Жаркое лето Хазара (сборник)

Вчера вечером, перед сном, ночь была одета в свои обычные темные одежды, но утро оказалось завернутым в белый тулуп. С ночи пошел дождь, его крупные капли громко стучали по крышам домов, но потом, когда все погрузились в сон, за долгую зимнюю ночь дождь постепенно перешел в снег, похоже, он шел всю ночь.

Подойдя утром к окну, Хасар увидел, что все дома дачного поселка накрыты снежным покрывалом.

Над крышами домов, в которых жили люди, вился дымок, растапливая примерзший снег и образуя из него причудливые силуэты, похожие на плывущие откуда-то издалека морские корабли. Деревья, всю осень потихоньку сбрасывавшие листву, сейчас были одеты в новый наряд.

Хотя Хасару и не было видно, но он знал, что и берег моря сейчас побелел и стал еще красивее.

Ночной снегопад прекратился к утру. Вокруг царила тишина.

Решив прогуляться к морю, Хасар оделся теплее и вышел из дома. Морозный ветер ударил в лицо, заставил поежиться от холода. Он тотчас же до конца застегнул молнию на куртке. Холодный воздух, ударив в грудь, прогнал остатки сна и пробудил желание поиграть в снежки. Взяв в руки горсть снега, он скомкал его и превратил в круглый шар.

Под ногами хрустел снег, а впереди он видел красивое море, казавшееся покрытым снежной пеленой.

Где-то позади него каркнула ворона, и Хасару показалось, что она возражает против его восторженных мыслей о снеге. Оглянувшись, увидел стаю ворон, рассевшихся на ветвях старого дерева на краю поселка.

Вороны только что начали свой шумный спор.

— Карр, карр…

— Вижу, вижу, что есть!

— Карр, карр, теперь несколько дней пролежит мерзлым камнем.

— Пусть снег идет, карр, карр… Вот бы и мне побелеть, когда все вокруг побелеет.

— Карр, карр, но мы вообще никогда не побелеем.

— А вдруг побелеем?

— Даже если мы побелеем и отдадим свою черноту, воронью сущность свою не отдадим никому!

Хасар запустил снежком в ворон, те шумно взлетели с веток и еще больше раскаркались.

В криках ворон ему послышался упрек: "А-а, не попал, не попал, не смог ты побить нас снежком!"

Несколько дней назад ему позвонил генерал Серкяев, про которого он думал, что тот уже в Ашхабаде, и сообщил, что находится в этих краях и хотел бы повидаться, что найти его можно в Доме отдыха Министерства обороны. Хасар тогда подумал, что он там отдыхает.

С того разговора он все время думал о встрече со своим бывшим подчиненным, выросшим в генерала, ему хотелось посидеть с ним, вспомнить былое. Сейчас, если смотреть отсюда, со стороны моря можно увидеть едва виднеющийся в дымке тумана силуэт дома отдыха. Этот силуэт напоминал Хасару, что его ждет друг.

Вернувшись с моря, Хасар умылся, побрился перед зеркалом, привел себя в порядок. Все это время он вспоминал о своей первой встрече с генералом, которая состоялась в Германии, когда тот еще не был никаким высоким чином…

В тот раз ему пришлось срочно оперировать парня, доставленного с приступом острого аппендицита.

Обычно такие операции делал недавно прибывший в часть врач капитан Костенко, но на этот раз Хасар предпочел прооперировать больного сам.

В тот момент, когда он провел скальпелем по животу парня, анестезия еще не успела до конца подействовать, и тот, почувствовав острую боль и одновременно увидев проступившую кровь, стиснул зубы и что-то пробормотал по-туркменски. Перед операцией Хасар не успел заглянуть в историю болезни пациента, но потом, рассматривая записи, увидел, что этот парень — его земляк, туркмен.

В тот же день к вечеру он с удовольствием общался с юношей на родном туркменском языке.

— Как дела, гвардеец?

— Ой, товарищ военврач, вы начали говорить по-туркменски?

Юноша до слез был тронут встречей со своим земляком вдали от родных мест, да еще с таким, который избавил его от невыносимой боли.

