Жаркое лето Хазара (сборник)

Молодость, ей все по силам. А когда тебе под пятьдесят, трудно называться молодым.

Хасар поставил машину у ворот, не стал загонять ее во двор, чтобы быстренько выслушать мать и ехать домой.

Когда он вошел, мать сидела, вытянув негнущиеся ноги, и крошила в миску морковь для вечернего плова.

После приветствия мать спросила:

— Так ты встретился со своим другом, сынок?

Мать думала, что он уже встречался с нужным человеком, поэтому и начала разговор с вопроса, Хасар же не сразу смог понять, о ком она говорит.

— Нет, а кто он? — пожал плечами Хасар.

— Он взял адрес и телефон твоей работы, вот я и подумала, что он уже навестил тебя.

— Да кто он? — повторил свой вопрос Хасар. Ему и самому было интересно, кто его спрашивал.

— Да, такой же, как ты, видный военный командир, но он моложе тебя, у него только на висках появилась седина. Ах, он же называл свое имя, да голова моя дырявая, не запомнила…

Потом она пыталась еще что-то вспомнить, морщила лоб, но, так и не вспомнив, стала ругать себя:

— Да разве мне можно что-то говорить, ты спроси, что я сегодня утром ела — не скажу. — Ой, погоди… — похоже, она все же вспомнила. — Говорит, я после трехлетней службы, возвращаясь из Германии, заезжал к вам, чтобы передать гостинцы от Хасара Мамметхановича. С того времени я и запомнил адрес вашего дома.

— Генерал?

— Откуда мне знать, генерал он или еще кто? Он приезжал на какой-то необычной машине, а с ним еще два человека было. Но со мной разговаривал, и твой телефон спрашивал этот человек. А когда я назвала номер твоего телефона, не сам он записал его, а один из сопровождающих.

Мать посмотрела на сына вопросительно, спрашивая взглядом: "Если он тебе не звонил, может, этот человек еще не успел передать номер твоего телефона?"

По описанию матери, человек в военной форме, искавший Хасара, был не кем иным, как генералом Серкяевым, его бывшим солдатом. Потом он стал командиром и в составе советских войск прошел суровую афганскую войну, а в настоящее время возглавлял крупное воинское соединение в одном из велаятов страны.

"Что он делает тут, может, его перевели на работу в министерство, на более высокую должность? И теперь он инспектирует воинские части?"

После возвращения в Туркменистан Хасар знал, что Серкяев стал одним из крупных военных чинов, но до сих пор не встречался с ним.

И от того, что ему страстно захотелось увидеться с подзабытым воином, он решил, что генерал в конце рабочего дня может снова заехать к нему домой, а потому предпочел его подождать здесь.

Сегодня у Хасара был выходной день. Придя с работы, он достал из холодильника продукты, перекусил всухомятку и лег раньше обычного, не стал ждать 9-часовой информационной программы "Ватан".

Здесь, на побережье, стояла тишина, она словно предназначалась для тех, кому необходимо было выспаться и отдохнуть. Сквозь приоткрытую форточку в комнату струился свежий морской воздух. В такие дни Хасар старался побольше спать, чтобы отоспаться за все дни недосыпа, но, по многолетней армейской привычке, когда бы ни ложился спать, просыпался в одно и то же время, и лишь потом мог снова лечь спать. Живя в доме Дуньи, он тоже вставал рано. Теща, встававшая в доме раньше всех, выйдя во двор, удивленно обнаруживала там зятя, который встал раньше нее и занимался утренней гимнастикой.

— Ой, да поспал бы ты еще, сынок! Зачем же так рано вставать?

Когда ты почти тридцать лет своей жизни носишь на поясе ремень, и это тоже становится привычкой. Вот и сегодня он проснулся в обычное время, встал, но потом снова быстро лег в постель и попытался уснуть. Еще не рассвело, где-то в ночи был слышен морской прибой. Море и вчера напоминало кипящий чайник, выплевывало из пучины волны и целый день гудело. А где-то в недрах земли появилась тихая дрожь, возникавшая каждый раз, когда вот так бушевало море.

Он снова стал думать о своем сыне Арслане, мысли о котором теперь никогда не покидали его. Представил его стоящим во весь рост, но сразу за ним увидел могильный холмик, обвеваемый ветрами и поливаемый дождями…

Когда в голову приходят такие мысли, попробуй, усни!

С мыслями и воспоминаниями о сыне он еще долго сидел на краю постели, уставившись в одну точку и забыв о том, что собирался поспать. Да, жизнь хорошо побила Хасара, она бросала его из стороны в сторону, как пустую бочку, и в конце концов прибила к этому берегу.

Человек, переживший семейную трагедию, долго не может прийти в себя. А тем более такой, как Хасар, преданный жене и детям, живший с верой в то, что является единым целым с ними, и что так будет всегда. Он все еще не мог понять, как вообще такое могло случиться, да еще с ним.

Он понял, что уже не сможет уснуть. Рядом с ним было море. Море — это огромное пространство, оно то бушует, то стихает, и может, если это необходимо, даже вести с тобой сердечный разговор. Оно всегда манило Хасара, притягивало его к себе. Когда напряженные мысли немного отступили, Хасар с удовольствием вспомнил о морском просторе.

Он отправился к морю. Оно было беспокойно, над ним висел серый туман из мельчайших брызг, а волны бешено бились о берег.

Морозный воздух был влажным и имел приятный запах.

Повсюду на берегу были разбросаны камни, на некоторых из них стайками сидели съежившиеся от холода чайки, только что вышедшие на берег, не решаясь снова нырнуть в холодную воду.

Хасар гулял по берегу моря, там, где буйные волны не могли его достать. Когда он пришел сюда, ему показалось, что мысли о семье остались позади, но это оказалось не так.

Перед его мысленным взором снова возникла улыбчивая Дунья. А вот из только что подъехавшей машины выходят Арслан с женой и сыновьями и входят в дом…

Кажется, внуки заметили его, они оба остановились и посмотрели в его сторону… Чаще всего он вспоминал орлиный взгляд Арслана, расстроенного тем, как, увлекшись бизнесом, изменилась его мать, вспоминал его счастливое детство, когда он жил с любящими его и друг друга родителями…

Каждый раз, прогуливаясь по морскому побережью и думая о своей семье, он испытывал приятное чувство, будто они по-прежнему живут вместе, и он окружен близкими и родными ему людьми.

Но когда он оставался дома один, эти воспоминания чаще всего мучили его и заставляли страдать, в такие минуты ему казалось, что он находится в глубокой пропасти, из которой ему никак не выкарабкаться.

С некоторых пор, оказываясь в таком настроении, он стал вспоминать стихотворение, попавшееся ему на глаза в одной из газет. Это стихотворение возвращало его к жизни, ему начинало казаться, что он сумеет выкарабкаться из ямы, в которой оказался волею судьбы, успокаивался, и тогда лучик надежды вспыхивал в его душе.

…Каждый раз мысли Хасара, связанные с семейной жизнью, заканчивались на том времени, когда он уезжал из Ашхабада и прибился к родному берегу.