Беглец (СИ)

– Зачем? – равнодушно обвела Она взглядом зал. – У нас чисто.

– Ты с другой планеты, что ли?

– Отстань от меня со своими яйцами! – вспылила Она. – Иди и крась, если тебе надо.

– Я покрасил.

– Тогда, вообще, не вижу смысла в твоих претензиях.

– Кулич купила?

– Издеваешься?! – Она внимательно посмотрела на него.

«Чужой человек, посторонний мужчина – когда он им стал?»

– Она не смогла ответить себе.

– Нет. В деревню надо съездить. У меня на работе все отлично, поэтому можно смело ехать в деревню.

Она представила большой дом на окраине; тоскливые дни; такие же скучные вечера на просторной терассе; мужа, который не отойдет ни на час; отсутствие интернета; местную пожилую родню, приходящую обсуждать «посевную» пору огородов. Три дня Она могла достойно выдержать. Но никак не больше. А муж ездил недели на две-три, никак не меньше.

– Мне не подпишут отпуск. У нас вырос объем поставок в связи с закрытием соседнего филиала.

– За свой счет бери.

– Не получится! Я говорю, что у нас трудные времена! Видишь, даже по выходным дергают! – Она вовремя присоединила свой вчерашний вызов на работу.

– Я детей возьму.

– Я сама у них спрошу. Если они захотят, тогда возьмешь. А то я знаю, как ты спрашиваешь, – не веря своей удаче, оживилась Она. – Когда ты хочешь выехать?

– Думал, тебя дождаться. Но раз ты не едешь, я поехал бы сегодня. Погода прекрасная и дороги из Москвы пустые, – муж не спускал с Нее напряженно-грустного взгляда, но посчитал, что принял верное решение.

Через несколько часов Она закрыла за ними дверь. Подпрыгнула от радости и помчалась к телефону:

– Лен! Ты не поверишь!!! Мы можем ехать!

– Ты меня разбудила, – послышался сонный голос. – Я только заснула. То с турфирмы названивали, теперь ты.

– Обед уже!

– Выходной день. Надо отдыхать. Я адрес вышлю, скинь им ксерокопии паспортов.

«Семеныч уже прилетел. Даже не написал. Ну и пусть. Чувствуется, что эти отношения его напрягать стали. Всегда злится. Да и пожалуйста! Я уеду, а приеду и не вспомню о нем. Не нужна ему никакая любовь, как и всем. Любовь разрушает эго, а это никому не нравится. Но ее так ищут и столько о ней говорят, что противно становится».

Она собирала вещи, старательно прогоняя прочь чувство вины перед детьми.

«Я даю тебе ровно три недели. Чтобы, когда мы вернулись, все стало как раньше. Я все понимаю и даю тебе время побыть одной, успокоиться и понять, что семья – это самое главное. Я готов оплатить тебе психолога и все, что угодно. Когда я приеду, ты увольняешься с работы и занимаешься детьми. Про друзей своих тоже забываешь раз и навсегда. У тебя никого нет, кроме меня и детей. Это святое. Хорошо подумай и сделай свой окончательный выбор. Через три недели».

– Ладно, – честно пообещала Она, удаляя сообщение. – Я подумаю. Интересно, получается. Работу бросить и ограничить свою жизнь тремя людьми. А если я люблю другого, то я, по правилам, должна отказаться от него? И жить в святости? Разве детям так важно, чтобы мать с отцом, сидели каждый вечер на кухне и спали в одной постели, но при этом оставались посторонними людьми? Дети от этого станут счастливее? Ну кто мог знать, что любовь придет после того, как они родились? Кто мог предположить, что лет через несколько можно свой брак действительно назвать «браком»? И все? Хранить и оберегать эту бракованную вещь? Кому она нужна?! У меня не получается думать! А о чем думает бог, в таком случае, позволяя мне встретить и полюбить другого мужчину?

…Перезвонила знакомому врачу с просьбой о больничном. Перекрыла воду и газ, выбросила остатки еды. Подключила услугу подходящего роуминга на телефоне, отключив передачу данных. Застегнула чемодан. Оделась.

«Как ты там, маленький?» – не выдержав, набрала сообщение.

Стерла, ответив сама себе: «Нормально».

Вызвала такси.

