Рабы «Microsoft»

Копировальный салон Kinko — скопируй себя!

Карла вспомнила, что, когда ксероксы только появились, люди часто копировали свои задницы.

— Теперь, когда появились компьютеры, мы ксерокопируем всю свою суть.

ЧЕТВЕРГ

Итан летел бизнес-классом, я — поскромнее. Если бы поездку оплачивали мы сами, Итан летел бы в багажном отсеке с животными, которым вкололи успокоительное.

Мы расстались еще у выхода в аэропорту. В самолете опустился синий занавес, и мы летели раздельно до самой Канады. Я открыл пауэрбук и написал пару строчек кода на ThinkC, чтобы не терять производительность труда. А какие тяжелые аккумуляторы! Они же отсасывают гравитацию как бешеные! Делают минет планете, ха-ха.

Еще я подумал, что нердам очень нравится все, что похоже на телепортацию: скоростные автострады, залы ожидания первого класса в аэропорту, гостиничные номера с голосовой почтой… Все, что стирает расстояния и делает дорогу незаметной. Почему авиалинии это не учитывают?

После приземления в Торонто, когда мы встали в очередь на проверку паспортов, Итан спросил:

— Ну как, приятель, понравилось на птицефабрике?

(Это он про мой душный и тесный салон. Спасибо компьютерам за переполненные самолеты.)

Я ответил:

— Замечательно, спасибо! Я забрал на память бесплатные пакетики с солью и перцем. Могу поменять на твою роскошную маску для сна.

— Да ты с ума сошел!

Перед самой проверкой Итан достал паспорт — а оттуда вывалилась и закружилась, как дервиш в танце, целая стопка иракских денег. Сьюзен купила их в Сан-Франциско в магазине для филателистов и подсунула ему для смеха. Класс! Это такая замедленная реакция на шутку Итана двухмесячной давности. Когда к нам приезжал какой-то парень из Motorola, в которого Сьюзен была влюблена, Итан подложил ей на сиденье стула надувной геморроидальный бублик. Сьюзен встала, Итан посмотрел на бублик, потом на мистера Моторолу и вздохнул:

— О… Бедная Сьюзен! Такая боль… Не передать!

Ну, а в Канаде Итана мигом увели в комнату для осмотра прямой кишки. Я притворился, что мы незнакомы, и пересел на крошечный самолет до Ватерлоо. Не хватало еще, чтобы меня забрали туда же!

В самолете я полистал журнал, какие кладут на сиденья, и в конце нашел карту всей авиалинии. Похоже на схему распространения вируса из какой-нибудь научной фантастики. Параболические арки из города в город… Если марбургский вирус мутирует и начнет передаваться воздушным путем, мы ОБРЕЧЕНЫ!

Канада: ужасно, ужасно холодная страна. Из самолета виден голубой лунный свет на белом снегу. Вышки, столбы, огоньки… Огромное пространство, где электроны перекрикиваются друг с другом. Скоро вышки тоже устареют. Им наверняка снится собственная гибель…

Из окна гостиницы вид был тоскливый — ледозаливочные комбайны шлифуют залежи мерзлого снега. Похоже на пробы в Антарктике, где лед бурят, чтобы определить возраст газов и пыльцы, которые в нем замерзли. За моим окном — два слоя сажи, слой собачьих какашек, еще один — сажи и один — какашек. Боже, зима — это отвратительно! Удивляюсь, что эскимосы не уплыли на юг на своих льдинах. И не переехали во Флориду.

Пришел факс от Карлы: «ЕСЛИ БЫ ТЫ ТУТ ЖИЛ, ТЫ БЫ УЖЕ БЫЛ ДОМА». Мне так захотелось домой!

Посмотрел CNN. Покодировал «Ооп!».

Мысль: когда-нибудь слово «гигабайт» будет казаться таким же маленьким, как «дюжина».

СУББОТА

Майкл договорился, что ШтрихКод и я встретимся в пивнушке студенческого профсоюза.

Поскольку намечался живой коннект, Майклу удалось выяснить, что ШтрихКод — студент или студентка. Что ж, по крайней мере, сценария «сорокавосьмилетний мужик в подгузнике» мы избежали.

— Не будь так уверен, Дэниел, — сказал Майкл по телефону из Калифорнии совершенно спокойным голосом. — Бывают и взрослые студенты, сам знаешь… Остается только надеяться.

