Юность Бабы-Яги
Юность Бабы-Яги читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Стихи? – уточнил Саша.
– Ну да, – опять смутившись, сказала Вита. – А теперь…
Ее намечающееся откровение прервал автомобильный гудок, требовательно прозвучавший с улицы. Спортсмены заждались.
– Ну так вот, – снова заспешила девушка. – Эту «Кирю» мерзкую они, видно, по ходу придумали, чтобы дать понять тебе, что я будто с ними заодно. И что мне 16 нет они наврали, мне 18 вот уже два месяца. Это они на испуг тебя брали. А сценарий небось папочка придумал. И предусмотрел, гад, что, если я окажусь у тебя утром, тут-то можно тебя и пошантажировать, прижать. Так и вышло по его плану. Поэтому эти и приехали втроем.
– А про 15 тысяч в случае неудачи он знает?
– Думаю, да, – ответила Вита. – Без его ведома они и шагу не сделают. Если бы он узнал, что они под его крышей, но слева, заработали 15 тысяч, они бы и часу не прожили.
– А чего ж ты так торопишься тогда? – подозрительно спросил Саша. – Тебя что, так тянет в эту лабораторию, куда они тебя отвезти собираются?
– А я им покажу мазок! Они умоются! Я им такой мазок покажу, что у них морды вытянутся! Откуда этим шакалам знать, что мы не предохранялись. Им другое нужно… – Вита носилась по комнате, ища свою сумочку. Гнев ее, как ни странно, не портил и только указывал на скрытые резервы темперамента. Наконец она села, достала из сумочки косметичку и стала проделывать ритуальные манипуляции с лицом, о чем женщина не забывает даже в том случае, если только что сломала ногу.
– Кстати, – чуть успокоившись, продолжала она, – если бы ты обратил внимание на последние слова их главного – ну что они, если я не поеду, вернутся сюда и тебе зубы выбьют, ты бы, во-первых, не задавал вопрос: «Почему я с ними должна поехать?», а во-вторых, что еще важнее, сообразил бы, что если я с ними в сговоре, то не всё ли мне равно – изобьют тебя или нет, а?
Это был разумный довод, и Саша обескураженно молчал. Снизу опять раздался нетерпеливый гудок.
– И вот еще. – Вита боялась не успеть сказать самое главное. – Вот этот сборник, – она вынула из сумки свернутый в трубочку рулон Сашиных стихов и потрясла им перед его носом, – я, по-твоему, вчера переплела, да? Скажи, да? Дурак, – заплакала она, – я твои стихи из всех журналов целый год переписывала, и вот что получилось.
– Прости, – сказал Саша и поцеловал ее в мокрые глаза.
В дверь позвонили. Затем из-за двери донесся знакомый ласковый баритон:
– Кирюшенька, выходи-и-и, уже пора. А то ведь мы можем и так отпереть, как в первый раз. И тогда будут не только тебя ждать в лаборатории, но и зайку нашего, попрыгунчика, в стоматологическом кабинете…
– Да иду же, иду! – крикнула Вита в сторону двери. – Сейчас, только в туалет на минуту. Минуту подождите! – И шепотом Саше: – Они там ни черта не найдут, я же под душ бегала. Главное для них заявление. Заявление будут требовать, чтобы я написала.
– Не пиши, – твердо сказал Саша.
– Тогда они тебя изобьют, – ответила она.
– Почему?
– Так ведь папина затея! – возбужденно объясняла она Саше. – Папа умный у меня. Ему ведь еще вчера наверняка доложили, что я у тебя осталась, иначе бы этой мрази здесь не было, – она показала на дверь. – У-у-у, – вдруг зарычала она. – Ведь папа и про стихи наверняка как-то узнал, или от мамы, или еще откуда… Поэтому понимает, что ты для меня… Он ведь знает, что я просто так на ночь ни с кем не останусь. Поэтому и устроил такую взаимосвязь: ты вроде как теперь повязан и должен мне сделать зеленый свет на конкурсе, а я, в свою очередь, если ты мне дорог, – тоже повязана и должна заботиться о том, чтобы тебя не покалечили. Понял?
– А я дорог? – задал Саша лирический вопрос, никак не соотнося его ни с временем, ни с ситуацией.
