КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ

– Что вы теперь будете делать, сэр? – мягко спросил я.

– Что буду делать? Бог его знает. По-хорошему нужно было бы вернуться домой. Наверное, так я и поступлю. Поеду домой. Как только отдам здесь кое-какие долги.

Сзади, на лестнице, послышались шаги – кто-то спускался вниз, но, заметив нас, задержался. Мы оба обернулись. Увидев Грейсона, чиновника из муниципального совета, я испытал раздражение.

– Доброе утро, мистер Бэнкс. Доброе утро, сэр Сесил. Мистер Бэнкс, мы вес так рады снова видеть вас живым невредимым!

– Благодарю вас, мистер Грейсон, – ответил я, но, поскольку он продолжал, глупо улыбаясь, стоять на нижней ступеньке, добавил: – Не сомневаюсь, что приготовления к церемонии в Джессфилд-парке идут полным ходом, к вашему удовлетворению.

– Ах да, да! – воскликнул он, изобразив некое подобие смеха. – Но в настоящий момент, мистер Бэнкс, я искал вас потому, что слышал, будто вы хотите побеседовать с мистером Макдоналдом.

– Да, это так. Я как раз направлялся к нему.

– Ну конечно. Только он не в своем обычном кабинете. Если соизволите последовать за мной, сэр, я провожу вас к нему прямо сейчас.

Я сочувственно сжал плечо сэра Сесила – при этом ok отвернулся к окну, чтобы скрыть слезы, – и нетерпеливо последовал за Грейсоном.

Он повел меня через пустынную часть здания в коридор, мимо множества дверей. Я слышал, как кто-то разговаривал по телефону. Человек, вышедший из одного кабинета, кивнул Грейсону. Грейсон открыл другую дверь и жестом пригласил меня войти первым.

Я очутился в небольшой, но хорошо оборудованной комнате, большую часть которой занимал огромный письменный стол. Но в комнате никого не было, и я остановился на пороге. Однако Грейсон подтолкнул меня вперед и закрыл дверь. Обойдя вокруг стола, он сел за него и указал мне на свободный стул.

– Мистер Грейсон, – сказал я, – у меня нет времени на подобные глупые розыгрыши.

– Простите, – поспешил успокоить меня Грейсон, – я знаю, что вы хотели видеть мистера Макдоналда. Но понимаете ли, обязанности мистера Макдоналда ограничиваются протоколом. Он выполняет их прекрасно, однако за их пределы не выходит.

Я нетерпеливо вздохнул и хотел было возразить, но Грейсон не дал мне сказать ни слова.

– Видите ли, старина, когда вы заявили, что хотите говорить с Макдоналдом, стало ясно, что на самом деле вам нужен я. Я именно тот, с кем вам следует побеседовать.

Тут я заметил, что в облике Грейсона произошла резкая перемена. Лучезарная улыбка исчезла, он серьезно и пристально смотрел на меня. Заметив проблеск понимания в моем взгляде, он снова жестом предложил мне сесть.

– Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, старина. И простите меня за то, что дурачил вас с самого вашего приезда. Но видите ли, мне нужно было убедиться, что вы не собираетесь сделать ничего, способного повредить нам в отношениях с властями. Ну а теперь, если я правильно понимаю, вам нужна встреча с Желтым Змеем.

– Да, мистер Грейсон. Не можете ли вы мне ее устроить?

– Пока вы отсутствовали, мы тут кос с кем переговорили, и теперь, похоже, все стороны готовы удовлетворить вашу просьбу. – Перегнувшись через стол, он добавил: – Ну что, мистер Бэнкс, дело движется к концу?

– Да, мистер Грейсон. Думаю, теперь я действительно близок к цели.

Итак, вчера вечером, вскоре после одиннадцати, я уже ехал в машине через элегантный жилой район Французской концессии в сопровождении двух офицеров китайской тайной полиции. Мы проезжали по улицам, обсаженным деревьями, мимо больших домов. Некоторые были полностью скрыты за высокими каменными заборами и оградами. Потом въехали в ворота, охранявшиеся людьми в халатах и шапках, и остановились но дворе с гравиевым покрытием. Перед нами высился темный четырех- или пятиэтажный дом.

