушел на берег. Хеге с ним не пошла, Маттис не спускал с нее глаз.

И вот опять настало воскресенье. Ёрген по обыкновению был у себя в комнате.

Маттис сидел как на иголках.

— Хеге, — робко начал он. Ему хотелось побольше разузнать о ней и Ёргене.

Тут-то он и получил по заслугам.

— Ты мне надоел со своим вечным подглядыванием! — начала Хеге. По голосу было слышно, что на этот раз она в бешенстве. — Я шага не могу ступить, чтобы ты не следил за мной!

Ее слова больно укололи Маттиса. Он ей надоел? Хеге так прямо и сказала.

Но она тут же раскаялась в своих словах, так бывало всегда, когда она сердилась. Лицо у нее прояснилось.

— Давай считать, что я этих слов не говорила. Это неправда, ты мне не надоел.

— Как же считать, что ты их не говорила, если ты их сказала? — испуганно спросил Маттис.

Хеге остановилась перед ним:

— Иногда человек хочет, чтобы его слова забыли. Разве с тобой никогда так не было? Я не думала…

— Я знаю, в чем дело, — вдруг сказал Маттис.

— Что ты знаешь? Что ты можешь знать, если ничего нет? — быстро спросила Хеге. — Ты мне не надоел.

Она очень умная, подумал Маттис. Однако сейчас он был умней, чем она, он говорил о Ёргене, и она это сразу поняла, но перехитрить его ей не удалось. Не зря он целыми днями размышлял об этом, когда плавал по озеру. Если он ей надоел, значит, это связано с Ёргеном. Так продолжаться не может, в этом надо разобраться!

— Ёрген, спустись сюда! — неожиданно крикнул он на чердак, голос его прозвучал громко и грозно.

Хеге забеспокоилась:

— Маттис! Ты что надумал?

— Спустись сюда, Ёрген!

Хеге решила, что он окончательно помешался, и схватила его за плечо, чтобы увести из комнаты.

— Молчи! — сердитым шепотом пригрозила она ему. — Ты что, сдурел? Что он о тебе подумает? Идем на улицу и оставь Ёргена в покое!

— Ёрген!

— Не слушай его, это все глупости! — крикнула Хеге на чердак.

— Подожди, вот он спускается. — Маттис упирался и не желал уходить.

Ёрген и правда уже спускался по лестнице. Хеге отпустила Маттиса, бросилась к себе в комнату и хлопнула дверью.

— В чем дело, Маттис? — входя, спросил Ёрген. — Вот он я.

Одет он был по-воскресному — статный мужчина, ловкий лесоруб. Маттис не ответил на его вопрос, он сам был изумлен своим опрометчивым поступком.

— Что еще за глупости? — довольно резко спросил Ёрген и подошел ближе.

В этом надо разобраться раз и навсегда.

— Тебе нельзя больше здесь жить, — сказал Маттис и вспыхнул. Он и опомниться не успел, как эти слова слетели у него с губ, мысленно-то он произносил их очень часто.

— Вот как? А в чем же я провинился? — спросил Ёрген. Он даже и не рассердился, просто не мог понять, в чем дело.

— Я не хочу, чтобы ты уехал с моей сестрой! — вырвалось у Маттиса.

Ёрген держал себя как ни в чем не бывало.

— А я и не собираюсь никуда уезжать с твоей сестрой. Я вообще не собираюсь отсюда уезжать. Зачем? Только-только обосновался.

Маттис оказался в тупике.

— Понимаешь, Хеге стала совсем другой, и это из-за тебя.

— Почему? Что она тебе сказала?

— Хеге… — начал Маттис и замолчал. Он хотел сказать: Хеге перестала быть доброй. Но сказал иначе: — Просто она не такая, как раньше.

Забывшись, лесоруб рассмеялся.

Этот смех подействовал мгновенно, Маттис пришел в ярость, мысли перестали его слушаться, он и опомниться не успел, как выпалил в лицо этому самоуверенному человеку:

— Нечего смеяться! Ты не знаешь того, что знаю я! Что ты знаешь о птице, которая ходила тут по дороге? Ты небось никогда и не видел такой красивой птицы! А я видел! Она была тут. Это ради Хеге. Я ее хорошо знаю. И зачем ты только явился!

Собственная смелость ошеломила Маттиса, он хотел, чтобы его слова раздавили Ёргена, чтобы Ёрген исчез и больше никогда не смел тут показываться.

Но случилось иначе.

— Да уж вот, явился, — спокойно сказал Ёрген. — Кстати, где же сама Хеге?

Маттис показал на дверь ее комнаты.

— Куда ты? — испуганно спросил он, увидев, что Ёрген направился прямо туда.

— Подожди, Маттис, сейчас мы обо всем потолкуем по-хорошему.

С этими словами Ёрген вошел к Хеге, вспышка Маттиса оказалась бесполезной. В комнате послышался торопливый разговор, потом, они вышли вместе — Ёрген и Хеге. Ёрген как будто защищая ее. На этот раз Хеге смотрела на брата с робостью.

Ёрген обнял маленькую плотную Хеге за плечи и подвел ее к Маттису. От изумления Маттис раскрыл рот. Хеге покраснела.

— Мы с Хеге — добрые друзья, — сказал Ёрген. — И тебе надо это знать.

Хеге не возражала, она покорилась обнявшей ее руке Ёргена, радостная и испуганная.

Маттис спросил с трудом:

— Вы теперь настоящие влюбленные?

Наконец Хеге подняла глаза. За всю свою жизнь она столько раз ставила перед Маттисом тарелку с едой, что имела право смотреть ему в глаза.

— Да, Маттис, мы любим друг друга, — сказала она ему. И ее лицо осветилось такой счастливой улыбкой, какой Маттис никогда у нее не видел.

Потом она улыбнулась уже по-другому и сказала:

— Ведь это ты привез ко мне Ёргена. Помнишь?