– А ты подумай и сам ответь, – сказала Вита и опять заметалась по комнате: – Что же делать-то? Что делать? Заявление это проклятое! Вот! – осенило ее. – Они моих рук увидеть не успели, когда тут были. Разбей мне сейчас же пальцы! На правой руке. А я им скажу, что напишу позже, через несколько дней, какая им разница! Давай, вот, вазой, – она положила правую руку на край стола. – Давай, бей, быстрее!
– Да ты спятила совсем! – вскрикнул Саша. – А если перелом! А конкурс! Ты на сцену загипсованная пойдешь, да?
– Да, правда. – Вита обыскивала комнату, в поисках предмета, который мог бы помочь! Взгляд ее остановился на ноже, которым они вчера резали фрукты. Сашин походный перочинный ножик, довольно острый, но никак не напоминающий оружие, миролюбиво покоился на столике и не подозревал, что когда-нибудь понадобится для членовредительства. – Вот! – победно воскликнула Вита и схватила нож. – Давай, режь! Полосни по этим двум пальцам! – Указательный и средний пальцы правой руки вновь легли на стол. Она всовывала ножик в Сашины руки, а Саша отмахивался.
– Нет, нет! Да не буду я этого делать! Пусть лучше они мне выбьют зубы!
Диалог начинал сильно отдавать черным юмором, хотя им обоим было не до смеха.
– Да ты приди в себя! Ведь тогда они будут бить тебя до тех пор, пока я не сломаюсь и не напишу! И зубы потеряем, и заявление все равно придется писать, чтобы тебя спасти! А так – и зубы целы, и заявления нет! А на конкурсе – пластырь телесного цвета на пальцы – и порядок.
Логику Виты опровергнуть было нечем и некогда, и Саша взял нож.
– А бинт? Где мы бинт возьмем?
– Есть! – испустила она торжествующий вопль. – У меня есть! В сумочке. И пластырь медицинский тоже! Всегда там, на всякий случай. Давай!
И Саша, зажмурившись, дал. Брызнула кровь, Вита испустила глухой стон, поскольку Саша, видно, силы не рассчитал, да и рассчитаешь ли их в состоянии аффекта.
– Киряшка! Милашка! Я достаю отмычечку, – прозвучало за дверью.
– Все! Иду! – откликнулась Вита и подошла вплотную к двери, за которой стоял бандюга. – Все, губы крашу и иду!
– В машинке покрасишь, – возразил тот.
– В машине трясет, – отозвалась она и отошла. – Бинтуй быстрее! – Она достала из сумки бактерицидный пластырь и бинт.
Руки у Саши не слушались, но он все же справился. Вита спрятала в широкий карман кофты забинтованную руку и через эту же руку перекинула сумку. Атлеты в машине не сразу должны были заметить, что у нее с рукой. А потом она объяснит, что еще вчера вечером чистила яблоко и случайно поранилась. Смышленый их атаман, конечно, удивится, почему, в таком случае, правая рука повреждена, а не левая, и заподозрит, что она специально симулирует, чтобы не писать, тогда в крайнем случае она ему покажет рану. Но там уже будет не до деталей, пусть потом думает что хочет. А она как-нибудь успокоит его, скажет, что напишет, но позже. Вита быстро подошла вплотную к Саше и, в упор глядя на него, спросила:
– А теперь?
– Что теперь? – прошептал Саша.
– Теперь ты мне поверил? Ты веришь в то, что все у нас было взаправду? Веришь, что я тут не по заданию, а… – она немного помедлила, – по любви?
– Верю, – ответил Саша, и тогда Вита притянула его голову к себе здоровой рукой и поцеловала его, как в последний раз, так, как будто они больше никогда не встретятся. Потом отодвинулась и стала уходить от него спиной к двери лицом к нему, очень медленно, а Саша все стоял неподвижно и смотрел, пока дверь за ней не закрылась с легким щелчком.
Глава 4
Конкурс, и снова бандиты
Конкурс благополучно стартовал, и Саша с печальной радостью наблюдал, как Вита набирает очки без всякой с его стороны помощи…
Печальная радость – это такой эклектичный подвид радости, к которой ни с того ни с сего примешивается печаль или горечь. Сахар с солью, селедка с кремом, торт с полынью – прихоть свихнувшегося кондитера, казалось бы, но некоторые любят. Их можно было бы назвать извращенцами, но это было бы слишком оскорбительно для загадочной русской души, в которой чуть ли не основным компонентом является как раз «печальная радость». Чистая радость без примеси печали загадочную русскую душу не колышет, такое ей попросту неинтересно.