Ночь - царство кота

Стараясь не дышать, Катерина проскочила обратно в квартиру и направилась в Мишкину комнату. Она забралась в его кровать, благо недавно купили большую, подростковую, и закрыла глаза. Сон, однако, никак не приходил. Странно, подумала она, в машине спала, как убитая, чего никогда не бывало, в ванне чуть не заснула, а в кровати — сна ни в одном глазу. Мысли всякие лезут. Она подумала, как поедет завтра в Кармиэль за Мишкой, и не смогла представить себе, что скажет Темкиным родителям. Катерина заметила, что они с некоторых пор относятся к ней с пиететом, даже несколько побаиваются. Она спросила Темку, в чем дело, но тот отшутился, сказал, не обращай внимания. Катерина потом сама догадалась: причина была в ее работе. Проведя пять лет в банке, Катерина прекрасно разбиралась во всей системе, знала ее изнутри, плавала как рыба между кораллами в любых расчетах. По работе она привыкла, что новоприбывшие, особенно старики, находятся с банками в сложных отношениях. Сколько она ни объясняла, что все просто, как дважды два, на людей прямо ступор какой-то налетает, отказываются понимать. Как она ни билась, доказывая, что нет здесь такого понятия «проценты на проценты» — ей все равно не верили, считали, что своих выгораживает. Звонили ей, однако, по поводу и без повода. Темкины старики рекламировали ее направо и налево всем знакомым и незнакомым, так что пришлось переносить разговоры на вечер, самой перезванивать, обижаются же, а то, что невозможно за всеми «консультациями» собственную работу делать, никого не волнует.

Темка, зараза, еще и подначивал, в газету, мол, пиши, заведи рубрику «советы счетовода». А то ли журналисты долбанные ничего не понимают, перевирают все, то ли в консультанты берут каких-то идиотов — почти ни одной статьи без ошибок не выходит. Волосы дыбом от их советов, и не стыдно же людям. Вот и объясняй потом клиентам, что газета все врет. Газетам старики по привычке верят безоговорочно, а ей, мало того, что она экономист-профессионал, каждый раз приходится доказывать, свою правоту. На работе, впрочем, тоже пришлось доказать. Поначалу все вокруг умилялись: сидит девочка, с русскими пенсионерами возится, хотя какая там девочка — тридцать пять уже, мать семейства. А потом как-то вдруг удивляться стали: «А почему это к Катерине и сабры тоже в очередь стоят?

— Вы, граждане, подходите, не стесняйтесь, не ждите, не теряйте время, оно — деньги!».

Ну а граждане не пальцем деланы, они знают, зачем стоят, может, час рабочего времени и потеряют, да деньги целее будут. Так две очереди в отделении и появились, одна — общая, а вторая «Шалом, Катер-рина!» Не не на долго, правда.

Начальник отделения у нее тоже не фраер, себе на уме, быстро сообразил, что к чему, и убрал ее с глаз подальше из общего зала, на VIP перевел, и зарплату соответственно поднял. Випники сначала пофыркали: «Это что, „русская“ нас будет обслуживать?» А потом все как один принялись конфеты таскать. Катерина их сначала просто открывала и рядом ставила, по принципу вернувшихся из заграницы, подходи, бери, кто хочет, но постепенно они и в зал просочились, их отделение так и прозвали в Хайфе: «Шоколадный банк».

Жаль только своих прежних клиентов-старичков. Не сладко им стало…

— Вот же, бляди, нашли где потрахаться! — Катерина провалилась в спасительный сон.

Ленка с Артемом оказались на улице.

Они заснули мгновенно и остались без душа. На Ленке было одето: платье, сумка, туфли и трусики, причем последние, в полном соответствии с обстоятельствами, доставляли ей явное неудобство. Туфли еще как-то можно было стерпеть. Не долго думая, Ленка стянула с себя противную мокрую тряпку и запихнула в сумочку. Артем сидел на бордюрном камне, уперев голову в ладони. Ленка, оглядевшись по сторонам, прислонилась к цветочной клумбе. Садиться рядом на бордюр она не решилась — вспомнилась знаменитая сцена с Шарон Стоун.

— Жалеешь? — спросила она, пристально глядя на Артема.

Артем скосил голову на бок, не отрывая ее от ладоней, оглядел Ленку долгим взглядом и фыркнул. Они оба прыснули со смеху, зажимая руками рты, чтобы не заржать в голос и не перебудить весь дом.

