Предел тщетности (СИ)

— Давайте я вам дом покажу, — предложила хозяйка, то ли из обычного гостеприимства, то ли опасаясь, что я приложусь к выпивке так, что не оторвать от бутылки войску трезвенников.

Ох, уж мне эти картинки с выставки. Все люди разные, но в одном напоминают попугаев — в какой бы компании ты не находился, обязательно найдется счастливчик, только что отдохнувший в экзотических краях,

побывавший в музее уникальных ювелирных предметов бронзовой эпохи или посетивший премьеру нашумевшего спектакля. Присутствующие просто-таки обязаны прослушать интерпретацию пьесы в его немудреном пересказе. Самый тяжелый случай это просмотр фотографий чужих детей и внуков, с умильными до тошноты комментариями, все тотчас же должны распознать в малолетнем шалопае, голой жопой оседлавшем горшок, вундеркинда с задатками гения.

Осмотр дома занял полчаса — жилище колдуньи оставило равнодушным, лишь одна комната произвела на меня впечатление. Я про себя ее назвал «молельная». Перед входом Носкова замешкалась, даже стушевалась — сейчас моему взору откроют святая святых — спальню, любовных альков, будуар для утех, куда пускают только избранных, но на деле комнатушка оказалась заставленной магическими причиндалами, являясь неким подобием уголка для медитации. Что меня больше всего поразило — в светелке колдуньи по всем стенам были развешаны портреты и плакаты с изображением Носковой, точнее ее сценического двойника Ариадны Бубило-Райс. Неизменным в них оставалось одно — на меня смотрела фееричная женщина с пронизывающим до кишок взглядом. Я невольно скосил глаза, сравнивая портреты с оригиналом, Носкова из плоти и крови проигрывала настенным дубликатам вчистую. В очередной раз я наглядно убедился насколько преображают женщину немудреные штучки дрючки — достаточно черного парика до плеч, умело наложенной косметики, плюс соответствующее выражение глаз и вчерашняя замухрышка превращается в сногсшибательную красавицу с обложки, от одного взгляда которой, табун мужиков готов бросится в пропасть. Что ж, несмотря на простецкий вид без выкрутас, девица Носкова не была лишена ни тщеславия, ни всех других заморочек, присущих людям, уже попробовавшим славу на вкус.

Еще одна вещь привела в замешательство, слегка обескуражила — пока мы бродили по дому, спускаясь и поднимаясь, открывая двери и заглядывая в комнаты, хозяйка то и дело, будто случайно, задевала меня бедром, нечаянно толкала упругой грудью в узком коридоре, где действительно двоим не разойтись, пытаясь внести в наши целомудренные отношения телесный контакт различной степени чувственности. При этом Носкова каждый раз обстоятельно извинялась, потупив взор, таким голосом, будто слезно просила ее больше не насиловать. Я даже начал вести подсчет соприкосновениям, но в итоге сбился и, как только мы вернулись гостиную, уселся в кресло с явным облегчением. И опять случилось преображение, вместо смущенной застенчивой школьницы, умолявшей о пощаде, в кресло напротив меня села уверенная в себе женщина с приятным и мягким взором. Чертовщина какая-то.

— Генерал поведал мне вашу историю, — начала она издалека.

— Кто бы сомневался, хотя никто его об этом не просил. Рассказывая ему о том, что со мной приключилось, я даже не подозревал о вашем существовании. Ей богу, Ксения, не хочу показаться бестактным, но слабо верится, что вы можете мне помочь.

— Тогда зачем вы пришли? — в самом ее вопросе не было ни капли агрессии, она произнесла его мягко, с явной заинтересованностью.

— Так генерал позвал, можно сказать, притащил за шкирку. Неудобно отказываться, пользуясь его гостеприимством. И почему бы не пойти, если все равно делать нечего. Да и любопытство разбирает.

— Вы не похожи на человека, которым запросто можнл рулить без разрешения, — она полезла в карман кофты, достала два серебристых шарика, размером чуть меньше мячика для пинг-понга и начала катать их между пальцев, словно разминаясь перед фокусом.

— Видимо, судьбина такая — производить на людей обманчивое впечатление. Меня почему-то всегда принимают не за того парня. Хочу показаться умным, считают за дурака, убеждаю, что дурак, отказываются верить, усматривая двойное дно в любой банальной фразе.

— Тогда возможно имеет смысл оставаться самим собой, — голос ее звучал проникновенно, серебристые шарики притягивали мое внимание.