Бар Ватерлоо для студенческого оказался совсем не плох. Вывеска — «Бомбоубежище», внутри все черное, на стене нарисована большая бомба и висит телевизор. Есть видеоигры, пул, настольный хоккей.

Снаружи было около -272 градусов по Цельсию, и студенты скрывали свою половую принадлежность под одеждой, чтобы защититься от потоков жидкого гелия, несущихся с Гудзонова залива.

Как это похоже на Майкла: полюбить чей-то внутренний мир и даже не знать, что у человека снаружи. Я сидел у стенки, пил пиво кружку за кружкой и гадал, не ШтрихКод ли это прошел. Или прошла.

Я уже совсем размяк и заскучал по Карле. Вдруг чья-то рука схватила меня за горло и дернула назад. Как в «Чужих». Блин! Какой ужас. Рука была маленькая, но твердющая! Как стальная. Раздался шепот, вроде не мужской.

— Открой рот, детка! Я знаю, что ты не он. Говори! Дай мне знак, пошли код! Дай мне знать, что это ты!

Боже, на меня напала Женщина-кошка… и у нее официальный браслет «Чикс»!

У меня в голове стало совсем пусто, и в этой пустоте всплыли всего два слова, пароль Майкла для встречи: «ломтики сыра». Я пропищал его сквозь сдавленные связки.

Рука расслабилась. Я увидел голые бицепсы. Под шрамом от прививки — татуировка в виде штрих-кода. Вот она, ШтрихКод! Девушка отпустила меня и слезла с перил.

Она оказалась ниже Карлы, мускулистее Дасти, а одета так, что Сьюзен по сравнению с ней — мимоза. Грязный пуховый жилет поверх засаленного топа с открытой спиной; узкие кожаные брюки; ботинки работника бензоколонки; волосы, стриженные тупым швейцарским армейским ножом; вокруг глаз потеки талого снега и туши… Поверх — куртка-канадка ручной вязки с форелью на груди и спине. ШтрихКод — естественное воплощение того, к чему застенчиво стремятся Карла, Дасти и Сьюзен. Я никогда не видел столь агрессивной женщины. Такая юная — и полностью взяла ситуацию в свои руки.

ШтрихКод посмотрела влево, потом вправо. Потом мне в глаза.

— Крафт-синглс и ты — друзья? — сощурилась она. — Ты приехал задавать мне вопросы? Почему не Крафт сам… или сама?

— Э… сам… Не буду тебя обманывать. Я приехал вместо него, потому что он боялся, что тебе не понравится.

Она разбила о пол бутылку, чем страшно меня испугала.

— Мать его! За кого он меня держит?! Я не слюнтяйка! Мне насрать, как он выглядит!

Потом ее лицо смягчилось:

— Так он — это «он»! Ему не все равно, что я о нем подумаю!

— Крафт-синглс, как ты его зовешь, очень упрямый. Ты должна знать.

Она немного расслабилась.

— Кому ты говоришь! Крафт — это, блин, дико упрямое нечто! — она хихикнула. — Упрямая.

Пауза.

— Упрямый.

— То есть ты не знала, что он… Что он… Извини, что я так прямо, но ты тоже ничего не знала!

— Блин, что я теперь, рохля?!

Она подняла банку из-под 7-Up, расплющила ее о колено и снова смягчилась.

— А Крафт, м-м-м… типа… женат или как?

— Нет.

Ей явно полегчало. Похоже, не только Майкл влюбился в «нечто».

— Хочешь увидеть его фотографию, ШтрихКод… У тебя есть другое имя?

— Эми.

— Эми, показать тебе фотку Майкла?

Тихо:

— А у тебя есть?

— Ага.

— Его зовут Майкл?

— Ага.

— А тебя как?

— Дэн.

— Дэн, покажешь мне фотку?

— На.

Она жадно выхватила у меня групповой снимок, сделанный на барбекю у моих родителей. Нас на фото было девять, но Эми сразу нашла Майкла. Да, только что случилось самое странное сватовство в истории любви!

— Вот он. Вот.

— Точно.

— Дэн, щас ты скажешь, я дура, но я его видела во сне. Я знала, какой он. Я несколько недель держала дискету под подушкой и ждала знака! Вот он. Фото беру себе.

— Бери.

Не сводя глаз с Майкла, Эми спросила меня неуверенно, совсем по-девичьи:

— А сколько ему лет?

В конце фразы ее голос скакнул вверх.

Я немного опьянел и поэтому рассмеялся:

— Он в тебя влюблен, если ты это хотела спросить.