Рабы «Microsoft»

Он замолчал и огляделся.

— Иногда, когда мне особенно одиноко, жизнь кажется невыносимой. Мне хочется уйти. Я имею в виду, оставить эту землю. Уйти… туда. — Он указал на солнце, тающее в огненном небе над Заливом. — Меня удерживает только мысль о ШтрихКоде.

— И что ты собираешься делать?

Майкл вздохнул и посмотрел на бизнесменов, сидящих за соседними столиками.

— Что ты будешь делать? — повторил я.

Майкл перевел глаза на меня.

— Ты поэтому меня сюда привез? Причем тут я?

— Дэниел, можешь мне сделать одолжение?

Так и знал.

— Какое?

— Посмотри на меня.

— Я и так смотрю.

— Нет, ты посмотри.

Майкл под микроскопом: полноватый, очкастый, плохо одетый (рубашка с короткими рукавами цвета дешевой желтой бумаги), бледный, волосы как после машинки для прополки… Стереотипный нерд, каких уже почти не осталось — младший чертежник авиационной компании Lockheed эпохи Маккарти. Если бы не сияние интеллекта, сравнимое с излучением Черенкова, он казался бы дураком. Или, как сказал бы Итан, мудаком.

Я спросил:

— Я должен увидеть что-то конкретное?

— Посмотри на меня, Дэниел! Как в меня вообще можно влюбиться?!

— Не смеши. Любовь почти не связана с внешностью. Любовь — это когда сочетается то, что у людей внутри.

— Не связана с внешностью? Вам легко говорить… А я каждый день прихожу на работу в мир озабоченных своим телом, как в каком-нибудь сериале Аарона Спеллинга. Думаешь, я не замечаю?

— К чему ты это? Насколько я понимаю, если один человек питает какие-то чувства, высока вероятность, что другой чувствует то же самое. Внешность — спорный вопрос.

— Если даже «другой» что-то чувствует, при виде меня — моего тела — все кончится!

Я начал терять терпение. С другой стороны, разве я эксперт в любовных делах?

— Мне кажется, тебя вполне можно полюбить. Наш офис — вообще фрик-шоу и не показатель.

— Ты говоришь как отец, сыну которого только что поставили на зубы скобки и надели подбородочную пращу.

— Майкл, чего ты хочешь?

Майкл замолчал и опять огляделся.

— Я хочу, чтобы ты за меня съездил в Ватерлоо. Познакомился со ШтрихКодом. Предложи… этому человеку… работу. ШтрихКод соображает в программировании лучше всех, с кем я общался.

— Почему ты не хочешь поехать сам?

Он потупился и скрестил руки на груди.

— Не могу… Боюсь отказа.

Что ж, похоже, Майкла не переубедить.

— Майкл, даже если я соглашусь, я ни на микросекунду не стану притворяться тобой.

— И не надо! Просто скажи, что я не смог, и ты приехал вместо меня.

— А что, если ШтрихКод окажется сорокавосьмилетним мужиком в подгузнике… подгузнике на бретельках?

— Пути любви неисповедимы. Хотя, надеюсь, такого не случится.

— Как давно вы переписываетесь?

— Почти год.

— А ШтрихКод знает, кто ты? Ну, мальчик или девочка?

— Нет. Ты же слышал шутку: в Интернете никто не знает, что ты собака.

— Господи…

— Ты поедешь!

— Майкл, ШтрихКод может оказаться кем угодно.

— Я люблю то, что у этого человека внутри. Мы одно целое. Я возьму все, что предложит мне судьба.

— Нет, я не понимаю: как можно общаться с человеком больше года и не узнать, какого он возраста и пола?

— Дэниел, так интереснее!

Я приехал в офис, повел Карлу прогуляться и сразу ей все выложил. Она сказала, что еще никогда не слышала более романтической истории, и чмокнула меня прямо посреди улицы.

— Майкл такой смелый, что влюбился вслепую!

Когда я предупредил ее, что это личное дело Майкла и он не хотел бы, чтобы об этом узнали Дасти и Сьюзен, на лице Карлы мелькнула обида, но она поняла. Дасти и Сьюзен его задразнят.