— Смысла нет ни в чем. Есть только один критерий — получает человек удовольствие от жизни или нет.

— Несколько эгоистичный подход, вам не кажется?

— Нисколько. Один ловит кайф, имея счет в банке, другой млеет, наблюдая за мухой бесцельно ползающей по стеклу, — я не заметил, как начал злиться.

Зазвонил телефон. Носкова извинилась, встала и вышла из комнаты, продолжая вертеть шарики в руке.

Пока ее не было, я налил еще одну порцию и торопливо выпил. Когда закуривал, вернулась хозяйка, и я кожей ощутил новую метаморфозу произошедшую с ней. Ничего умиротворяющего не было во взгляде женщины, севшей напротив, на меня уставились масляные глаза развратницы. Мне стало не по себе.

— Послушайте, Ксения, — пошел я в атаку буром, — что мы ходим вокруг да около. Давайте сразу обозначим позиции. Решетов считает, что у вас дар. Я в это не сильно верю, но Петька подтверждает его слова. Может быть мы сразу проверим, есть у вас поцелуй от бога или нет. Вы мне ответите на один единственный вопрос, и в зависимости от ответа, мы решим, стоит ли нам продолжать душещипательную беседу или разбежаться в разные стороны, — мне захотелось оставить калиточку приоткрытой, — предварительно допив то, чтовы любезно принесли на подносе. Согласны?

— Вы не оставляете мне выбора, — теребя пуговичку на кофте, заявила Ксения таким тоном, будто ее заставили раздеться перед большой аудиторией.

— Почему? Можем сразу разбежаться, — я опять кинул взгляд на бутылку и смягчил условие, — предварительно допив то, что на столе.

— Она согласна на все, — засмеялась Носкова, тыча себя пальцем в грудь, — предварительно допив то, что на столе.

— Ладно, шутки в сторону. Скажите, когда я умру?

Не знаю почему, но исповедуясь перед Решетовым, я утаил от него несколько мелочей, причем не специально, с дальним, так сказать, прицелом, а просто упустил их, спеша выговориться, посчитав несущественными. Одним из таких пустячков, была дата моей смерти, предсказанная Варфаламеем.

— Ну и вопросы вы задаете? Интересно, какой степени точности вы ожидаете ответ, год, месяц?

— Вам решать. Чем точнее, тем лучше.

Снова зазвонил телефон, мелодия доносилась из кухни. Носкова вздрогнула, как от удара, еще раз излишне многословно извинилась и удалилась вон. Беседа длилась минут пять, Ксения вышагивая по кухне, будто солдат на плацу, причем больше слушала, чем высказывалась. Слов я не разобрал, но разговор получился нервным, в чем-то даже неприятным для хозяйки, судя по голосу Носковой.

И опять в комнату вернулась новая трансформация ясновидящей, перемена декораций была настолько разительной, что я невольно проникся сочуствием к невысказаннрй тоске, плескавшейся в ее глазах.

— Итак, на чем мы остановились? — она стала теребить пуговицу на кофточке с такой силой, что глядишь и оторвать недолго. — Вы перейдете в мир иной через семь дней, точнее, через шесть с половиной, если быть пунктуальной.

— Все вы врете, — не выдержал я, — ничего вы не знаете. Кто вам только что названивал?

— Генерал. Интересовался, как у нас дела.

— Ага, и часа не прошло, как он успел соскучится. Никаких дел у нас с вами нет и быть не может, — я нес околесицу, не понимая, какая муха меня укусила, но остановиться уже не мог, — так и передайте генералу.

— Мне кажется, ваши упреки высказаны не по адресу. Я их никак не заслужила. Успокойтесь, ради бога.

Выпейте, давайте я вам налью, — она потянулась к бутылке, чтобы наполнить мой стакан и я увидел, что верхнюю пуговицу на кофточке Носкова все-таки оторвала. Вид женских прелестей, отрывшийся моему взору, неожиданно успокоил — передо мной не черт в юбке, а обыкновенная женщина. Я взял из протянутой руки стакан, пальцы встретились и мне показалось, что она погладила мою ладонь. Если бы я сочинял роман, обязательно вставил бы фразу «его словно током дернуло». Я, к счастью, не беллетрист, но прикосновение женских пальцев заставило меня поежиться. Кажется, Носкова этого не заметила. Я поднес выпивку к губам и обратил внимание, как дрожит стакан.