Внутри свет был приглушен, и повсюду в тени виднелись охранники. Пока я следовал за своими сопровождающими по парадной лестнице, у меня создалось впечатление, что еще недавно дом принадлежал богатому европейцу, но потом по какой-то причине перешел во владение китайских властей. На стенах повсюду были приколоты наскоро нацарапанные записки, соседствовавшие с изысканными картинами западных и китайских мастеров.

Судя по убранству комнаты на втором этаже, куда меня ввели, здесь недавно стоял бильярдный стол. Но теперь в центре помещения было пусто, и я расхаживал в ожидании. Минут через двадцать я услышал, как к дому подъехало еще несколько машин, но, выглянув из окна, сразу понял: отсюда нельзя увидеть то, что происходило перед парадным входом.

Примерно через полчаса за мной пришли и повели еще выше, на третий этаж, по коридору, где тоже стояли охранники. Потом мои сопровождающие остановились, и один из них указал на дверь, находившуюся в нескольких ярдах впереди. Последний отрезок пути я проделал один и вошел в просторную комнату, видимо, чей-то кабинет. На полу лежал толстый ковер, а по стенам возвышались книжные стеллажи. В нише эркера, перед окнами, задернутыми тяжелыми шторами, стоял письменный стол с двумя стульями по краям. От настольной лампы разливалось теплое озерцо света, в углах же комнаты царил полумрак. Пока я озирался по сторонам, из-за стола встал человек и, осторожно обойдя вокруг него, указал мне на кресло, в котором только что сидел сам.

– Почему бы тебе не сесть здесь, Вьюрок? – прозвучал голос дяди Филипа. – Помнишь? Ты всегда любил сидеть в моем кресле за моим столом.

Глава 22

Если бы не ожидал увидеть, вполне вероятно, я бы и не узнал дядю Филипа. За минувшие годы он прибавил в весе и, хоть не стал грузным, шея его сделалась толще, а щеки обвисли. Волосы поредели и поседели, но взгляд все еще был спокойным и насмешливым, почти таким, каким мне всегда помнился.

Я подошел, не улыбнувшись, не стал и садиться в кресло за столом, которое он для меня освободил.

– Сяду здесь, – сказал я, остановившись возле стула перед столом.

Дядя Филип пожал плечами:

– Ну что ж, все равно это не мой стол. По правде говоря, я никогда прежде и не бывал в этом доме. А ты?

– Я тоже. Может, сядем?

Усевшись, мы получили возможность как следует рассмотреть друг друга в свете настольной лампы.

– А знаешь, ты не очень-то и изменился, Вьюрок, – сказал он через минуту. – В тебе даже сейчас нетрудно увидеть того мальчика.

– Был бы признателен, если бы вы не называли меня этой кличкой.

– Прости. Признаю, это немного фамильярно. Итак, ты сумел меня вычислить. До сих пор я отказывался встретиться с тобой. Но в конце концов, думаю, мне просто захотелось снова тебя увидеть. Наверное, я должен кое-что тебе объяснить. Однако я не знал, как ты ко мне отнесешься: как к другу или как к врагу – вот в чем дело. Впрочем, в последнее время я почти ни в ком не уверен. Знаешь, мне велели на всякий случай держать при себе вот это. – Он протянул к свету маленький серебристый пистолет. – Ты можешь в это поверить? Они полагали, что ты способен на меня напасть.

– Однако пистолет, как вижу, вы все-таки с собой прихватили.

– А-а, да я таскаю его с собой повсюду. Так много людей хотят причинить мне зло! То, что оружие при мне, не имеет к тебе никакого отношения. Вон там, за дверью, стоит их человек. Вероятно, его подкупили, чтобы он ворвался сюда и вонзил в меня нож. Кто знает? Боюсь, такая угроза всегда висела надо мной. С тех самых пор, как началась охота на Желтого Змея.

– Да. Похоже, вы весьма расположены к предательству.

– Грубовато, если ты имеешь в виду то, что я думаю. Что касается коммунистов, то да, для них я стал предателем. Люди Чана схватили меня в один злосчастный день и пригрозили пытками. Признаю, мне это не очень понравилось, вернее, совсем не понравилось. Но в конце концов, они поступили гораздо умнее. Они обманом заставили меня предать одного из своих. А потом, ты же понимаешь, деваться было некуда. Потому что, как тебе известно, никто не наказывает перевертышей свирепее, чем мои бывшие соратники. Другого способа выжить у меня не было. Пришлось положиться на правительство, чтобы защитить себя от своих бывших товарищей.