Ковбои и индейцы

Ванная выглядела как средневековый сарай, грязная полоса на эмали — будто слой старой краски. Постельное белье в спальне до того обветшало, что казалось, расползется от первого же прикосновения.

В тумбочке возле кровати Эдди нашел толстую тетрадь в голубом переплете. Перелистал наугад.

«Джейку от Элвиса» — было написано на первой странице. Впечатляет, подумал Эдди и перевернул страницу. «Джейку от доброго друга Бадди». Следующая страница. «Джейку от Ала Грина». «Джейку от Филипа Лайнотта». Дальше. «Джейку от Дженис Джоплин с огромной любовью и французскими поцелуями». Дальше. «Джейку, парню номер один, от Принца». На каждой странице — цветистые надписи, и все они сделаны одним и тем же неразборчивым почерком, который Эдди видел слишком часто, чтобы не узнать.

Несколько минут Эдди стоял посреди грязной спальни, прислушиваясь к шуму далеких поездов. Потом вдруг заметил свое отражение в треснувшем грязном окне. Глаза защипало, подступили слезы. Он медленно положил тетрадь назад в тумбочку.

Джейк отсутствовал так долго, что Эдди встревожился. Но в конце концов он явился, прижимая к груди пиво; на плечах его куртки белели снежинки. Джейк сказал, что на улице настоящий снегопад.

— Джейк, — сказал Эдди. — мне давно хочется кой о чем тебя спросить.

Джейк метался по кухне в поисках стаканов.

— Да, Эдди, — сказал он, — давай спрашивай, и я тебе отвечу.

— Почему, черт подери, — рявкнул Эдди, — ты не сменишь запись на автоответчике?

Потом они напились, и Джейк принялся рассуждать о старых добрых временах, то и дело упоминая некую Мардж. Эдди поинтересовался, кто это.

— Моя бывшая жена, — смущенно вздохнул Джейк и сделал вид, что смахивает что-то с коленей. Надо же, сказал Эдди, ему и в голову не приходило, что Джейк был женат.

Дело прошлое, сказал Джейк, они поженились в Вегасе в начале семидесятых, он точно не помнит когда, в одном из таких мест, куда заезжают на машине. Оба были в фиолетовых бархатных клешах, и все это продлилось только шесть месяцев.

— Занудила меня вконец, — хихикнул он. Потом вытащил бумажник и показал Эдди фотографию женщины с худым лицом, длинными спутанными светлыми волосами и сильно накрашенными ресницами. На ней были туфли на платформе с серебряными звездами и пушистый желтый жилет; она смеялась, держа на вытянутых руках младенца.

— Это она, — улыбнулся Джейк. — Губки розовые, как носки у стиляги. А это мой малыш, Элвис.

Элвис и Мардж до сих пор жили в трейлере где-то в Грейт-Фолс, штат Монтана. Секунду-другую Эдди смотрел на фотографию, пытаясь собраться с мыслями и что-нибудь сказать. Потом спросил, видится ли Джейк с Элвисом, и тот ответил, что не слишком часто.

— Наверстаем, — сказал Джейк, — когда он будет постарше.

Эдди спросил, что между ними произошло. Джейк отвел взгляд и потер нос.

— Думаю, мы утратили чувство любви, Эдди, ты знаешь, как это бывает.

— Да, — сказал Эдди. — Мне очень жаль, Джейк.

Джейк пожал плечами:

— Не о чем жалеть, старина. Я получил хороший урок, но в ту пору, конечно, было тяжеловато. — Он отхлебнул пива. — Непростые были времена, Эдди, жизнь била ключом, понимаешь? Люди делали безумные вещи.

Джейк завел речь о Марион. Сказал, что ему она показалась милой малышкой. Эдди возразил, что определение вообще-то не самое меткое. Джейк засмеялся.

— Согласен, — признал он, — пожалуй, она резковата, но все равно очень милая.

Саломея Джейку не нравилась. Эдди знал, что у него за спиной Джейк называет ее «Салями».

— Сплошные сиськи и спесь, — фыркал он, — понимаешь, о чем я? Ничего личного тут нет, старик, но скажу тебе напрямик: от курочек вроде нее меня воротит.

Он бы не стал называть Саломею курочкой, сказал Эдди. Да, конечно, кивнул Джейк, но все равно.