— Что делать-то собираешься?

— А черт его знает, — Артем вытянул ноги на мостовую.

— В Кармиэль поедешь?

— С ума сошла?! — он наглядно представил себе явление блудного отца и сына в лице святого духа посреди ночи: «Здравствуйте, меня Катерина из дома выгнала за то, что я с ее лучшей подругой переспал…»

— Тогда в Кирьят-Ям, не ночевать же тебе на пляже, и душ не помешает.

— Душ — это точно, — он глубоко выдохнул.

— Знаю, что жалеешь, извини.

— Нет, Лен, если честно, то не жалею. Жалею, что так вышло глупо.

— Это тебе, Темка, за объект с сиськами.

— Да ладно, Лен, ты и сама знаешь… ты просто потрясающая женщина. А сегодня вообще, прическа, платье, все вместе… И потом, от тебя веет…

— Блядством?

— Ха… нет… Понимаешь, по одному твоему знаку любой мужик в пропасть кинется вниз головой и не задумается. Тут и святой не устоит, а я, Лен, как выяснилось, не святой.

— Знаешь, Темка, мы уже пять лет знакомы, так вот, ты — единственный, кто не делал попыток меня трахнуть. — Артем промолчал. — И не важно, Тема, женатый — не женатый.

— Здесь и сейчас, это, конечно, по-идиотски звучит, но я люблю Катерину.

— Я знаю, поэтому и извинялась. Понимаешь, Артем, я как с цепи сорвалась. Смотри, вот. — Ленка достала из сумочки сложенный вдвое пластиковый фолдер, и Артем развернул бумаги с эмблемой второго канала. — Вот, смотри здесь!

До него постепенно дошло, что цифра, на которую он смотрит, это не годовая, а месячная зарплата, предложенная Ленке на телевидении.

— Ни хрена себе… — выдавил он с трудом, — а что они, округлить не могли, что ли?

— Это я сама попросила. Это, Тема, ровно в десять раз больше того, что я получаю сейчас в больнице.

Артему вспомнилась дежурная заводская шутка: «Я хочу нулевую прибавку — допишите мне ноль в конце суммы».

— Дорогие сиськи получились…

— Да, Тема, не дешевые. А главное, они сами могут теперь выбирать, кого, как и где трахать.

— И раньше могли.

— Как знать. Скажи мне кто неделю назад, что я на какую-то тряпку три тысячи хлопну, я бы не поверила.

Подъехало такси. То был час начала развоза пьяной молодежи с дискотек, и водитель явно рассчитывал на других пассажиров. Они забрались в середину.

— Счетчик включи, — сказала Ленка, — а то билет на автобус — сам знаешь сколько стоит.

Водила тихо выругался, но не обычным кибенематом, а с падежами, помянув, как следует, душу.

— Да ладно тебе, мужик, — сказал ему Артем, — можешь брать по дороге кого хочешь, в Крайот — всегда найдется.

— Конечно, а потом вы меня заложите!

— А что, было?

— Да сплошь и рядом.

— Ну, как знаешь.

Они молча держались руками за спинки сидений, пока такси с сумасшедшей скоростью неслось вниз по крутым виражам.

— Значит, — тихо сказал Артем, когда они спустились на равнину к Чек Посту, — с хирургией покончено?

— Наверное… Скорее всего, да.

— Не жалко? После стольких лет.

— Жалко… Только я не знаю, Тем, чего мне больше жалко, бросить медицину, после стольких лет, или тех же лет, прошедших неизвестно как. Я не наивная девочка, Тем, если меня не заставили заплатить сегодня, сейчас же, то это не значит, что не заставят завтра.

— И ты пойдешь на это, а как же выбор?

— Пойду, ты сам все время говоришь: «Есть игра, и есть правила игры». Так я выбрала другую игру.

— Выходит, все продается?

— Да, Тема, все продается! И покупается! Этот объект с сиськами, как ты выразился, сегодня продали за неплохую цену, а тебе сдача со сделки обломилась, бесплатно, между прочим.

— Угу, за это бесплатно мне придется расплачиваться всю жизнь.

— Тогда стань святым, святые — не платят!

Такси остановилось у Ленкиного дома, и она протянула водителю сотню, не глядя на счетчик.

— Оставь, Лен… — начал было Артем.