Неделя зимы

— Вы уже называли мне ваше имя. — Судя по тону, она была очень недовольна.

— Надеюсь, вы проведете здесь чудесный отпуск, мисс Хоув. Дом очень комфортабельный.

— Хотелось бы верить, — отрезала она.

Риггер решил, что постарается улучить момент и предупредить Чикки — похоже, с этой клиенткой не оберешься хлопот.

Предупреждение не потребовалось. С первого взгляда Чикки поняла, что угодить мисс Хоув будет нелегко. Она стояла, вся подобравшись, с непроницаемым лицом, среди гостей, столпившихся в натопленной просторной кухне. Отказалась выпить рюмку шерри или вина, попросив взамен стакан тоника со льдом и лимоном. Когда ее представляли другим гостям, она молча кивала головой.

Мисс Хоув заявила, что не станет подниматься в комнату и приводить себе в порядок; поскольку она приехала одной из последних, то не хотела бы задерживать ужин. У нее был редкий дар одной фразой на корню обрубать любую беседу.

Она не проявила никакого интереса к рассказу Чикки о местных достопримечательностях и пешеходных маршрутах. Поначалу остальные гости пытались заговаривать с ней, но потом, один за другим, отказались от этих попыток.

Американец спросил, чем она занимается, но мисс Хоув ответила, что в их стране, в отличие от США, людей не судят по их профессии.

Молодой человек из Швеции начал рассказывать, что это его второе посещение Ирландии, но не успел закончить и одного предложения, как ее лицо скривилось от скуки.

Медсестра по имени Винни поинтересовалась, бывала ли мисс Хоув на западе раньше, на что та пожала плечами и сказала, что не помнит. Любезная чета английских докторов восторгалась красивыми видами — мисс Хоув перебила их, сообщив, что приехала поздно вечером и пока что не увидела ничего примечательного.

Когда Орла, убирая со стола, спросила, понравился ли ей ужин, она кивнула и добавила, что в противном случае немедленно бы на это указала. Критика пойдет им только на пользу.

Когда после ужина Чикки Старр провожала мисс Хоув в ее комнату, то надеялась, что та немного растает при виде красивой мебели, чистейшего белья на постели, подноса с лучшими фарфоровыми чашками и блюдцами… Все так ими восторгались!

Мисс Хоув ограничилась коротким кивком.

— Наверняка вы устали с дороги, — сказала Чикки, стараясь не показать своего разочарования и не обращая внимания на раздражительность гостьи.

— Ничего подобного. Я просто сидела в вагоне. — Мисс Хоув была неумолима.

В последующие дни мисс Хоув, единственная из всех гостей, никак не выражала своих восторгов по поводу красивых пейзажей или вкуснейших блюд, которые Чикки с Орлой каждый вечер подавали к столу.

Чикки садилась рядом с этой странной, замкнутой женщиной, чтобы избавить других постояльцев от необходимости поддерживать с ней беседу. Даже для нее самой, проработавшей столько лет в нью-йоркском пансионе, где селились строители, до смерти устававшие на работе, это было нелегкой задачей.

Мисс Хоув не задавала никаких вопросов и не делала замечаний. Если в ее жизни случился какой-то перелом, он наверняка очень тяжело сказался на ней.

На утро третьего дня, когда мисс Хоув в очередной раз не проявила интереса к прогулкам по побережью, Чикки обратилась к Риггеру с просьбой взять ее с собой в город на рынок.

— О, Чикки, а это обязательно? От ее присутствия у меня молоко свернется в бидоне.

— Прошу, Риггер, иначе она весь день просидит на кухне, пялясь на меня, а мне надо готовить.

Риггер решил взглянуть на это с другой стороны. Если не считать мисс Хоув, их первая неделя проходила великолепно. Гости были в полном восторге и превозносили новый отель до небес. Стоун-хаус ждал успех, о котором они столько мечтали. Один день с мисс Хоув его не убьет.

Все вопросы о том, как ей у них нравится, разбились, словно о каменную стену, поэтому Риггер принялся оживленно рассказывать о своей собственной жизни. Упомянул и о детях — близнецы Рози и Маккен, — с гордостью кивнув головой в сторону их фотографий, прикрепленных на приборной доске.

— Внешностью они пошли в мать, — одобрительно заметил он. — Надеюсь, что и мозги у них тоже в нее. Со стороны отца в этом смысле похвастаться нечем.