Сьюзен показала мне дюжину наборов запасных волос для Барби, которые она купила в магазине игрушек. Жуткое зрелище — мертвые накладные волосы в розовой коробочке. Все чиксы получат официальный браслет пентиумного качества, сплетенный из выпущенных на свободу волос Барби. С кусочком кремниевого кристалла (их достал приятель Эммета из Саннивейла).

— Скажи, круто?

К Сьюзен пришло онлайн больше трех с половиной тысяч участниц. Похоже, «Чикс» и вправду становится реальностью. И все благодаря сюжету на CNN.

Разрыв во временной ткани: с тех пор, как я сюда приехал, прошло уже много месяцев. Сколько я тут? Даже не знаю. Через три дня — Ватерлоо.

ВТОРНИК

Проезжаем с мамой через Менло-Парк и смотрим — вокруг одни порши, штук девять. Абсурд какой-то!

Мама сказала:

— В восемьдесят шестом, когда мы с твоим папой сюда переехали, я увидела все эти машины и ужаснулась: боже, сплошные наркобароны!

— Мама, а ты правда покупала наркотики на вечеринки папы в IBM?

Люблю маму подкалывать. Она улыбнулась.

— Ну, как тебе сказать… Я все больше газеты читаю.

Наш краткий диалог напомнил мне, что здесь автомобили — тоже фетиш, как в Microsoft, только иерархия другая.

Итан ничего не знает о моей миссии свахи. Он думает, я лечу в Ватерлоо, чтобы поторговаться о покупке каких-то подпрограмм и, возможно, нанять нового человека. Он заехал ко мне домой и сообщил, что составит мне компанию до Онтарио. Мол, надо переговорить с людьми из Corel Draw в Оттаве. Они все оплачивают, так что Итан едет с шиком.

Я сказал: какая рандомная случайность! Но Итан ответил, что, во-первых, это тавтология («рандомная случайность»), а во-вторых, он не верит в случайности. По-моему, этим Итан расписался в своей религиозности. (Итан религиозен? Странно…)

Итан пообещал вечером доказать, что случайностей не бывает.

Потом мы погрузились в дискуссию о нердовских вузах. Конечно, вскоре у нас возник список учебных заведений с самой нердовской репутацией.

• Калифорнийский технологический (экстремальные нерды; до Лаборатории реактивного движения отсюда рукой подать. Ходят упорные слухи, что у них отменили оценки, потому что студенты слишком часто кончали с собой из-за плохого среднего балла)

• Университет Карнеги-Меллона

• Массачусетский технологический институт

• Стэнфордский технологический университет

• Политехнический институт Ренсселера (без аспирантуры)

• Университет Ватерлоо

• Калифорнийский университет в Беркли

• Дартмутский колледж

• Университет Брауна (понтовый вуз для нердов; хорошая программа по вычислительной технике)

Потом мы поехали в винный погребок в Редвуде, поиграть в электронные дартс. Мы — в смысле, Карла, Итан и я. Итан и я выросли в пригороде и давно насобачились (о, эти игровые комнаты…). Карла играла в первый раз.

В общем, на каждый раунд все получали по три дротика. Итан запрограммировал четвертого игрока. Мы спросили, зачем, а он ответил:

— Увидите!

Карла бросала первой, я — вторым, потом Итан, а четвертый игрок стал «рандомным». Мы не целились, а бросали дротик стоя на одной ножке, глотая пиво, отвернувшись спиной… самыми глупыми способами. Министерство глупых походок. [145]

Наверное, можно и не говорить, что рандомный игрок победил в каждой игре, причем с перевесом как минимум в сто очков. Страшное дело.

Итан сказал, что рандомность — полезный термин для краткого описания паттерна, слишком огромного, чтобы поместиться в нашем мозгу.

— Отказаться от рандомности — одно из самых тяжелых решений, какие может принять человек.

Ох уж этот Итан!

Личность… Я исповедую теорию Тутси: если создать в Сети убедительную мета-личность, она и есть ты. В наше время индивидуальность трудно найти. Палитра личностей, которые ты создаешь для себя в вакууме Сети, твое меню альтернативных «я», на самом деле и есть ты. Или твои изотопы. Или ксерокопии.