Последняя ночь на Извилистой реке

Вовсе не Джози ди Маттиа помогла ему лишиться невинности в пятнадцать, перед тем как он уехал в Эксетер. Наверное, так думала Кармелла и убедила в этом отца, но Джози не была его «учительницей». И не она забеременела от Дэнни. В тот приют, где работала добрая и все понимающая акушерка, Кетчум возил его с Терезой, старшей сестрой Джози. И опять-таки, не Тереза и не ее ровесница Элена Калоджеро преподали Дэнни первые уроки секса, хотя его тянуло к девушкам по-взрослее, а не к сверстницам вроде Джози, которая была всего чуточку старше его. Он переспал и с Джузеппиной — родственницей из клана Саэтта. Она его соблазнила, однако и Джузеппина не была самой первой соблазнительницей Дэнни.

Нет, самый впечатляющий и сильно повлиявший на него опыт Дэнни получил со своей теткой Филоменой — младшей сестрой матери. Ему тогда было всего четырнадцать. А сколько же было Филомене, когда она принялась за сексуальное образование племянника? Двадцать восемь или уже тридцать? Дэнни напряг память, пытаясь вспомнить год рождения Филомены.

Май еще не кончился. Правда, мошкара кусалась совсем по-летнему, но на бегу быстро отставала. Дэнни слышал удары сердца и свое дыхание, однако сейчас за ними не было ничего, кроме спортивной нагрузки. Он вспоминал, как бешено колотилось его сердце, как судорожно он ловил ртом воздух, находясь рядом со своей безумной теткой Филоменой. О чем вообще она думала? Ведь она обожала отца Дэнни, а повар даже не желал смотреть в ее сторону. Зато мальчишка не мог отвести от нее глаз. Являлось ли это полудетское обожание, даримое племянником, достаточным утешительным призом для Филомены?

Она была второй женщиной из клана Калоджеро, которая получила образование в колледже. Но общим у Филомены и Рози было не только стремление к знаниям. Обе не признавали никаких законов в отношениях с мужчинами. Когда опозоренную Рози спровадили на север, Филомене было лет тринадцать или четырнадцать. Она любила Рози и старалась подражать старшей сестре. И вдруг Рози стала позором семьи, дурным примером для младших сестер. Филомену отправили в «Святое сердце» — католическую школу для девочек, находившуюся на Норт-сквер, вблизи мемориального дома Пола Ревира. Ее тело и душу максимально оградили от общения с противоположным полом.

Дэнни постепенно набирал скорость, продолжая думать о Филомене. Может, это католическая школа повлияла на нее таким образом, что мальчишка-подросток интересовал ее больше, нежели мужчины? (Исключением был муж ее дорогой сестры. Но вдовец-повар — закрытая дверь, неисполнимая мечта. А у Дэнни, который еще не начал бриться, такие же длинные ресницы, как у отца, и белая, почти хрупкая кожа, унаследованная от матери.) Наверное, Филомене льстило, что в четырнадцать лет мальчишка боготворил свою симпатичную миниатюрную тетку. Отец Дэнни утверждал, что глаза Филомены лишены той летальной синевы, какой обладали глаза Рози. Наверное, интуитивно повар чувствовал, насколько опасны ее глаза и все остальное в ней для его сына. Он только не знал, что обожание Филомены очень скоро перестанет быть для Дэнни платоническим. И прежде всего Филомене удастся на несколько лет отбить у парня интерес к сверстницам — пока он не встретит Кэти.

Повар и Кетчум пришли к выводу, что в Кэти Дэниел, скорее всего, увидел какие-то черты своей матери. На самом деле Дэнни увидел в этой молодой, недовольной и сексуально необузданной женщине подавленное, загнанное неведомо куда девичество. Ее либеральная семья не дала ей пройти через состояния взрослеющей девочки. Кэти была более молодой и более политизированной версией его тетки Филомены. Разница между ними заключалась в том, что Филомена была предана своему племяннику и ее сексуальные усилия изгнать девчонок из жизни Дэнни были триумфально успешными. Лишенная в подростковые годы возможности кокетничать, флиртовать и вообще как-либо проявлять свою сексуальность, Филомена впоследствии (в тридцать лет и позже) стала одержимой сексом. Когда Дэнни познакомился с Кэти Каллахан, его будущая жена относилась к сексу едва ли не с безразличием. Да, она трахалась направо и налево, однако это не означало, что ей действительно нравился секс. К тому времени, когда они встретились, Кэти уже считала секс средством купли-продажи.