Первый наблюдал за тем, как Ребенок заказывает себе билет на самолет и бронирует отель в том же городе. Он понимал, за кем поехал Второй. Первый не хотел ничьего уничтожения, но более Первый не желал, чтобы Второй остался в Ребенке навсегда. Поэтому Первый пребывал в панических метаниях мыслей и, соответственно, в не лучшем для себя состоянии. Ведь, более всего Первый ценил когда-то покой. И, несмотря на то, что «покоя» лишил его Второй, Первый продолжал переживать за него. Он безудержно хотел для Второго и «покоя», и «успеха», и полного восстановления его энергетической сущности.

Первый отчаянно и долго звал Второго обратно, надеясь, что еще не поздно.

«Надо найти Катенка, – решил Первый. – Только она сможет помочь».

Эгрегоры, в отличие от людей, не имели строго определенных форм существования. Они могли существовать в таких формах, какие были им наиболее удобны. Образ эгрегора, в отличие от его формы, был индивидуален и зависел от их энергетической наполненности и от своеобразных характеристик этой энергии. Описать образ эгрегора практически невозможно. Это все равно, что пытаться рассказать слепому от рождения про цвет неба. Но зрячие легко отличают цвета. Так и эгрегоры легко отличали и идентифицировали друг друга.

Катенок была эгрегором-непоседой. Она имела очень сильный энергетический потенциал и могла бы очень многого добиться в мире эгрегоров. Да и в мире людей тоже. Могла, если бы захотела. А она не хотела.

Катенок была увлекающейся «натурой». Настолько, что ради своего увлечения или идеи могла потратить кучу времени и энергии. Но время в мире эгрегоров не имело того фатального значения, как в мире людей.

Все в мире эгрегоров зависело от энергии. Это была их главная ценность. Энергия являлась смыслом их существования. Не с точки зрения оценки, а с точки зрения единого источника возникновения и существования чего-либо вообще. Все эгрегоры очень тщательно сберегали свою энергию и накапливали любыми способами. Все… Но не Катенок.

Возможно, в связи с тем, что Катенок была каким-то «неправильным» эгрегором, «классический» способ ее поиска ничего Первому не принес. Другие эгрегоры о Катенке в последнее время ничего не знали.

Первому было непонятно, где или рядом с кем ее можно искать.

Но, пока он ее искал, Первый придумал еще два возможных решения проблемы: поговорить с Микой или идти на поклон к Хозяину. Каким образом он выйдет на связь с Микой или Хозяином, Первый не знал, но считал, что достаточно будет просто, сконцентрировавшись, воззвать к ним. Точно так же, как они общались со Вторым.

Хозяин – весьма условное понятие для эгрегоров. Кто был Хозяин: высшая сила, энергия, материя, дух, разум, сознание – никто из эгрегоров точно не знал. Был ли Хозяин единым, добрым, злым, справедливым, жестоким, милосердным – на этот вопрос также никто не мог ответить. Но что, что Хозяин над эгрегорами был, Первый и никто из эгрегоров не сомневался. Хозяин наблюдал, присутствовал, участвовал. Все необъяснимые и объяснимые явления приписывались и трактовались, как результат деятельности Хозяина. Его дела были видны, заметны, ощутимы. Хозяину молились, его просили, у него искали защиты, и его боялись. Живые и мертвые. Существующие и уничтоженные. Бывшие и будущие.

Первый был готов раскаяться в содеянном и понести любое наказание. Он надеялся, что, если Хозяин и накажет, то все равно в живых оставит. И восстановит Второго.

Первый верил в хорошего, доброго и справедливого Хозяина.

Она чувствовала себя отвратительно. Тысячу раз перебирала в памяти последние месяцы. Неожиданная любовь давила вынужденной разлукой и щемила сердце приятными моментами, казалась дьявольскими муками и райским наслаждением. Ссоры и расставания, встречи и примирения. И кое-что еще. Исчезновения людей на два дня, и «нечеловеческий» человек – Ребенок. Семья, работа, муж – все сомкнулось в одну кривую линию, которая не желала становиться понятной, ясной и не имела будущего. У Нее разрывалась голова от мыслей и эмоций. Она ощущала, что «идет ко дну», где не будет воздуха. Она не знала, как с собой справиться, поэтому отпустила мысли с одной единственной установкой: «Будь, что будет. Мне необходимо отдохнуть. Приеду и возьмусь за себя. Я справлюсь. Потом».