— Женщины вроде нее, — вздохнул он, — считают, что все мужчины от них без ума, понимаешь? Они все такие, одержимые.

Эдди спросил, не чувствует ли Джейк себя одиноким. Никогда, ответил Джейк.

— Ты шутишь, старик? — Он засмеялся. — У меня цыпочек навалом, групповушки и все такое. То и дело стучат в двери, иной раз прямо как в «Сатириконе» Феллини, понимаешь? Точь-в-точь крах треклятой Веймарской республики. Чистое безумие, ты только глянь на эту берлогу!.. Самое смешное, я прекрасно знаю, что ты мне не веришь, Эдди, и не упрекаю тебя. Но это правда.

— Я тебе верю, — сказал Эдди.

Джейк вздохнул.

— Да-да, — он кивнул, уставившись в банку с пивом, — тучи цыпочек, старина. Я бы много чего мог порассказать…

— Я тебе верю, — мягко повторил Эдди.

Джейк вроде как задумался, в комнате стояла тишина, нарушаемая только назойливым гудением электрокамина и отдаленным шумом поездов. Оба долго молчали. В конце концов тишину нарушил Джейк:

— Одно тебе скажу, Эд. Эта цыпочка, Мэри-Энн, была очень миленькая. Клевая девчонка. Что у вас случилось?

Эдди сказал, что сам не знает, и добавил:

— Ее зовут Марион.

Просто позор, сказал Джейк, что Мэри-Энн нет сейчас рядом, что она не может разделить с Эдди новый его успех. Чертовски печально, но в бизнесе отнюдь не редкость — у людей внезапно, без всякой причины портятся отношения.

— Н-да, людские игры… — печально пробормотал он, обращаясь к своему пиву.

Эдди посетовал, что разговор принимает меланхоличный характер.

— Ты прав, старина, — вздохнул Джейк, — жизнь продолжается!

Он с улыбкой встал, чуть пошатываясь, подошел к центру, вставил в магнитофон кассету.

— Моя самая любимая группа! — Он включил воспроизведение. Из динамиков хлынули слова песни; Джейк кивал в такт, беззвучно подпевая:

Лицо Джейка исказила гримаса, он закрыл глаза, пританцовывая на месте, тряся необъятным задом, делая вид, что играет на гитаре.

Эдди допил пиво и чувствовал себя счастливым. Он вслушивался в слова песни. И все стало ясно, он знал, что нужно делать.

— Джейк, — крикнул он, пытаясь перекрыть собственное соло на гитаре, — ты великий человек, тебе это известно?

— Ну, — отозвался Джейк, — за это мне и платят!

Эдди поднялся, сказал, что ему пора домой, и начал шарить по карманам в поисках ключей. Джейк убавил звук и схватил Эдди за руку:

— Послушай, Эдди, тебе нельзя за руль, ты не в том состоянии. Давай я вызову такси.

Эдди отнекивался, но в глубине души понимал, что Джейк прав, он совершенно пьян и за руль ему садиться нельзя.

— Я все-таки вызову такси, — твердил Джейк. — Я сам его оплачу, Эдди.

Джейк пристроил трубку на подлокотнике кресла и набрал номер. Эдди сидел, уставясь на банкноты, так и лежавшие на кофейном столике.

— Чертов телефон, — вздохнул Джейк, шваркнув трубку на рычаг. Когда подъехало такси, он вытащил из пачки двадцатку и сунул ее в карман Эддиной рубашки. — Это тебе аванс за первый альбом, — торжественно сказал он, потом ущипнул Эдди за плечо и рассмеялся: дескать, шутка. — Скоро увидимся, Эдди. Я присмотрю, чтобы шестеренки крутились. Пришли кого-нибудь утром.

— Ладно, — еле ворочая языком, буркнул Эдди, — спасибо тебе, старик, спасибо большое.

— Брось, — ответил Джейк. — Ты — мой капитал на старость. Нужно за тобой присматривать.

Он помог Эдди подняться по ступенькам и выйти на улицу.

Шел сильный снег, снежинки таяли на непокрытой голове Эдди. По дорожкам бегала детвора — все кричали, ловили разинутым ртом снежные хлопья, точь-в-точь как рыбы в аквариуме.