Последняя ночь на Извилистой реке

Но сейчас деда серьезно беспокоило, что отношения внука с девушками развивались с той же стремительностью, с какой он гонял на машине. А в таких делах раннее начало и поспешность грозили не меньшей бедой, чем выпивка. Это бывший Доминик дель Пополо (в прошлом Бачагалупо) испытал на себе, не получив ничего, кроме неприятностей. И Дэниелу его ранние амурные истории тоже не принесли ничего хорошего.

Как ни скрывала Кармелла правду, а Тони все-таки узнал, что она застукала Дэниела со своей племянницей Джози. Повар не сомневался, что его сын успел трахнуть нескольких девиц ди Маттиа и еще кого-нибудь из кланов Саэтта и Калоджеро. Юный Джо если и был свидетелем некоторых отношений отца с женщинами, то уже взрослых, а не щенячьей дури, когда-то устраиваемой Дэниелом с его «поцелуйными кузинами». Впрочем, сын писателя и сам был не промах. Дед знал: Джо провел достаточно ночей в женском спальном корпусе Эн-эм-эйч. (Просто чудо, что парня не поймали и не вышвырнули из школы, особенно в последние месяцы его выпускного года!) Впрочем, неудивительно, что внук рассказывал деду вещи, которые не решился бы рассказать отцу.

В ту страшную ночь — их последнюю ночь в Извилистом — повар молился. Он никогда не молился ни до, ни после. А тогда он просил у Бога дать ему время. Повар шептал слова своей молитвы, видя личико сына за ветровым стеклом «понтиака». (Дэниел сидел на пассажирском сиденье, словно не сомневался, что отец благополучно затащит тело мертвой Джейн на кухню Карла и вернется.)

Говоря о романах Дэнни Эйнджела (о том, что в них было, и в особенности о том, что автор оставил за рамками), повар и Кетчум оба безошибочно замечали одну особенность. В книгах много места отводилось тому, чего боялся Дэнни. Возможно, его страхи были порождены воображением. Так думал Тони, проверяя тесто для пиццы (оно еще недостаточно поднялось). В романах Дэнни Эйнджела оживали кошмары, мучившие душу писателя, и прежде всего — страх потерять ребенка, знакомый любому родителю. В каждом романе обязательно было нечто (обстоятельства или человек), угрожающее ребенку или детям. Не в последнюю очередь дети подвергались опасности просто потому, что были слишком малы или молоды!

Тони Эйнджел почти перестал читать, причем уже давно. Правда, он исправно покупал книги в «Книжном подвале» (по рекомендациям сына и Кетчума). Но, прочитав первую главу, повар откладывал книгу. Книги напоминали ему об отношениях между Кетчумом и Рози, об «уроках чтения» и о том, чем они оказались. Единственными книгами, которые повар прочитывал от начала до конца, были романы его сына. Это Кетчум, освоив грамоту, читал все без разбору. Тони так не мог.

Повару были известны самые жуткие страхи сына: Дэниела ужасало, что с дорогими ему людьми может приключиться беда. Эти мысли превратились в навязчивые. Страхи подхлестывали писательское воображение. Повар знал, откуда они: из детских страхов Дэниела. Если писатель Дэнни Эйнджел обдумывал какую-то ситуацию, воображение мгновенно рисовало ему наихудший ее исход. Дэнни шел сорок второй год, но в том, что касалось воображения, сын повара по-прежнему оставался ребенком.

На тихой кухне своего любимого ресторана «Авеллино», почти через тридцать лет после их бегства из Извилистого, повар снова обратился к Богу. Он молился о том, чтобы Бог позволил ему пожить еще. Повару хотелось помочь внуку преодолеть сложности подросткового возраста. Многим парням удается миновать опасную полосу только к тридцати годам. Дэниелу было двадцать два, когда он женился на Кэти. (Вне всякого сомнения, он рисковал!) Что, если и Джо будет крутить-вертеть по жизни до тридцати? А если с внуком что-нибудь случится, повар молил, чтобы сам он был еще жив и смог бы позаботиться о Дэниеле. Он представлял, какая громадная помощь может понадобиться сыну, если с Джо что-нибудь произойдет.

Тони Эйнджел посмотрел на молчащий приемник и протянул руку, чтобы включить его и любой дурацкой музыкой прогнать мрачные мысли. Затем ему подумалось, что вместо радио будет лучше написать Кетчуму. Однако повар не сделал ни того ни другого. Он продолжал молиться. Казалось, слова молитвы приходят к нему из ниоткуда. Как повар ни старался, ему было не остановить этот поток.