Солдат до самого конца службы поддерживал с Хасаром дружеские отношения. Именно знакомство с Хасаром определило всю его последующую жизнь. Он стал мечтать о том, чтобы стать военным, и менее чем через год по рекомендации Хасара поступил в Рязанское высшее военное училище десантных командиров.

В годы учебы курсант поздравлял своего первого наставника Хасара со всеми праздниками, писал ему благодарные письма: "Хасар Мамметханович, все, чего я добился в этой жизни, я добился благодаря вам".

Хасару очень хотелось повидаться с бывшим солдатом, с которым в течение многих лет их дороги больше нигде не пересекались, но его нынешняя внутренняя неустроенность, отсутствие достойной его статуса работы, семейная трагедия, — все это заставляло его колебаться. Что он скажет своему бывшему подчиненному, когда тот спросит о Дунье, об Арслане? А ведь он обязательно спросит. Хасар чувствовал себя неуютно, как генерал, оставивший на поле боя свое войско.

И все же желание повидаться с генералом взяло верх.

Надо было спешить, ведь тот мог после недели — десяти дней отдыха уехать обратно, да его просто могли вызвать по служебной надобности.

Сегодня у Хасара был выходной. Он заварил чай и позавтракал. А когда он счистил с машины наледь, оделся и выехал из дома, день уже близился к полудню.

Заснеженная дорога была расчерчена узорами, оставленными протекторами машин. Воздух был морозным, но мир был ясным и открытым, чувствовалось, что где-то там, за облаками, прячется солнце.

Хасар отметил про себя, как красив окружающий пейзаж, когда он утопает в снегу. Он легко вел машину, да и настроение у него было приподнятое, словно он вез благую весть.

Всю дорогу он ехал, погруженный в свои мысли, и не заметил, как оказался возле Дома отдыха для военнослужащих. Остановив машину, он доложил, к кому приехал, солдату у входа, который стоял, подняв воротник шинели и пряча под ним голову, стуча ногами в сапогах друг о друга, чтобы согреться.

Увидев подъехавшую машину, из здания вышел рослый, крепкого телосложения сержант, и приказал стоявшему у ворот солдату:

— Пока я не переговорю с полковником, машину во двор не пускать! — и снова вошел в здание.

С запоздалым раскаянием Хасар пожалел о том, что не позвонил своему другу и не предупредил его о своем приезде.

Теперь вот жди, пока сержант доложит своему командиру, а тот, согласно уставу, обратится к генералу и спросит, пускать ли к нему гостя. Но, против ожидания, очень скоро перед ним широко распахнулись ворота Дома отдыха. Когда он въехал во двор, несколько солдат с деревянными лопатами для уборки снега и вениками очищали территорию.

На дорожке, ведущей к главному корпусу Дома отдыха, два офицера провожали хорошо одетую нарядную женщину.

Все увиденное здесь напомнило Хасару его армейскую жизнь. Пусть и мысленно, но ему было приятно вернуться в прошлое.

Подъехав к двухэтажному зданию с вывеской "Гарнизонный дом отдыха", Хасар вышел из машины.

Вслед за солдатом, присланным встретить его, поднялся на второй этаж.

Друг радостно встретил Хасара перед входом в кабинет начальника Дома отдыха со смущенной улыбкой, он был не в генеральском звании, а в чине полковника.

Они обнялись, как отец и сын. Хасару все это было непонятно, он ведь еще ничего не знал. "Может, мне все это кажется?" — удивленно думал он.

Хозяин повел Хасара в кабинет начальника Дома отдыха, усадил его и сам сел напротив гостя.

Беспокойство хозяина и его загадочный вид Хасар объяснил по-своему: "Похоже, я тут не вовремя появился.

Может, он был занят чем-то, а может, женщину привел к себе в комнату, а тут я без предупреждения объявился, поэтому он оставил ее и повел меня не к себе, а вот сюда привел?"

Полковник Серкяев невольно расчесал пальцами свою начавшую седеть пышную шевелюру и посмотрел на Хасара вопросительно, будто спрашивал: "Вы, конечно, в курсе последних событий?" При этом он виновато улыбнулся.