«Я слушаю, Лина…»

юди. Поэтому я предпочитаю общаться с людьми попроще.

Я поежилась. Камешек в мой огород попал удачно. Мне стало горько. Я потеряла сегодня единственного товарища. Который всегда верил в мою честность. Впрочем, совсем недавно я сама была в этом уверена.

– Я сам буду вести это дело, Лина. И докопаюсь до истины. А ты… А ты сообщи матери о смерти ее сына.

– Я?! Но почему я, Даник!

– Кто-то из нас должен это сделать. Я в это не верю. Следовательно остаешься ты. Выбора, к сожалению, нет. Мы ведем это дело. И нам говорить о его издержках. Но я думаю, ты с этим справишься. Ты же уверена в самоубийстве. И после такого красочного монолога. Который ты мне теперь выдала. Ты найдешь нужные слова для матери. Не забудь упомянуть о совести, которая замучила этого мальчишку… Я поражаюсь, Лина, и почему ты не стала литераторшей? Такой дар пропадает… – и он захлопнул за собой дверь. Не оставив мне шанса на ответ. Впрочем я и не знала, что ответить.

Я долго стояла, тупо уставившись в одну точку на двери. За которой только что скрылся мой бывший друг. И я по-настоящему осознала. Какую опасность он теперь представляет. Мне казалось, что вот-вот у меня отнимут что-то самое дорогое в жизни. Игрушку, ребенка… Нет, моего самого близкого человека.

– Лина! – окликнул меня Малыш.

Я обернулась. И по его глазам поняла. Что он все слышал. Все. До единого слова.

– А мне он понравился, – Малыш кивнул на дверь. – Как-то легче живется. Спокойнее, что ли… Когда есть такие люди. Именно они вселяют надежду, что справедливость существует…

Я Малыша понимала. Ну, конечно же! Чистый. Умный. Благородный Даник. Мне же в этой пьесе была отведена самая отвратительная роль. А Малыш наверняка со своим еще юношеским представлением о жизни восхищался героями. И, безусловно, мечтал гордиться и любимым человеком. Еще не зная, что в жизни героизм не всегда оборачивается во благо.

– Лина, – неуверенно позвал он меня. И заглянул в мои глаза. – Послушай, Лина. Может быть, этот Даник действительно прав? И все станет на свои места, Лина. Ведь свобода – это не обязательно, когда вне решетки…

Я резко оглянулась.

– Ты хочешь сказать, что у меня ты не свободен?

Малыш гордо встряхнул головой.

– Если хочешь – да! Это противоестественно скрываться от людей. Скрываться от людей – это уже не свобода.

Ты с тем же успехом можешь завести попугая в клетке. И то мое положение гораздо хуже. На меня никто не может даже прийти посмотреть.

– Сопляк! – вновь не выдержав, крикнула я. И тут же осеклась, увидев его побледневшее лицо. И уже более мягко добавила. – Малыш, ты просто понятия не имеешь, что такое попасть за решетку. Ты говоришь, Даник… Он действительно хороший малый, Но… Но, скажи, Малыш, кто ты для него? Кто? Молчишь? И правильно делаешь. Ты для него – никто, Малыш. Просто еще один шаг к очередному доказательству своей безупречности и порядочности.

Он вспомнил то дело. Когда мы помогли женщине, обвиненной в убийстве мужа. Но, Малыш. Кто была та женщина? И кто был