Тут же, на кухне, рядом с кулинарными книгами, в хронологическом порядке стояли разные издания романов Дэнни Эйнджела. В мире не существовало более почетного места для произведений Дэнни, и писатель это знал. Чтобы успокоиться, повар стал разглядывать корешки книг. Но тревожные мысли не оставляли его.

После «Семейной жизни в округе Коос» Дэнни выпустил «Микки». Повар стал вспоминать, когда это было: в семьдесят втором или в семьдесят третьем. Первый роман сын посвятил мистеру Лири, хотя, учитывая содержание «Микки», здесь посвящение старому учителю английского было бы куда уместнее. Но Дэнни сдержал обещание и второй роман посвятил отцу. «Моему отцу Доминику Бачагалупо» — гласило посвящение, выглядевшее довольно странно, поскольку автором романа был Дэнни Эйнджел, а Доминика к тому времени звали Тони или мистером Эйнджелом.

«Никак наш парень решил выболтать секрет своего псевдонима?» — посетовал Кетчум. Но как оказалось — это даже к лучшему. Когда четвертый роман сделал Дэнни знаменитым, псевдоним автора воспринимался само собой разумеющимся. В литературных кругах почти все знали, что Дэнни Эйнджел — это псевдоним, но лишь немногие помнили настоящие имя и фамилию писателя или хотели их узнать. (Мистер Лири был прав, говоря, что есть более легкие фамилии, нежели Бачагалупо. Например, многие ли, даже в литературном мире, знают настоящее имя Джона ле Карре?) [123]

Неудивительно, что Дэнни, споря с Кетчумом, отстаивал свое решение. Помощник шерифа был весьма далек от литературы. С этим соглашался даже сплавщик. И потом, когда «Микки» только вышел, его прочли немногие. Лишь четвертый роман, сделавший Дэнни известным, заставил читателей обратиться к его ранним вещам. Вот тогда-то все и начали читать «Микки».

Ярким персонажем «Микки» (хотя и не главным героем) был пожилой одинокий ирландец, преподававший английский язык в школе имени Микеланджело. Роман строился на последней встрече главного героя со своим бывшим учителем, с которым он неожиданно столкнулся на стриптиз-шоу в заведении «Олд Хауэрд». Повар заподозрил здесь некоторое сходство с реальными событиями. Главный герой учился в Эксетере и явился в «Олд Хауэрд» с несколькими своими однокашниками. Его учитель был просто списан с мистера Лири. Такое трудно придумать. Вероятно, эпизод был взят из жизни, во всяком случае, отец писателя думал так.

Третий роман вышел в семьдесят пятом, вскоре после их возвращения из Айовы в Вермонт. До сих пор повар считал, что слова «поцелуйная родня» обозначают не слишком близких родственников, испытывающих сексуальный интерес друг к другу. Оказалось, что нет. Теперь его занимало: один ли он так понимал эти слова? Третий роман Дэнни назывался «Поцелуйная родня». (В действительности смысл этого выражения был куда более невинным и подразумевал дальних, но все же родственников, которые при встрече целуются. Всего-навсего.)

Повара радовало, что третья книга сына не посвящена родственницам Дэнни в кланах Саэтта и Калоджеро, — ведь мужчины обоих кланов могли расценить такое посвящение по-своему. Роман описывал первый сексуальный опыт мальчишки-подростка из бостонского Норт-Энда. Он работал уборщиком столов в ресторане, и его соблазнила дальняя родственница, которая была немного старше и работала в этом же ресторане официанткой. Повар сразу понял: официантка списана с той шлюхи Элены Калоджеро. Во всяком случае, внешность девицы в точности совпадала с внешностью Элены. Однако и повар, и Кармелла были уверены, что невинности Дэнни лишился все-таки не с нею, а с племянницей Кармеллы Джози ди Маттиа.

Вероятней всего, роман был чистой выдумкой или попыткой выдать желаемое за действительное. Так считал повар. Однако там встречались подробности, особенно задевавшие отца писателя. Например, когда парень сообщил, что уезжает в школу-интернат, официантка разорвала с ним отношения. Чуть ли не с первой страницы эта развратная девка говорила ему, что вообще-то она хотела трахаться не с ним, а с его отцом. (Характер отца в романе почти не был раскрыт, автор лишь называл его «новым поваром», работавшим все в том же ресторане.) Отвергнутый мальчишка уехал в интернат, питая ненависть к отцу, поскольку ему думалось, что в конце концов официантка добьется своего и соблазнит его отца.