— Ваши родители глупы? — спросила мисс Хоув. Голос ее был холоден, но она впервые проявила хоть какой-то интерес к беседе.

— Мать — нет. А отца я никогда не знал, — ответил Риггер.

Большинство людей сказали бы, что им очень жаль или попросили прощения, но мисс Хоув промолчала.

— А ваши родители были умные, мисс Хоув? — вдруг спросил он.

Она сделала паузу, словно решала, отвечать или нет. Потом сказала:

— Нет. Совсем нет. Мою мать нельзя было подпускать к детям. Она сбежала из дома, когда мне было одиннадцать, а отец не смог этого пережить. Он лишился работы, спился и умер.

— Да уж, нелегко вам пришлось. Может, у вас были братья или сестры, которые могли за вами присмотреть?

— Был брат, младший, только он пошел по кривой дорожке. Сломал себе жизнь.

— И некому было ему помочь?

Снова пауза.

— Да, очевидно так.

— Очень жаль. А вы были еще маленькая и не могли ничего для него сделать. Мне повезло. Я тоже связался с дурной компанией, но мама всегда присматривала за мной, а когда я попал в исправительную школу, писала мне каждую неделю. Она была на все готова ради меня — даже отправить на другой конец страны, сюда. Я, правда, так и не доучился. Не получил аттестат, но зато исправился и встал на ноги.

— Почему мать не настояла, чтобы вы получили аттестат?

— Она знала, что профессором мне не стать. Ей приходилось работать целыми днями, чтобы у нас на столе была еда. А мне было тяжело смотреть, как остальные купаются в деньгах, когда у нас их совсем нет.

— И вы опять что-то совершили? — Мисс Хоув поджала губы, словно зная, каков будет ответ.

— Сошелся со старыми дружками. Они неплохо жили, хотя, конечно, не зарабатывали честным трудом — вы понимаете, что я имею в виду. Они говорили, что можно сделать деньги очень легко и никто тебя не поймает. Но мой дядя Нэйзи вытащил меня из их компании. Решил, что мне будет лучше начать с чистого листа тут, на западе. Мне совсем не хотелось ехать. Я боялся коров и овец и вообще думал, что здесь будет ужасно скучно по сравнению с Дублином. Но моя мама жила в Стоунбридже в молодости, и ей очень нравилось.

— Тогда почему она уехала? — Мисс Хоув не терпела недомолвок.

— Она попала в беду, а мужчина не захотел жениться на ней.

— Вы приезжали с ней сюда?

— Нет. С тех пор она ни разу здесь не бывала, но теперь собирается приехать. Очень скоро.

На рынке было многолюдно. Мисс Хоув смотрела, как Риггер продавал яйца и сыр, приготовленный из козьего молока. Он загрузил мешки с овощами в багажник фургона, туда же отправились большие куски мяса. Еще Риггер купил двух утят, объяснив, что они не для готовки, — это подарок его ребятишкам.

Казалось, он знаком с каждым на площади. Люди спрашивали у него про Чикки Старр, про детей и Орлу. После рынка Риггеру надо было заехать к родителям жены, завезти им немного сыру и яиц. Мисс Хоув сказала, что подождет его в фургоне.

— Они станут угощать меня чаем с пирогом, — ответил он.

— Ради бога, Риггер, ешьте и пейте. Я с удовольствием посижу одна, соберусь с мыслями.

Через окно она видела людей в кухне большого фермерского дома, но не испытывала ни малейшего желания зайти туда и поддержать вежливую беседу с какими-то незнакомцами.

Вряд ли их выезд можно было назвать успешным, но Чикки все равно была благодарна Риггеру.

— Ты что-нибудь о ней узнал? — спросила она.

— Немного, но это было что-то вроде откровений со случайным попутчиком. Наверняка она уже жалеет, что рассказала мне.

— Тогда лучше молчи, — ответила Чикки.

На следующий день мисс Хоув явилась в дом Риггера и Кармел в конце сада. Кармел, будучи в курсе ситуации, приветствовала ее более тепло, чем было в ее привычках. Она познакомила мисс Хоув с детьми, которые радостно улыбались и пускали пузыри; вместе они пошли посмотреть на кроликов, черепашку и двух утят, которых окрестили Принцессой и Дружком.