Почти каждые выходные Филомена звонила в гостиницу «Эксетер Инн» и заказывала номер. По сравнению с жизнью в школе-интернате встречи с теткой в этом заплесневелом кирпичном здании были неописуемым наслаждением. Неудивительно, что Дэнни так редко ездил на выходные домой. Вечера пятницы и субботы были для повара и Кармеллы самыми напряженными. А Дэнни в этом время трахал свою молодую тетку. Зачастую их любовные утехи совершались на большой старомодной кровати под балдахином, под ослепительно-белым пологом. (Как у всякого бегуна, у Дэнни был приличный запас сил.) Благодаря щедрому распутству Филомены Дэнни стал по-взрослому независим и от семьи, и от мира, в котором учился.

Могли ли его привлекать танцевальные вечера в Эксетере, куда приглашали девчонок из разных женских школ? Танцевать с какой-нибудь жеманной дурочкой, под бдительными взорами многочисленных наставников и наставниц? Довольствоваться рукопожатием или целомудренным поцелуем в щечку? Разве все это могло сравниться с постельным буйством, в которое почти каждую неделю вовлекала его Филомена? Они извивались, катались, прыгали на кровати, и их тела блестели от пота. И это длилось не только все годы учебы Дэнни в Эксетере, но и первые два университетских года в Дареме. Разве могла какая-нибудь девчонка-неумеха заменить опытную и ненасытную Филомену?

Все эти годы кланы Саэтта и Калоджеро жалели «бедняжку» Филомену. Им казалось, что она обречена лишь смотреть на чужое счастье. Классический образец старой девы, которая всегда стоит возле колонны, зная, что никто никогда не пригласит ее на танец. Знали бы они, что целых семь лет эта женщина удовлетворяла ненасытные сексуальные аппетиты своего племянника, помогая ему превращаться из подростка в молодого человека. За те семь лет Филомена с лихвой наверстала упущенное. А внешне все было более чем благопристойно: заботливая тетка, приезжающая навещать племянника. Филомена преподавала в «Святом сердце» — той самой тюрьме для души и тела, через которую девчонкой прошла сама. Однако теперь место работы служило ей удобным прикрытием.

Дэнни бежал все быстрее. Он вспоминал, какими эпитетами наделяли Филомену в кланах Саэтта и Калоджеро. Да и отец, помнится, едва увидев, назвал ее «грустненькой». Внешне она являла собой образец благочестия, великолепный экземпляр, в котором католичество подавило все живые порывы. И как разительно она менялась, когда сбрасывала одежду.

— Зато представляешь, как они попрыгают, когда я приду исповедоваться! — как-то сказала она своему ошеломленному племяннику.

Филомена установила недосягаемый эталон: все молодые женщины, которые были у Дэнни после нее, не могли сравниться эротическими экстравагантностями с его теткой.

Когда перед Дэнни замаячила угроза попасть во Вьетнам, Филомена двигалась к сорока. По ее представлениям, она была уже достаточно стара, чтобы родить ребенка. Возможно, она бы согласилась с жутким планом Кетчума — оттяпать Дэнни пару пальцев на правой руке. Тогда бы ее дорогой племянник еще какое-то время был с нею. Безумство Филомены, однако, не делало ее дурочкой. Она понимала, что не сможет вечно удерживать своего дорогого и любимого племянника. Идея Кэти Каллахан понравилась ей больше, чем варварский замысел Кетчума. Как-никак Филомена по-своему любила Дэнни. И потом, она ни разу не видела Кэти.

Доведись Филомене увидеть эту предельно вульгарную молодую женщину, наверное, браунинговский нож Кетчума не показался бы ей таким уж варварством. Как бы то ни было, окончательное решение принадлежало не ей. Ей и так посчастливилось целых семь лет почти полностью удерживать Дэнни в своих сексуальных узах. Эпизодические романчики с девицами ди Маттиа и другими «поцелуйными кузинами» ее не волновали. Филомена знала: Дэнни обязательно вернется к ней, пылая обновленной страстью. Эти неповоротливые шлюшки не были ей соперницами. Она представляла, какое разочарование испытывал Дэнни, укладываясь в постель с каждой из них.